взглядом смотрят на него отец и Малум. Одинаковым взглядом ищейки, напавшей на след.
– Так-так, ты, значит, был там? – уточнил король.
Принц угрюмо молчал, ещё не понимая, что произошло.
– В таком случае, Мэйлори, думаю, необходимо добавить к списку обвинения ещё и покушение на особу королевской крови, – деловито заметил Малум.
– Да-да, – кивнул Оланзо, – и теперь к тому же у нас есть свидетель.
Принц застыл на месте – Голари в какой-то момент даже решил, что он может наброситься на своего отца или выкинуть что-либо подобное, столько тихой ярости было в его взгляде.
– Вы что же, не слышите меня? Я говорю, что Кора Лапис ни в чём не виновата! – воскликнул он.
– Не надо кричать, мы тебя прекрасно слышим, – поморщился король. – И хотя ты сбежал из-под ареста и шатался непонятно где, я рад, что теперь у нас есть человек, который может подтвердить слова офицера.
– Так вы не будете объявлять её в розыск? – устало спросил Таэлир.
– Тому, кто не делал ничего дурного, незачем скрываться от правосудия, – тут же ответил король. – А о том, что ты видел, ты расскажешь на Королевском суде.
Принц с ненавистью посмотрел на отца:
– Не расскажу, – и повернулся, чтобы уйти. Но когда принц уже подошёл к дверям, его остановил голос отца.
Такой ровный и спокойный королевский голос:
– Может быть, тебе придётся рассказать.
– Придётся? – обернулся принц. – Вы что же, прикажете меня пытать, отец? Уверен, что птичники были бы только рады такому приказу.
Малум едва заметно улыбнулся – репутация его службы давно уже не задевала его. Рассказы о птичниках приписывала им то, что они никогда не делали, но не касались того, чем они действительно были опасны. Создать такую репутацию было сложно, но она защищала их, как выкованный мастерами Горной стороны защитный жилет защищал тело от случайных пуль.
– Нет, зачем же, – ещё более спокойно возразил Оланзо. – Мы же не чужие люди, уверен, мы сможем договориться. Если твоё свидетельство будет единственным, что сможет снять ужасное обвинение с этой девушки – думаю, ты не станешь отказываться.
Принц ничего не ответил, шагнул к двери, но уже на пороге обернулся:
– Попробуйте сначала поймать её.
Когда принц исчез, Оланзо и Малум долго сидели молча, что-то обдумывая, видимо, выверяя в своих птичниковых мозгах, как бы получше использовать ошибку принца, а Голари просто тоскливо смотрел на занавешенные окна и ждал момента, в который можно будет уйти. Задумавшись, он вздрогнул, когда король заговорил. Плохая привычка для Первого советника – задумываться в присутствии короля.
– Так что с докладом о Ледяном Замке? – спросил Оланзо.
– Ммм… Мэйлори, я проанализировал все доступные сведения за двести лет, вот краткая справка – но по любому из тезисов могу представить дополнительную информацию, если таковая потребуется.
Профессор протянул королю бумаги, стараясь, чтобы его рука не дрожала.
– Хорошо, я почитаю вечером. Спасибо, – неожиданно благосклонно кивнул Оланзо. – А пока скажите мне, что вы сами думаете о Школе просветителей?
Голари не ожидал такого вопроса. Он мог перечислить все приказы просветителя Люмара в хронологическом порядке, но не мог предположить, что королю будет интересно его мнение. К тому же это было самое опасное – высказывать своё мнение.
– Судя по тем сведениям, которые мне удалось получить, хранители, просветители и слушатели Ледяного Замка ведут весьма уединённую жизнь, их связь с внешним миром происходит, по большей части, за счёт хранителей, направляемых в храмы по всему Королевству. Просветители ведут себя довольно осторожно, точно соблюдают свои правила и обязательства по Конкордату. Почти никакие слухи и скандалы не касаются служителей Защитника, у подданных хранители, как правило, вызывают уважение.
Голари замолчал, ожидая, что король уточнит, что именно его интересует. Поскольку Оланзо молчал, то Первый советник спросил:
– Мэйлори, может быть, вас интересует что-то определённое? Я мог бы…
Король усмехнулся – и Голари с неприязнью отметил, что эта улыбка тут же отразилась на непроницаемом лице Малума.
– Да, лори Голари, меня, в сущности, интересует только один вопрос: можем ли мы рассчитывать на служителей Защитника как на союзников, если это будет необходимо?
Первый советник не смог скрыть удивление: для чего королю понадобились союзники – служители? Сложно представить себе просветителей, охраняющих, к примеру, границы с Синтийской Республикой вместе с королевскими солдатами.
– Думаю, что да. Конечно, можете, Мэйлори, ведь существует Конкордат…
Олинзо досадливо махнул рукой:
– Да-да. Но мне бы хотелось убедиться в этом. Поэтому я решил направить в Ледяной Замок своего человека. Королевского посланника, официально – чтобы засвидетельствовать верность принципам Конкордата и своё почтение просветителям, а дополнительные распоряжения я дам непосредственно самому посланнику. Вас, лори Голари, я попросил бы подготовить этот визит – с соблюдением всех этих формальностей и согласований.
– Да, Мэйлори, – кивнул профессор. – А кого прикажете направить? Кого-то из Зала Представителей?
– Нет, я выберу из людей Малума и сообщу вам о своём решении. Разумеется, официальные бумаги должны быть на кого-нибудь из Ратуши, и чтобы просветители ничего не заподозрили. Поручаю это вам обоим, – сказал король, устало проводя рукой по голове и давая понять, что совещание окончено. – Малум, и не забудь уже сегодня распорядиться, чтобы к утру листовки с розыском Коры висели на всех углах Тар-Кахола.
Малум отсалютовал по-военному, Голари церемонно поклонился. У входа Малум любезно, но с едва заметной усмешкой, пропустил Первого советника вперёд.
Оставшись один, король долго смотрел на свет настольной лампы, затем машинально взял в руки доклад о Ледяном Замке и, не дочитав, с неожиданной злостью отбросил его в сторону.
В это время на другом конце дворца Таэлир, дрожащий от возмущения и гнева, шёл в сторону покоев своей матери. Он не стал бы искать помощи королевы, если бы у него была хоть какая-то надежда найти помощь где-то ещё. Но из-за характера и положения принца друзей у него не было.
С самого раннего детства Таэлира, ещё когда его мать была всего лишь молодой женой шейлира, она мало интересовалась жизнью сына – точнее, ровно столько, сколько требовали приличия для того, чтобы казаться заботливой матерью. Она улыбалась и гладила его по волосам, но в глазах её всегда была скука, стоило ей хоть ненадолго остаться с сыном наедине. Потом, когда Таэлир подрос, а Эйрил стала королевой, она и вовсе отодвинулась от него на расстояние светских манер. Он никогда не говорил с матерью о том, что было для него действительно важно.
Но теперь идти было некуда. И принц, повинуясь какому-то безотчётному порыву, решил попросить помощи у своей матери. «Ведь это она привела меня в этот мир. Но она ни разу не показала мне, для чего, или хотя бы, что она просто рада тому, что я есть», – горько и запоздало думал Таэлир, идя по длинному коридору в покои королевы, украшенному тошнотворными картинами-сценками придворной жизни