— Мам, просыпайся… Уже вечер…
Мама открыла глаза и сначала не могла сообразить, где она и что с ней. Потом сконцентрировала на мне взгляд и улыбнулась,
— А, Сашка… Что-то я уснула крепко… Ты голоден? — спросила она спуская ноги на пол и нащупывая свои тапки.
— Угу, как волк! А что у нас сегодня на ужин?
Мама встала и покачнулась. Ей пришлось даже опереться на стол.
— Сейчас посмотрим. Пойдём, вместе выберем.
Мы с Мариной решили, что будет лучше, если сегодняшнюю ночь я проведу в нашей с мамой квартире.
***
История с лже-Дмитрием на этом не завершилась. Она и не могла завершиться так просто. Так не бывает, чтобы человек пропал, и никто его не хватился. Через неделю к нам пришли…
Снова незваные гости
Мы с мамой поужинали, я вымыл посуду и уже собирался отчалить к Колокольцевым, как вдруг прозвенел дверной звонок. Мама открыла, и в прихожей раздались мужские голоса. Мелькнул погон на шинели, и я сразу, как договаривались с Мариной, открыл смотровое окошко у неё в спальне. В нашей комнате оно располагалось слева от окна, давая полный обзор почти всей комнаты и даже части коридора.
Для её удобства я открыл окно напротив тахты и так низко, чтобы она могла смотреть и слышать сидя на краешке тахты или даже лёжа на животе.
Пришли двое. Первый, с погонами капитана, представился нашим участковым. Второй, молчаливый, молодой дядька, с погонами то ли старшего лейтенанта, то ли тоже капитана — барашковый воротник его куртки закрывал почти половину погона, не представился вовсе. Просветы на его погонах были синего цвета. Лётчик?
Мама пригласила гостей пройти и участковый воспользовался приглашением. Расстегнув шинель, он сел к столу слева от меня. Второй пройти отказался. Он снял шапку и застыл в дверном проёме прихожей, даже не расстегнув куртку.
Мама устроилась на диване и вопросительно посмотрела на участкового. Тот откашлялся и прояснил ситуацию. По его словам, они потеряли одного своего коллегу. Он пропал 7 января, и с тех пор его больше никто не видел. По сведениям участкового, у пропавшего было какое-то дело к нам с мамой.
Память о том дне я у мамы потёр изрядно, поэтому мне нужно было ей чем-нибудь помочь. Мама недоумённо пожала плечами, а я быстро спросил:
— А этот ваш пропавший товарищ тоже был военным?
Участковый переглянулся со своим спутником и тот неопределённо пожал плечами. Участковый кашлянул и сказал, что да, их товарищ тоже был военным. Мама облегчённо вздохнула и категорически заявила, что никаких военных мы с ней давно не видели. Я возразил:
— Военный? Да был у нас военный, только вы всё напутали. Он был у нас не 7 января, а 9 мая два года назад. Сейчас покажу… — я рысцой побежал к комоду.
Капитан слабо возразил:
— Это неважно…
В ответ я заверил его, что важно! Мол, в расследовании преступлений не может быть мелочей. Я знаю. Всего Конан Дойля перечитал!
Из комода я мигом достал шкатулку, а из неё бархотку, к которой были прикреплены все папины награды. Мысленно извинившись перед папой, я бегом вернулся к столу, расстелил бархотку и склонился над столом. Извинившись мысленно и перед военкомом, я сказал:
— Был военный! Он ещё маме вот эту медаль принёс…. - я потыкал пальцем в медаль «За оборону Севастополя», — Он мне сразу показался подозрительным!
Мужчины обменялись кислыми взглядами. Участковый откашлялся и обратился к маме:
— Опишите, пожалуйста, как прошёл тот день. Это было в воскресенье на прошлой неделе. Может быть вы просто не обратили внимания на что-нибудь? На какую-нибудь мелочь. Нас сейчас интересует всё.
Понятно, — подумал я, — во-первых, они не знают наверняка, был ли он вообще у нас, а во-вторых, у них нет его фотографии. Иначе они просто предъявили бы её и спросили, видели мы этого дядьку или нет?
Мама неопределённо пожала плечами:
— День, как день. Ничего особенного. Всё, как всегда — уборка, стирка, готовка. Даже не знаю, что вам сказать…
Участковый обратился ко мне:
— Ну а ты? Можешь что-нибудь вспомнить?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Напрасно он это спросил!
