корзинами. От предупреждающих криков Каса люди лишь двигались еще медленнее. Они смущенно оглядывались вокруг, а потом, увидев его, в панике отскакивали в сторону. Он свернул за угол как раз вовремя, чтобы увидеть хвост лошади, скрывшейся в переулке за лавкой мясника.
В переулке было очень скользко от крови и разбросанных частей туш. Над ними роились мухи. Выругавшись, Кас натянул поводья, чтобы лошадь шла помедленнее. Мясник высунул голову из окна. Сначала от любопытства, а потом с болезненной обреченностью, когда Кас с сердитым взглядом указал ему на кроличьи головы и хвосты, раскиданные повсюду. Если он не сломает себе шею, то непременно сообщит этот адрес городскому инспектору Гаспару. Лошадь дошла до конца переулка. Женщину нигде не было видно, но мальчик, стоявший в дверном проеме одного из домов, крикнул:
– Лорд Кассиа! – И указал налево.
Отсалютовав ему, Кас свернул налево. Лошадь поскакала быстрее. Кас теперь видел женщину далеко впереди себя. Эта улица вела к западным воротам. Дорога за ними вела через долину прямо в лес. Если она доберется до деревьев, он ее потеряет. Но расстояние между ними сокращалось. Она все чаще оборачивалась к нему. Ворота уже виднелись впереди. Широко открытые. Охраняемые людьми в пальмеринском красном.
Это была сестра-самозванка Абриль. Лучница, целившаяся в Фаустину. Женщина, что скакала на этой лошади, была ответом на огромное множество вопросов.
– Помогите! – вдруг завопила женщина. – Пожалуйста, спасите! – Она помахала стражникам, а потом указала на Каса позади себя. – Он хочет на меня напасть!
Не веря в происходящее, Кас смотрел, как она проезжает через ворота и позади нее смыкается ряд стражников, преграждая ему путь.
– Стой! – закричал стражник.
Кас натянул поводья. Они не дали ему возможности объясниться. Один из солдат схватил поводья, другой стащил Каса с седла и швырнул в грязь. И тут же его пнули в бок. Опешивший Кас думал лишь о том, что давно его уже вот так не избивали. Как легко забывается боль.
– Ты кем себя возомнил, чтобы преследовать честных женщин на улицах?..
– Стойте! Прекратите! – К ним в ужасе бросился еще один стражник. – Отпустите его! Это же лорд Кассиа!
– Что?!
Зарычав, Кас оттолкнул от себя руки, внезапно ставшие заботливыми и предлагающими помощь. Обхватив руками ребра, он, ковыляя и спотыкаясь, побежал к воротам.
Слишком поздно.
Всадница скакала по дороге. Прочь из города, прочь от сведения счетов. Она становилась все меньше, пока, не достигнув опушки леса, не остановилась. Женщина развернула лошадь, замерев лицом к воротам. Кас знал, что она его видит. Секунду спустя она высоко подняла шляпу и помахала ею.
Кас ухватился рукой за стену, делая резкие вдохи. Он не видел ее лица. Незнакомка была слишком далеко. Но он был уверен, без единой тени сомнения, что она смеется.
17
– Как они могли тебя не узнать! Посмотри, да просто посмотри на себя! Ты же пропал всего на три года, а не на двадцать!
Лина отжала полотенце, яростно скрутив его, но к его лицу ее руки прикасались очень осторожно. Они вернулись в донжон, в рабочие комнаты мастера Джакомеля. Кас присел на стол, в то время как Лина смывала кровь и грязь с его порезов. У окна мастер Джакомель смешивал в кружке зелье с отвратительным запахом.
Кас сделал глубокий вдох, несмотря на боль.
– Они решили, что я хочу на нее напасть. Ты бы тоже ей поверила, если бы была там. – Напуганная женщина, которую нужно спасти. Она великолепно сыграла свою роль.
Сгорая от стыда, солдаты бормотали сотни извинений. А узнав, что мимо них проскакала на лошади убийца, едва не лишившая жизни самого принца, они были просто раздавлены. Кас почти сочувствовал им, когда к западным воротам подъехал Вентиллас.
– Я не виню их за то, что они тебя остановили. Но это… – Лина окинула негодующим взглядом его покрытое синяками и ссадинами лицо и кожаную тунику – надетую лишь однажды, а теперь не подлежащую починке. – И они даже не дали тебе шанса объясниться. Что с ними будет, мастер Джакомель?
Дворецкий постучал ложкой по кружке и отложил ее на тарелку. Он подошел к ним с кружкой в руках.
– О, думаю, они сами себя сейчас основательно наказывают. Другие люди не позволят им забыть, а увидев, что ничего не сломано… – Он умолк, заметив, как лицо Каса скривилось – лишь на мгновение, прежде чем тот спохватился. – Что такое?
Его ребра словно горели.
– Ничего.
Две пары глаз подозрительно всматривались в него. Лина отложила полотенце в сторону. Его туника, вся в дырах, стала объектом столь внимательного изучения, что Касу показалось, будто она видит сквозь нее. – Кас, у тебя есть раны где-то еще?
– Нет.
Мастер Джакомель встал рядом с Линой. Черная одежда, позвякивающие ключи. Он поставил дурно пахнущую кружку на стол.
– Вы лжете. Я это всегда вижу.
– Там просто синяки. – Кас коснулся своих ребер – совсем легонько. – Ничего не сломано. Я знаю разницу.
– Снимайте, – велел мастер Джакомель. – Дайте мне посмотреть.
Кас уже снимал тунику во время примерок. Почти весь донжон видел его шрамы. Но не Лина. И он хотел, чтобы так и осталось.
– Нет.
Мастер Джакомель, не лишенный чувства жалости, произнес:
– Милая леди, может…
– Я никуда не пойду, мастер Джакомель. Вам придется вытаскивать меня силой. – Выражение ее лица подтверждало ее слова.
Кас склонил голову. Стыд всегда ощущался пустотой внутри.
– Лина. Это ужасно.
– Я знаю, Кас, – тихо произнесла она. – Перестань. Что у тебя с ребрами?
Она знала. Видимо, кто-то рассказал ей о его шрамах. Касу не выиграть в этом споре. Он видел это по ее глазам. С болезненной медлительностью он стянул с себя тунику и услышал, как мастер Джакомель резко втянул воздух.
– Что за глупый ребенок. Вы и вправду собирались об этом молчать?
Кас не смотрел ни на кого из них. Пока мастер Джакомель ругался по поводу его новых ран – страшного вида ссадины на всей правой половине его торса с темным синяком под ней, – Кас сидел, не поднимая головы и изучая рисунок на голубом платье Лины: крошечных серебряных соколов, сидевших на ветках. Мастер Джакомель ушел обратно к столу у окна, на котором были расставлены бутыльки и баночки, все аккуратно подписанные.
Лина не произносила ни слова и не сдвинулась ни на дюйм. Больше не в силах это выносить, Кас повернул голову.
Она изо всех сил пыталась не расплакаться. Не успел он поднять глаза, как по ее щеке покатилась слеза. Внутри у него все упало.