Народ притих.
Но Эмбер все же осмелилась:
— Эгиль, я не понимаю! Ты заставил нас одеться как на церемонию Оскар, даже Морриса сделал стильным, словно кинозвезду! При этом вы с Арном выглядите как русские бомжи. Здесь что — какой-то подвох?
— Да нет, просто руки не дошли. Исправляюсь, — скальд шагнул к Северянину. — Секунду, дамы.
Тряхнув головой, колдун коснулся груди вампира.
Воздух вокруг них сдвинулся и потек, размывая фигуры, но тут же все кончилось.
Перед женщинами и Моррисом стояли двое современных мужчин в темных смокингах и белоснежных рубашках с галстуками-бабочкой. Укладка, бритье, парфюм, блеск новых дорогущих туфель из-под идеально сидящих брюк… Оба выглядели, словно новенькие хрустящие ассигнации.
Эмбер удовлетворенно улыбнулась и велела обалдевшей Тине прикрыть рот.
Викинг указательным пальцем оттянул жесткий воротник — в обнажившейся манжете бриллиантом сверкнула запонка.
— Да, — согласился Эгиль. — В спортивной куртке удобнее. Но нам это сейчас не подойдет.
— Круто, конечно… — Северянин засунул руки в карманы брюк и покачался с пятки на носок, разглядывая туфли из тонкой кожи. — Хмм… и как с размером угадал…
— Включая белье от Кляйна, — хмыкнул колдун, подмигнув.
— Не люблю, когда со мной играют, — угрожающе произнес вампир и сделал шаг к скальду.
— Было бы странно, если рядом с такой красотой, — он указал рукой на Олив, — ты оставался бы в своем неизменном «Найке».
— Зря веселишься, Древний, — скрипуче, как всегда, когда злилась, подала голос Эмбер. — Мой Создатель не любит таких шуток. И не прощает.
— Не сегодня, Эмбер, — со вздохом остановил ее Северянин. — Сейчас придется…эмм… соответствовать. Что-то еще, или мы уже начнем? — это уже относилось к скальду.
— А ты достал, что я просил? — поинтересовался колдун.
— Да.
— Давай, — он протянул руку.
Вампир развернулся, исчез в коридоре и мгновенно возвратился с кованой шкатулкой в руках. Скальд подошел, провел рукой по крышке.
— Замка нет, — предупредил Северянин. — Не знаю, как Цинна открывал ее.
— Я знаю.
Под ладонью Эгиля возникло переливающееся лиловое свечение, раздался щелчок.
— Оливия, подойди, пожалуйста.
Скальд собрал в кулак локоны удивленной девушки, поднял кверху над ее головой и попросил:
— Придержи так.
Олив подчинилась, обеими руками удерживая волосы на темени.
Колдун тем временем вынул из шкатулки переливающуюся, сплетенную из драгоценных цветов гирлянду с крупным аграфом, и оплел ею голову девушки. Затем, потянул от затылка чуть вверх, превращая ее золотистые пряди в высокую «бабетту». Разделся щелчок замка аграфа, и, поправив пару прядей, скальд отошел на шаг, любуясь своей работой.
Арн был в замешательстве. Почему-то только теперь он разглядел, наконец, что его женщина выглядит как королева в прямом смысле этого слова. В роскошном лилово-пепельном струящемся бальном платье, подчеркивающем все достоинства ее грациозной фигуры и царственную осанку. Высоко забранные волосы, обнажили нежную высокую шею, точеные плечи и часть спины; а поднятые кверху руки, сделали Олив похожей на старинную статуэтку.
Его фея была одновременно величественна и… беззащитна.
Такой он ее не видел еще никогда.
На секунду вампир разозлился на себя за то, что даже не предложил девушке хотя бы части той роскоши, что была сейчас на ней.
Но только на секунду.
В следующую взгляд Северянина переместился на сиявшую в золотых волосах короной старинную драгоценность, оживляя воспоминания.
***
— В ней — магия, — Цинна аккуратно передал украшение в руки своего Дитя, — древняя магия. Возможно, целый мир, мастерством колдуна-ювелира заключенный в неповторимую форму. Трансформирующаяся корона-венок, с чудо-заколкой-замком — аграфом, где бриллианты сверкают росой на шпинели и аметистах в причудливом переплетении изящных платиновых стеблей. Говорят, ее носила богиня, Арн. Причем, и как украшение для волос, и как колье, и как пояс. Представляешь, какая у нее была фигура?!
