— Надевай, королева, свою корону. — приказал король.
Я не пошевелилась.
— Надевай, — еще жестче повторил он, — выполняй приказ, если не хочешь, чтобы твои жалкие помощники расплачивались за твою ошибку.
Я дрогнувшей рукой подняла корону, она была холодной, холоднее, чем мои замерзшие пальцы. Я медленно надела её.
— С тобой будет говорить начальник стражи, может, кто-то из Ордена. Так нужно, прежде, чем объявлять кого-то государственным изменщиком. — Генри немного помолчал. — Возможно, тебя стоит наказать смертью…
Король сделал демонстративную паузу, чтобы хорошенько меня напугать. Но в любом случае, вряд ли меня ждала смерть, слишком это суровое наказание за мой побег, хотя, может я и ошибаюсь.
— Но я помню о наших чувствах, — продолжил Генри, — в прошлом. Поэтому посидишь пока в темнице, подумаешь о своем поведении, о том, кем могла бы быть, а чем стала. А потом, может, я и переведу тебя в более лучшие условия, на содержание. В качестве любовницы. Или рабыни…
Мальчишка дорвался до власти, до ощущения собственной силы, могущества, он просто упивался этим. И знатно у него, кажись, голова поехала.
Я засмеялась, смех оказался нервным и хриплым, но мне было смешно до слез.
— Рабыню из меня сделать у тебя не получится. Я знаю свое положение и свои права. И не смей меня запугивать. А вдруг ты меня вообще силой и шантажом удерживал во дворце, может, я не приняла твое предложение руки и сердца, а ты вынудил? И я просто сбежала со свадьбы. И вряд ли это натягивает на измену, знаешь ли.
— Петь о своих правах сейчас бессмысленно, — осклабился Генри, — я могу тебя уничтожить. Тебя вместе со всей твоей семьей.
За спиной вдруг кто-то кашлянул. Король с недовольством развернулся. Гостем в моей камере оказался немолодой мужчина в служебной форме, он с осуждением посмотрел на Генри, но почтительно поклонился:
— Ваше Величество, прошу извинить, но мне нужно поговорить с заключенной.
Генри поджал губы, но спорить не стал, лишь ядовито улыбнулся мне на прощание и удалился.
Начальник стражи проводил в какую-то комнату и начал задавать вопросы. Я не сразу понимала даже их суть, отвечая невпопад, потом вообще какой-то бред нести начала. Очнулась от своих мыслей лишь со странным предложением начальника рассказать о себе, своей жизни. Я удивилась и хотела отказаться, но вдруг явственно осознала, что мне нужно хоть с кем-то поделиться, что держать все в себе стало просто невыносимо. И я, словно рухнул невидимый барьер, начала свой рассказ. Рассказала все, ничего не утаивая.
Начальник молчаливо и внимательно меня слушал, изредка делая какие-то заметки в журнале. Закончив, я со свистом втянула воздух и замолчала. Начальник сложил журнал и цепко взглянул на меня:
— Что ж, леди Агата де Риаман. Единственное, что я бы добавил в ваш рассказ, это то, что дневник Мириам был красный, темно-красный. Вы подловили на этом заговорщика, но почему-то реальный цвет так и не назвали. Называю я. Я рад, что вы его все-таки прочитали, значит, я не ошибся, вам его передав.
— Так это вы… — ахнула я.
Глава 14. Выбор. Орден. Народ
Ваше Величество, — мужчина снисходительно улыбнулся, — должен признать, я поражен тем, насколько вы оказались сильны. Или безрассудны. Кто бы мог решиться на такие отчаянные поступки, рискнув собственным обеспеченным будущим. Да и ради чего? Ответьте, вы настолько благородны и принципиальны или, напротив, наивны и глупы?
— Не знаю, — выдохнула я, — может, я и, правда, наивная глупышка, и сама этого не осознаю. Но вот вы… Могли бы сами определиться прежде, чем подбрасывать мне дневник. Да и с какой целью? Чего вы от меня ждали? Что я, размахивая дневником и крича о несправедливости, пойду отвоевывать свою законную власть?
— А ваша мать примерно так и поступила в начале. Правда, у неё были более серьезные документы.
