мы познакомились, то задружили не сразу. Сначала он меня спросил: «Майк, как по-твоему, кто круче – Мухаммед Али или Кассиус Клей?» Я не нашёлся, что ответить на такую глупость, подумал – издевается, потом понял, что это такая шутка для проверки, и говорю сурово: «Майк Тайсон!» Он смеётся: «Да ладно тебе, Миха, они все трое хороши!» Некоторое время он ко мне приглядывался и спрашивает как-то: «Тебе кто больше нравится – Бродский или Мандельштам?» Я чуть не подпрыгнул от удивления, но твёрдо отвечаю: «Бродский!» «А мне почему-то Мандельштам, – говорит серьёзно. – Однажды в армии книжка попалась в руки. Видать, поэтому».
Позже я выяснил, что Васька служил в десантной разведке (чем, вероятно, тоже приглянулся Чингисхану), и где он эту книжку подобрал, ума не приложу. Видать, нашёл в каком-нибудь богом забытом (или бомбой разбитом) доме для престарелых. Узнал я о его армейском прошлом от шефа, и то лишь потому, что шеф просил не педалировать вопрос о том, кто где чего видал и какого горя хапнул. Сам Васька ничего такого не рассказывал, но радовался как-то за кружкой пива, что он сержант, а не какой-нибудь там ефрейтор и что войну, по выражению Жукова, выиграл маршал и сержанты.
Его прозвали Вакуумом уже у нас в бригаде, когда он оговорился, рассказывая о своих предках-раскольниках. Вот, мол, бабушка моя в храм не ходит, а сама верующая, житие читает этого, как его, Вакуума, что ли… Переспросили: «Кого? Может, Аввакума?» – «Может, и его…» Посмеялись, пошутили, предположили, что житие вакуума, скорее, у Васьки в голове. С первого же раза прозвище прилипло. Но Васька не обижается. Может, это он так дурака валяет. А ещё он парень честный и надёжный – врать боится и, если что-то обещал, непременно сделает. Всё та же бабка в детстве напугала: мол, от вранья рога вырастут, а от пустых обещаний – хвост.
– Я ей говорю: «Спокойно, мать, решим вопрос!» – снова заговорил Васька. – Сам думаю, а как его решить-то? Взятку ему дать? Денег нет, и стыдно как-то. Одно дело, если б она дура какая-нибудь была. Тогда понятно. А то ведь он специально её валит, будто издевается. Пугать его? Так времена не те. Не убивать же его за два зачёта?
– Куртку сними! – отвечаю я. – Чаю попьём, подумаем.
– Думать тут нечего, – говорит он, – надо к Пятаку идти.
За несколько дней, прошедших с момента возвращения шефа вместе с Гавриком из больницы, последний уже вписался в наш коллектив. После похорон бича Андрюхи шеф свозил Гаврика на его бывшую квартиру, и тот вернулся в машину с небольшой сумкой вещей. На стройке, где он сверзился с лесов, Гаврик забрал из бытовки свой инструмент и целый чемодан посуды. Нашлись там и кастрюли, и сковородки, и электрогазовая плитка. Разделочная доска и набор ножей «Мечта мясника». Оказалось, что он ещё и еду готовил для бывшей бригады. В командировках.
Теперь, пока он не мог делать другой работы, он предложил Чингисхану кашеварить для нас. Нормальная, кстати, идея. Он вообще хотел кормить нас на свои, но шеф провёл короткое совещание с коллективом и проинформировал всех о том, что это наш новый сотрудник Гавриил Петрович Пятаков и что он будет отвечать за вновь организованный в бригаде пищеблок. У нас, оказывается, есть некий фонд, из которого шеф выделит средства для покупки продуктов на обед.
Делается это, заметил Чингисхан, чтобы повысить производственные показатели. Ведь пока бригада очередь в столовой отстоит, пока поест-закинется, пока к работе вернётся, обеденный перерыв не резиновый, а растягивается. И неизвестно ещё чем нас кормят. А тут – обед с часу до двух, в бригадном вагончике. Там у нас стол, влезают четверо. Нас восемь, значит, по полчаса на смену. Никто не воспротивился: Гаврик готовит хорошо, просто и вкусно и денег не требует. Вакуум, к примеру, с первого дня стал просить и получать добавку.
Но я отвлёкся. Так уж вышло, что я не выдержал и рассказал Ваське обо всём произошедшем в больнице. Да и можно ли было смолчать? Вакуум сам видел Гаврика и заметил, какие мы с патроном ошарашенные (я назвал руководителя патроном, поскольку слово «шеф» тут не звучит). К моему удивлению и радости, Васька мне поверил. И когда у Серафимы начались проблемы с Плимплюсом, он сразу понял: это его козни.
Я всё же заварил чай, когда засвистел чайник.
– С Симкой мы знакомы с детского сада. – Вакуум, наверное, забыл, что уже рассказывал мне эту историю. – Ох, она смешная была! А потом в девятом классе раз…
– И выросла! – перебил я. – И все пацаны поняли, какой ты был хитрец и молодец, что с ней с седьмого стал дружить. Ты мне ещё третий раз расскажи эту романтическую историю.
– Да? Я рассказывал? Не помню, – усмехнулся он и посетовал: – Дурацкое по нынешним временам имя – Симка. Я ей шутейно говорю: «Давай буду звать тебя Флешка?» Она: «Очень смешно!» – «Это, – говорю, – между прочим, вспышка!» – «Это ещё и плоть, ну, в смысле – тело!» – говорит. Я ей: «Так у тебя и с телом всё в порядке!» Она чего-то сердится. Сима и Фима ей тоже не нравятся. Серафима – нормально, но как-то официально, хочется поласковее. Вот и зову её – Лягушечка.
– Ну чё ж, ласково, – согласился я, наливая чай, – а какая связь? На жабу она не очень похожа.
– Она на три года меня младше, значит – ещё зелёная. – Вакуум не обратил внимания на мою иронию. – Ну, а ещё она… царевна.
Тут Васька немного смутился, да так смешно, что я отвернулся в холодильник за сгущёнкой и подумал, если Лягушечку Серафиму приодеть, не всякая царевна с ней сравнится. Вслух сказал:
– Точно. Несмеяна. А тебя она как зовёт? Тритон?
– Почему тритон?
– Потому что за смену по три тонны разгружаешь.
– Не, просто Кот.
– А, ну да, Васька же.
– Да, улыбается она редко, – улыбнулся он, – зато когда смеётся, я для неё готов внутрь мехом вывернуться.
– Что ж ты не оденешь-то её по-царски?
– Да не хочет она ничего! Ходит в своих обносках. Говорит, вдруг размер изменится… Всё, пошли к Пятаку. Сдаётся мне, он знает, что нам делать. А то не ровён час…
– Идём как будто к Чингисхану, понял? А с Гавриком уж как получится.
– До ссор у нас доходит – она боится, как бы я Плимплюсу башку не открутил.
Когда мы проходили по мосту, с которого я наблюдал за жизнью и приключениями первобытного хищника, мне захотелось рассказать Ваське об утиной охоте. Я уже состряпал соответствующую физиономию, придумал