— Субтильная, — хмыкнул Арн, разглядывая «изнанку» тиары и касаясь подушечками пальцев странно теплого металла. — Ин-те-рес-но. Эти переплетения грубоваты и сделаны гораздо раньше ювелирных изысков. А еще здесь что-то похожее на буквы…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Цинна принял у викинга тиару.
— Ты прав. И написано здесь: «Все возможно». Это та самая штука, которую так хотела Нофр-Эт. А потом и Клеопатра. И следующие за ними… И, кто знает, каким был бы этот мир, если бы эти дьяволицы добрались до нее! Но в наших с тобой руках это просто ювелирное украшение. Хотя, очень ценное, конечно.
— Ты, в самом деле, в веришь в это, Создатель? — поднял бровь Северянин.
— Нет, Арн. Я это знаю. Вот только работает эта прелесть только на той, кому предназначена. Поэтому придется подождать, — Цинна аккуратно вернул украшение в футляр, запер, и отправил в сейф.
— Кстати, — обернулся он к Арну, — ты ничего не почувствовал, когда касался металла?
— Нет. Она просто показалась мне… теплой.
— Хмм. А о чем думал в этот момент? Только не ври, Арн.
Викинг хохотнул:
— Я и не собирался. Ты же знаешь меня, Создатель! Я подумал, что хотел бы обладать такой женщиной. Женщиной в этом волшебном венке-поясе. Чтобы снять его и положить на его место свои ладони. И чувствовать хрупкость ее тела под своими пальцами. И знать, что все с ней возможно…
Цинна смотрел на свое Дитя с интересом:
— Ты сейчас думал о вампире или о человеке?
Северянин поднял на Создателя изумленный взгляд:
— О человеке.
Пятая Руна. Глава 22.
Есть просто женщины, а есть волшебные существа.
Арн взял ладони Олив в свои и заглянул девушке в глаза. Пальцы ее дрожали, и вампир чувствовал напряжение и тревогу, которым вторили еще три женщины.
Эгиль поторопил их:
— Дело за тобой, Северянин.
— Мы все там разместимся?
— Да, — откликнулась Эмбер, — и с комфортом.
— Тогда — пошли.
Молча поцеловав любимые руки, викинг решительно двинулся по коридору в сторону столовой к разноцветным сполохам оконных витражей.
Им действительно было более чем комфортно. Дом, как живое существо, почувствовав торжественность момента, превратил столовую загородного дома в роскошный банкетный зал в стиле «прованс». Компания расселась за старинным дубовым столом с резными ножками, изысканно сервированным фарфором, муранским стеклом и…серебром.
— Какая красота, — покручивая в руках серебряную солонку в виде скарабея, произнесла Кристин, оборачиваясь к сидевшему рядом Моррису.
Глядя на рыжую, Тина опасливо прикоснулась пальцем к ножу. Эмбер напряглась и поджала губы, но не остановила.
— Не нужно бояться, — в один голос произнесли Олив и Эгиль, и, переглянувшись как заговорщики, негромко засмеялись.
Об Одри никто не спрашивал, вампирский стол, сервированный серебром, человеческой едой и вином, больше никого не удивлял, а розоватые лучи утреннего солнца, пробивающиеся через стекло витражей — не пугали.
Окинув взглядом всю компанию, Эгиль удовлетворенно произнес:
- Вы здесь для того, чтобы вернуть недостающую часть своей семье. Да, семье, хоть и очень странной на первый взгляд. Вы долго и непросто шли друг к другу. Теперь вы все — люди и вампиры — связаны не только кровными узами, но и общими задачами, решение которых поможет вам выжить.
Я, Эгиль Скаллагримсон — маг и вампир — добровольно беру на себя обязанность Посредника, чтобы помочь Хозяйке дома и Перекрестка вернуть целостность вашему клану.
Арн сцепил зубы, и взглянул на Олив, готовясь снести скальду башку. Вампир чувствовал в решимости и спокойствии девушки привкус странного ощущения похожего на… обреченность. Викинг взглянул в любимые глаза. Олив глубоко вздохнула и улыбнулась ему. «Не обреченность, милый — неизбежность. Alla kommer att vara väl* (просто помоги мне), — услышал Арн. Похоже, телепатия стала неотъемлемой частью их общения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})