Неужели я больше не увижу Рика? Неужели даже не извинюсь за свой побег? Ну почему все так…
Глаза обожгло, по щекам потекли слезы.
«Самии… Самии… моя Самии!»
Я узнала бы его голос из тысячи других. Мелодичный, низкий, грудной, сейчас со слабым рычанием. Неужели галлюцинации? Или очередная насмешка памяти?
А может нижняя магия изощренно издевается напоследок?
Прохладная и одновременно горячая струя окатила с ног до головы. Я вздрогнула от мурашек, и враз перестала трястись. Тело налилось небывалой мощью, стало легким, как перышко.
Я открыла глаза и ахнула.
Рик был совсем рядом, и уже обратился.
Громадный, красивый китайский дракон свился вокруг меня кольцами.
От наших тел взмывало в воздух розовато-оранжевое зарево, похожее на солнечные протуберанцы. И чудилось — мы единое целое — душой, энергетикой, каждой клеткой и мышцей.
Было совершенно неважно — откуда взялся Рик, как он тут очутился, почему я слышу его мысли. Сработала ли брачная метка или какая-то другая магия…
Рик рядом! Он со мной! С ним я ничего не боюсь! Вот единственное, о чем я сейчас думала.
Сотни перерожденных наступали, окружая стремительно и неизбежно. Им остались считанные десятки метров, чтобы исполосовать нас когтями, ударить мощными руками-лапами.
Множества горящих взглядов — безумных и осмысленных одновременно впились в нас с Риком. В них читалась одна, общая цель — поймать, переродить или убить.
Сильный мускусный запах наполнил воздух.
Он походил на очень слабый, едва уловимый, который появлялся всегда, когда оборотни обращались множество раз. На боях верберов я почти не улавливала его, хотя оборотни десятки раз меняли ипостась. На схватке между тиграми в какой-то момент почувствовала, но запах развеялся в мгновение ока.
Теперь же он был таким насыщенным, таким густым, что дышать стало трудно.
Протяжно, гулко закричали вдалеке птицы. Вой какого-то зверя вторил им — утробный, тревожный, предупреждающий.
И все вокруг смолкло.
Лес словно замер или умер, не знаю уж что тут ближе.
Перерожденные ступали мягко, почти неслышно. Ветер притаился в кронах деревьев и лишь изредка шелестел там, будто пытался спрятаться поглубже.
Казалось, напряжение можно пощупать руками. Свинцовый воздух застрял в груди и загустел, в висках пульсировала кровь, в ушах громыхал пульс.
Я вздрогнула, и, не взирая на поддержку Рика, на долю секунды поддалась панике.
Но тут в голове вновь зазвучал его голос.
«Сами… Ты должна мне верить. Делай то, что говорю, и все будет хорошо».
И я успокоилась, прислушалась, сосредоточилась на указаниях василиска.
«Представь, что внутри тебя льется горячий поток. Он перетекает из рук в тело, из тела — в ноги, взмывает к голове, заполняет тебя до предела и выплескивается наружу. Ты держишь его под контролем, но выпускаешь и… он меняется. Превращается в сильное, жилистое тело дракона и ты… раскрываешь крылья».
Когда прозвучала последняя фраза, за спиной словно расправились паруса. Я ощутила почти невесомость. Вокруг нас с Риком сгустились розовые всполохи, похожие на пламя диковинного костра.
Запахло чем-то кисло-сладким, очень приятным.
Почти восторженно вскрикнула над головой птица, и целая стая темно-красных пернатых пулеметной очередью выстрелила в небо, громко шурша крыльями.
Кольца Рика расправились, и я взмыла ввысь. Василиск полетел следом. Вначале с ужасом, а затем с каким-то злорадным восторгом наблюдала я, как едва коснувшись наших тел, рассыпаются на сотни черных перьев путы нижней магии. Медленно ложатся на палую листву, влажную траву и… исчезают бесследно.
Так вот зачем Рик заставил меня обратиться! Вот почему не понес меня сам!
«Умничка! Во второй ипостаси нижняя магия тебе не страшна! А перерожденные не умеют летать. И еще… Если ты не поняла… энергодраконы могут мысленно общаться с другими драконами и василисками».
Прорваться сквозь плотную стену крон оказалось не так просто, как думалось поначалу.
Ветки не царапали, не касались человеческого тела, но сопротивлялись мощно. Я будто протискивалась сквозь плотную, вязкую субстанцию, а она норовила затянуть назад, удержать внутри, пленить.
Сильно запахло сыростью и листвой.
Одна за другой привычной пулеметной очередью выстрелили в небо разноцветные стаи птиц. Темно-зеленая, фиолетово-красная с редкими белыми пятнами, канареечно-желтая и темно-серая, с алыми хвостами и хохолками. Шелест крыльев и взволнованная перекличка пернатых взорвали тишину.
После недолгой борьбы, Рик обхватил мое туловище хвостом, дернул, и мы вылетели наружу.
У-ух!
Небо было свободным, спасительным! Еще едва подернутое предзакатной синевой, оно казалось лишь декорацией к нашему полету.
Разреженный воздух кружил голову. Ощущение полной невесомости, не взирая ни на что, рождало чистый восторг. Близость Рика дарила надежду, заставляла снова почувствовать себя счастливой…
А перерожденные… они остались где-то там, откуда до нас уже не доберутся. По крайней мере, не сейчас.
Василиск неторопливо махал перепончатыми крыльями — огромными и прекрасными. А я подстраивалась под его движения, повторяла за Риком.
Мои собственные крылья выглядели немного иначе. Черные, полупрозрачные, почти призрачные, в новорожденных сумерках они мерцали оранжевым, как и когти на таких же фантомных лапах.
Жаль, я не могла увидеть себя целиком! Что ж, будет другое время, другой полет…
Рик то набирал высоту, то планировал на воздушных потоках и чем дальше, тем все больше мне это нравилось.
Мы взмывали под облака, и земля внизу превращалась в красивый чертеж, выполненный приглушенного цвета фломастерами.
Опускались пониже — и взгляд выхватывал яркие детали.
Далекое кряжистое дерево с пятью стволами — они расходились букетом прямо из земли.
Чью-то черно-белую крышу, похожую на расставленную «домиком» шахматную доску посреди бескрайнего моря трав и цветов.
Лиловую кляксу в поле — там, где кустилась большая поросль цветов, вроде васильков.
Казалось, нет ничего проще, чем царствовать в небе, плыть в нем, как легкое суденышко.
И снова я каждой клеткой тела, душой и аурой ощущала, что мы с Риком — одно целое. Неразделимые и близкие как никогда.
Между нами больше не стояли воспоминания, не грозили разрушить невероятно прочную связь двух бесприютно одиноких существ.
И все вокруг — на глазах сереющее вечернее небо, еще едва уловимые глазом желтые плясуньи-звезды, Луны и прозрачные перины облаков принадлежало только нам.