— Я этот день отлично помню! Весь до минутки! Начался он с того, что Надюшка прыгнула со стула в мою кровать. А у меня там кровать с пружинной сеткой! Я, понятное дело, подлетел на полтора метра вверх и там, в воздухе, проснулся. Она находит это смешным! Главное, когда это была её кровать, и я прыгал в неё со стула, ей это смешным не казалось! Почему девчонки такие непоследовательные? Не знаете? Нет? Жалко…
— Потом мы вчетвером позавтракали, и я отправился домой, к маме. Это было примерно в девять часов утра.
Участковый перебил меня:
— Подожди! Ты что же, не ночевал дома?
— Нет! Я с конца января живу у них. У Наташки психический срыв после того, как два амбала подхватили её под мышки и потащили в подвал, насиловать и убивать. Её мама считает, что я на Наташку положительно действую.
Я доверительно понизил голос, как будто выдавал невесть какую тайну:
— Знаете, я вообще на всех положительно действую. Даже на животных. Например на собак и кошек. Особенно, если я при этом беляш какой-нибудь ем или пирожок с мясом. Я это заметил.
Гости переглянулись. Участковый переспросил:
— Погоди! Так значит Наташа, это та самая девочка, которую в середине января попытались похитить?
Я кивнул, а мама добавила:
— Да это она. И Саша при этом тоже пострадал. Он даже в больницу после этого слёг.
— Ноги отморозил и морду. Вот, видите пятна? — я показал ему лицо.
— Не слушайте вы его! — махнула на меня рукой мама, — Ноги и лицо это так…. чепуха. Он заработал серьёзнейшее воспаление лёгких. Сашенька у меня даже умер… Целых десять минут находился в состоянии клинической смерти. Хорошо, что мама Наташи рядом оказалась. Она его и вытащила с того света. Она заведует отделением гинекологии в той же больнице, куда Сашу доставили.
Я решил несколько скрасить мрачность картины:
— А знаете, что самое интересное, когда если ненадолго умрёшь? — дождавшись отрицательного покачивания головой участкового, я рассмеялся, — То что к тебе вилки начинают липнуть! Сейчас покажу.
Не слушая возражений, я рысцой пробежал на кухню и принёс оттуда столовую ложку. После трёх падений ложки на пол, я «заметил» свою ошибку и заорав, что перепутал, что ложки не липнут, а липнут только вилки, я метнулся на кухню и притащил вилку. Её я тоже трижды уронил на пол, прежде чем обескуражено пожать плечами:
— Странно,… сегодня что-то не липнет…
И тут же сменил тему.
— А может вашему товарищу не к нам нужно было? Может он этажом ошибся? Вот, например, над нами живёт Сергей Гаврилович… или Семёнович… Нет! Гаврилович! К нему много разных людей ходит! Он фотокорреспондент «Магаданской правды». К нему однажды даже настоящий чукча приезжал! На оленях и в настоящей кухлянке! Целых полчаса с ним беседовал. Я точно знаю, потому что он свои нарты прямо на дороге возле нашего подъезда бросил. Я стоял рядом с оленями, а в полуподвале форточка в квартире у нашего дворника была открыта и радио громко играло. Так вот, я два раза услышал, что хлеборобы Кубани засеяли озимые на каком-то совершенно диком количестве гектаров, а, значит, прошло полчаса!
Я балагурил, а сам не забывал посылать всем троим, включая маму, сигналы внимания, чтобы они смотрели только на меня. Чтобы им было ещё "приятнее", я безостановочно крутился на стуле, болтал ногами и иногда даже мотал рукой в воздухе.
— Меня уже давно интересует вопрос, как можно в кухлянке покакать на пятидесятиградусном морозе, — я продолжил развивать увлекательную повесть о чукче, — Я даже попытался расспросить чукчу, когда он вернулся от Сергея Гавриловича, но тот оказался каким-то нетерпеливым. Даже десяти минут не выдержал. Он ещё на меня шестом замахнулся. Ну, тем, которым они оленей погоняют. Мам, не помнишь, как этот шест называется? Нет? Ну и ладно…
— Я потом к Сергею Гавриловичу наверх сходил. Я же думал, что он знаток чукотской культуры, коли с чукчей полчаса о чём-то беседовал. Думаю, уж он-то должен знать о кухлянках всё! А оказалось, чукча у него чёрствый хлеб для оленей выпрашивал! Причём Сергей Гаврилович всего одно слово по-чукотски знает — «хлеб»… Нет, наоборот! Это чукча всего одно слово по-русски знает — «хлеб».