месте… тут очень мало мест, где можно останавливаться, чтобы не нарваться на штраф.
— А если у меня случится что-то нештатное? — продолжила допытываться она.
— Тогда моргаешь фарами три раза… знаешь, как моргать-то?
— Разберусь, — ответила она.
— Остановки на отдых раз в два часа в среднем — учти, что на автобанах останавливаться нельзя нигде, кроме как в специальных местах, они раз в 15–20 километров встречаются, обозначены соответствующими знаками. Что ещё забыл?
— На автобанах наверно платить придётся, как я слышала?
— Нет, у них тут они почти все бесплатные. Исключения есть, но они на юге все, мы в них не попадаем.
— Ночью тоже будем ехать?
— А вот это наверно нет — заснёшь ещё за рулём. Либо мотель недорогой подыщем, либо просто на стоянке постоим-покемарим. Бензин в Германии зальём по минимуму, он тут дорогой. Чтоб до польской границы дотянуть. В Польше вдвое дешевле.
— С полицией как, если остановят?
— Тоже моргай три раза, я подойду объясняться. Немецкая полиция нормальная, вымогать ничего не будет, а дальше посмотрим.
— А что насчёт рэкетиров? — напомнила она.
— В Германии их точно не будет, а в Польше и особенно на Родине очень вероятно… если нас затормозят, сиди тихо, не отсвечивай, всё беру на себя. И ещё один момент, — вспомнил я, — сделай себя пострашнее что ли… а то не хватало нам ещё сексуальных приключений.
— Это как, пострашнее? — озадаченно спросила Люба.
— Мне тебя учить что ли надо? Намажься чем-нибудь, лицо несимметричным сделай, вокруг талии обмотай чего-нибудь, кофточку эту красную смени, если есть на что… короче, чтоб ни одно лицо мужского пола тебя не захотело…
— А кофточка-то тут при чём? — удивилась она.
— Просто поверь лицу мужского пола — она тут очень при чём…
Больше вопросов она не сформулировала, но ответила, что должна посетить туалет для того, чтобы проделать всё это, я ей показал, где тут это заведение, в одной из сайдинговых построек. Прогресс в Германии, слава богу, пока не дошёл до создания безгендерных сортиров, так что там честно были нарисованы фигурки в широкими плечами и узким тазом с одной стороны и наоборот с другой.
Из сортира Люба вышла слегка преображённая… а вместо кофты она надела какую-то серую рубашку без узоров.
— Ну как? — озабоченно спросила она.
— Годится, — оценил её усилия я, — только волосы ещё вверх подняла бы…
— Вот так? — и она собрала их в пучок и закрепила сверху одной шпилькой.
— Да, подходяще… теперь на тебя ни один рэкетир не позарится. Стартуем, а то до ночи до границы не доберёмся.
У меня был подробный атлас немецких дорог, я его ещё перед отъездом раздобыл в букинистическом магазине, так что пока в самолёте летели, маршрут я проложил. Выезжаем строго на север на Гиссер, потом поворот на восток, Аусфельд, Айзенах, потом восточная Германия начинается, Эрфурт, Гера и Дрезден, крупные города по объездным обруливаем — и вот польская граница. 500 км примерно по Германии, до ночи точно успеть должны.
Ну это я так думал, а действительность внесла, как водится, свои коррективы — и сотни километров не проехали, как Люба начала мне намаргивать в спину.
— Что случилось? — спросил я, затормозив у очередного кармана.
— По-моему у меня заднее колесо спускает, — с тревогой ответила она, — болтает из стороны в сторону.
Я обошёл её бэху сзади — и точно, правое колесо было приспущено почти наполовину.
— Надеюсь, запаску твой дедок не умыкнул для своих нужд, — сказал я, открывая багажник.
Запаска оказалась на месте, домкрат с гайковертом тоже — так что с задачей я справился за четверть часа.
— Дальше едь осторожнее, — предупредил я Любу, — больше колёса менять не на что.
— Так может в шиномонтаж заедем? — задала она невинный вопрос.
— Ага, чтобы оставить там сотню марок — на Родине починим, но до неё ещё добраться надо, до Родины-то.
И в этот момент рядом с нами притормозила патрульная машина, из которой вышел бравый немецкий коп с полосатым жезлом.
— Гутен таг, — сказал он нам обоим, — вас ист пасьерт?
— Да ничего страшного, господин полицейский, — ответил я на английском, — просто колесо спустило.
По-моему, он слабо что-то понял из моего ответа, но вида не показал, попросил документы, обошёл вокруг обеих наших машин, попросил зачем-то открыть багажники, после чего козырнул и пожелал счастливого пути.
— Ну вот видишь, — сказал я Любе, — они тут не злые. А ты боялась.
— А дальше, значит, злые будут? — осведомилась она.
— Доедем-увидим, — дипломатично пообещал я. — А сейчас погнали, солнце ещё высоко, успеем добежать до канадской границы… в смысле до пропускного пункта.
И мы таки успели это сделать — до города Гёрлица, самого восточного, как говорилось в моём путеводителе, германского города, добрались аккуратно к десяти часам вечера. Финальные два километра пришлось непосредственно через город ехать, по брусчатке. Очередь на пропускной пункт я издали увидел — полсотни машин, вполне терпимо.
— Ну как, — спросил я у Любы, — по старинной брусчатке ехалось?
— Экзотика сплошная, — улыбнулась она, — у нас такое разве что в Прибалтике увидишь.
— И ещё во Львове наверно, — добавил я. — Хотя, например, в нашем Энске тоже можно брусчатку найти, если захотеть.
— И где это, например?
— Гребешок знаешь?
— Была там пару раз — это с Похвалинки направо завернуть?
— Да. Так вот если проехать вдоль откоса почти до упора, там будет несколько метров дороги со старинными камнями вместо асфальта. Совсем недавно сам видел.
— Ах да, у вас же там где-то рядом дом будет строиться, — вспомнила она.
— На текущий момент уже никто и ничего не строит, — погрустнел я, — установка руководства изменилась.
— А как же ваша отработка на этом… на кирпичном заводе?
— Знаешь такую поговорку — «кому я должен, всем прощаю»? Вот и нам простили этот долг, нулевой вариант, сказали — возвращаемся к ситуации на январь 90 года, как будто вы никуда не приходили, а мы вам ничего не поручали.
— Нехорошо, — задумалась Люба.
— Да уж хорошего мало, — согласился я, — но у меня в запасе есть один вариант… попробуем, вдруг выгорит.
А тут и наша очередь на проверку подошла — суровый немецкий пограничник в форме оливкового цвета предложил нам вынуть документы, открыть багажник и огласить цель пересечения границы. С грехом пополам я справился с этой задачей. К чему придраться, пограничник не нашёл, а просто отдал нам наши документы взад и махнул рукой напарнику, тот поднял полосатый шлагбаум, открыв нам дорогу на территорию вольной и независимой Польши.
— Ну всё, — сказал я Любе перед тем,