Я растерялась. Значит, моя мама тоже добивалась трона? И где она потом оказалась, а какой глуши… Да и меня ждала не лучшая участь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Забавно получилось, Мириам всей душой желала сына, — неожиданно произнес начальник, — а в итоге в её роду все поколения рождались одни леди. Но до сих пор никогда не было настолько на неё похожей. Может, это знак, что пришло время для истинной королевы?
— Внешностью, может быть, я и Мириам, — тихо проговорила я, — только вот не вышло и не выйдет из меня королевы, властительницы. Я не знаю ни толики того, что должна знать светская дама, та, которая должна быть в ответе за народ, принимать указы и нести за них ответственность.
Мой собеседник молчал, о чем-то крепко задумавшись.
— Я не спорю, это проблема. Но знания можно приобрести со временем, этикету обучиться, но нельзя обрести того, что и так в вас есть. Истинной королевской сути, благородства, чести. К тому же вы ближе к народу, лучше его чувствуете, знаете, что нужно вашим поданным и королевству. Королевская кровь, как бы это избито не звучало. И знаете, переворот нужен, пока совсем все не зачахло. А кого посадить на трон, как не настоящего потомка той самой великой королевы? Орден пойдет навстречу, консулам не нравился ни предыдущий король, ни тем более нынешний. Этот переворот будет наименее кровопролитным.
— То есть все спокойно отнесутся к тому, что на троне будет неподготовленная девчонка? От меня просто избавятся те, кто захочет власти.
— А если на вашей стороне будет Орден? Если вас полюбят поданные? Вы отголосок Мириам, у вас её лицо, вы надежда для них. — Он снова замолчал, а потом продолжил. — Если честно, тех, кто знает истину, кто посвящен в тайну Мириам о подмене ребенка, осталось мало, по крайней мере, тех, кто преследует благородные цели. Надежду мы потеряли после разочарования в вашей матери, Дария была не достойна своего рода. Но вы оказалась неожиданностью, пусть, прошу прощения, невоспитанной и совсем не привычной Высшему обществу.
— Генри хотят убить, нужно поймать того заговорщика… — вспомнила я. — Откуда он знает обо мне?
— Возможно, его еще в свое время посвятила в свои планы Дария. В любом случае, рано или поздно от Генри избавятся. Отравят или подстроят несчастный случай, когда — лишь вопрос времени. После чего начнётся борьба за трон, мерзкая и черная, а сама власть достанется самому жестокому и коварному, там даже Орден ничего не сможет противопоставить.
— А Селиция? Она как ко всему этому относится?
Ответить мне не успели, так как в коридоре послышался визгливый голос моей дуэньи.
— А ну живо меня пропустите! — с кипящей злостью Лилит влетела в комнату. — Какое право вы имеете допрашивать девушку без её дуэньи? Без представителей, родителей? Кто в ответе за это безобразие!? Вопиющее пренебрежение всеми правилами!
Если начальник растерялся, то виду не подал. Он поднялся со стула и, прокашлявшись, представился:
— Господин Рикл. Прошу прощения, но обвиняемых в королевской измене можно допрашивать без представителей. Тем более задержанная не высказала никаких претензий. Да и это не допрос…
— Ах не высказала!? Да как она может высказать? Она и так сообразительностью не отличалась, а сейчас её совсем запугали! Знаете, господин, я очень сомневаюсь в вашей компетентности! — взвилась Лилит.
— Что ж, с такой дуэньей вам ничего не грозит, — шутливо обратился ко мне начальник.
А вот мне было не до смеха. Меня едва не трясло от внутреннего напряжения, вот-вот я просто окажусь на грани срыва.
— Что мне нужно делать? — обратилась я к Риклу.
— Плакать и раскаиваться, как минимум, — ответила мне Лилит, — о чем вы думали, леди? Вы хоть в курсе, что король официально провозгласил вас изменщицей и лишил вас титула королевы? Неужели до сих пор не осознали, что это не шуточки, которые вы могли позволить себе дома, это все серьезно! Это дворец!
— Ну вот у меня и вышли шуточки на новый уровень, — парировала я.
— Что за дурной тон, — неосознанно выдохнула она и с горечью произнесла, — Агата, неужели вы не понимаете, насколько испортили себе репутацию!? Это лишает вас и шанса на удачное замужество, на титул!