потный от волнения рукой.
— Мистер Пиквик, пожалуйста, расслабьтесь. Как ваше имя?
— Р-р-р-обин, — несмело произнес мужчина, который был вдвое старше.
— Хорошо, можно я буду звать вас просто — Робин? — через силу улыбалась девушка, такая зажатость изрядно портило настроение.
Управляющие несмело кивнул и Хельга продолжила.
— Так вот, Робин, будьте добры, покажите комнату, куда вы определили Макса, а так же мои апартаменты, — видя непонимание в глазах мистера Пиквика, Хельга пояснила — Мальчика которого привезли вместе со мной.
Управляющий поместьем кивнул и засеменил по лестница на второй этаж. Там у дверей стояла сумка с пожитками целительницы, а также пыльный деревянный ящик с разными бутылками и бутылочками. В каждом из сосудов дистиллят, который почему-то в этом мире обладал не просто целебными, но и магическими свойствами и назывался Мертвой водой.
Сегодня девушка едва ли не всё свободное время посвятила испытанию дистилляционного куба, что привёз дворф. Под спиртовую жидкость, которую удалось добыть Хельге в кладовой алхимической мастерской Театра иллюзий нашлась и тара: стеклянные бутылки, бутылочки и бутыли из под вина, пива и настоек.
Старый алхимик мастера Фалько был не только талантливым естествоиспытателем любившим химические опыты, ничуть не меньше он уважал горячительные напитки, о чём свидетельствовала кладовая, щедро набитая разномастный стеклотарой. Мальчишки, что за носили дистилляционный куб, за пару медных крон, согласились вымыть и вычистить пузырьки, прибраться в лаборатории и побыть в качестве лаборантов, которые под контролем Хельги, сливали хмельное пойло в куб для перегонки. Судя по светящимся от энтузиазмом глазам, мальчики сегодня порядочно разбогатели, выполняя поручение целительницы.
Что любая крона делится на сотню более мелких монеток — талантов из того же металла, но девушке было стыдно платить такую мелочь, за целый день работы беспризорников. Интересно, сколько они зарабатывают на продаже газет и чисткой обуви на площади? Но спрашивать о таком как-то неудобно, потому по выполнению работы, каждый из мальчишек получил по крупной бронзовой монете с чеканкой трехглавого льва.
Не прикасаюсь к собственным вещам, лежащим у двери, целительница взяла из деревянного ящика двухвинтовый сосуд и вежливо попросила управляющего показать на то место, где вместе с матушкой расположился ее пациент Максимилиан Уокер.
Комната Макса поразила сильно: белые деревянные панели, мозаичный паркет и хрустальные люстры, в которых горели огоньки газового пламени. В таких апартаментах мог бы жить сам император, но благодаря воле и настойчивости Хельги, на гаромозской кровати с балдахином лежал простой мальчик-подмастерье, дядя которого числился лишь мастеровым на предприятии Неджи.
Рядом с мальчиком лежала его матушка. Беата провела с сыном две бессонные ночи, и теперь, чтобы не сгореть, дала организму поблажку. Сейчас Хельга никому не позволила разбудить уснувшую мать.
Взяв у Робина табурет, медный таз и пару локтей льняной тряпицы, Хельга попросила тишины. Налила в таз дистиллят, который местные называли Мертвой водой, смочила в нём лоскут и, задержав дыхание, провела по лбу Макса.
Мальчик горел, температура была не сильной, но она была. Спиртовой компресс на лбу на короткое время помог.
Хельга нисколько стесняясь, начала расстёгивать рубашку подростка. Всё-таки он уже не совсем ребёнок и младше Хельги след на пять-шесть, не более. Убедив себя в том, что это ее долг как целительницы, девушка всё-таки раздела парня до исподнего.
Щупловатый, нескладный, как все подростки, Макс больше не дрожал в приступах лихорадки. Однако настораживал тот факт, что Мёртвая вода не вела себя как тогда, у постели Светозара. Не прилипала к руке, не впитывалась в тело больного, словно в губку, и не выходила также из него, выводя крысиный яд из внутренностей.
Мертвая вода просто умывала тело, снимала мышечные спазмы, утихомиривала лихорадку и сбивала жар. Конечно она действовала на тело ни так как раньше, не так эффективно. Минуты складывались в десятки минут, а те, в свою очередь в часы.
Хельга чувствовала, как уставали мышцы словно она не натирала паренька льняной тряпицей, а держала на весу кирпичи. Глаза слипались, спину ломило от напряжения, и всё это за каких-то полтора часа у кровати больного!
Упорство и методичность, может быть спиртовые пары, или всё вместе совершили нечто странное. Девушка сделала такое, что случалось в ее жизни лишь единожды: ее сознание провалилась, утонуло в подсознании, и она вновь попала туда, где ее нашел старый ведун Пересмысл.
Это было снова, трансом, помрачение сознания или же наоборот великим прозрением. ЖДевушка вновь стояла у того раскидистого и могучего дуба. Ее ноги умывали воды озера, с чистейшей, малахитовый водой. Толком оглядеться у Хельги не получилось. Пелена густого, вязкого, будто кисель, дыма скрадывала окружающее ее пространство. Однако, то и дело в сизом словно седины Пересмысла, мареве проскальзывали пугающиеся фигуры, слышался смех или наоборот рык, а иногда и вовсе мелькали алые уголки глаз.
Хельга прекрасно помнила всё, что с ней было до этого момента, осознавала, что это и есть ничто иное, как сон, осознанный сон. Вот только как выбраться обратно, как вновь вернуться к кровати Макса, мальчика, что медленно выгорает изнутри и стачивается инфекцией.
Прошлый раз или Пересмысл взял её за руку и они оба обратились в иволг и влетели в чернь дупла дуба. Точно, дуба! Девушка обернулась, чтобы разглядеть величественное дерево, корни которого умывало изумрудное озеро. Вот только свалилась с мокрых корней в прохладный, освежающие воды. Хельга подвернула ногу, содрала кожу на ладошках о грубую, словно наждачная бумага, кору.
Упав с головой в благодатное озеро, Хельга коснулась песчаного дна и вынырнула. Машинально посмотрела на свободные руки и переступила на здоровую ногу. Однако тянущая боль в лодыжке, и резь содранной кожи, так и не появилась. Нога была всё так же послушна, а кровоточащие ссадины на ладони уже затянулись молодой, розовой кожицей.
— Мертвая вода! — произнесла целительница, до конца осознавая, чем была наполнена изумрудное озеро.
— Так, — густой, чугунно-глухой баритон, который не мог принадлежать человеку, ответил ей — Ова есмь река Правь, — сердце ушло в пятки, Хельга обернулась на голос с такой скоростью, что едва снова не ушла под воду с головой.
С ней разговаривал……Дуб! Хельга не сразу различила причудливую форму коры ствола, которая напоминала лицо великана. То, что до этого она приняла за дупло, оказалось ничем иным как устами дерева.
— Кто ты? — Хельга постаралась выбраться из воды. Ноги подкашивались от волнения. Девушка чувствовала, что вот-вот, еще немного, и она потеряет сознание, несмотря на то что