Вангчук поднял руку, и монахи тут же отошли. Пока они убирали свои ножницы и бритвы, Элеонора прошептала Корделии:
— Ты действительно считаешь, что стоит рисковать своей жизнью, сражаясь с ужасными монстрами, ради спасения своей прически?
— Не знаю, как ты, — прошептала в ответ Корделия, — но я уже натерпелась насмешек в школе из-за этого выпавшего зуба. Не хочу возвращаться с прической в стиле Жанны д’Арк. Ты хоть представляешь, каково это будет — пройтись с такой головой по школе? Вот и я — нет. — Тут она понизила голос: — К тому же, у нас может появиться возможность снова оказаться в танке.
— Ты хочешь вернуться обратно в танк? — изумилась Элеонора. — Зачем?
— Чтобы найти карту сокровищ.
54
В своем мире — в прямом смысле слова — Брендан наслаждался жизнью. С тех пор как танк увез Дом Кристоффов с арены Колизея, он делал все возможное, чтобы не думать о судьбе сестер, Уилла и Феликса, и, следует признать, он в этом весьма преуспел. Когда вся жизнь состоит из череды пиров и танцев, вдруг понял мальчик, тебе не надо думать ни о чем.
Сразу же после вторжения танка Брендан в отчаянии побежал к императору. Когда он нашел Оципуса с супругой (вместе с этим напыщенным глашатаем Родикусом), он поведал им, что нацисты были частью колдовства и появились из магической книги.
— Они вернутся, Генерал Брендан? — спросил его Оципус.
— К счастью, Величайший Император, — ответил мальчик, — я прочитал эту книгу. Как только нацистские солдаты покинут Рим, они уже сюда не вернутся.
Разумеется, Брендан не прочитал ни одной книги, он даже не догадывался о существовании «Вторжения Немецких Киборгов». Но ему хорошо удавалось врать. «Если бы меня спросили, насколько искусно у меня получается врать, — подумал он, — я бы ответил: семь человек из десяти поверят. Но и тут я совру. Мне верят все».
— Я бы не стал ему доверять, — зашептал Родикус императору. — Сообщают, что эти «нацисты» покинули город, возможно, в ожидании подкрепления. Люди уверены, что они еще вернутся со своими стрелялками — так римляне прозвали пистолеты — чтобы убить всех нас!
— Ну что ж, — изрек император, ковыряясь в пупке, — мы вскоре узнаем, прав ли Генерал Брендан.
С явным раздражением Родикус нахмурился.
День продолжался, а нацисты так и не вернулись в Рим. Оципус был вне себя от радости и впечатлен способностью Брендана предсказывать будущее, несмотря на то, что Брендан всего лишь предполагал подобный исход. В его честь Оципус устроил пиршество. Брендана отвели в императорский зал Юпитера, который находился рядом с Колизеем, и посадили во главе огромного стола.
Зал напоминал кафедральный собор со сводчатым потолком и колоннами. Фрески на стенах изображали сюжеты из древнегреческих мифов. Стол был сделан из сияющего монолитного куска мрамора, и, когда Брендан занял свое место, на нем уже высились блюда с жареной свининой, инжиром, телятиной, творожным пудингом, жареными гусями, тушеным кроликом и соусники с всевозможными подливами. Брендан не смог опознать многие другие блюда, но он не хотел показаться невежливым и накладывал щедрые порции, съедая все, что могло уместиться в его желудке.
И тут неожиданно, после того как все блюда, бокалы и столовое серебро было убрано, стол зашатался и начал опускаться вниз.
— Что происходит? — спросил Брендан. — Там выгребная яма?
Знатные римляне засмеялись. Все они хорошо знали этот фокус. Брендан вдруг устыдился, что не понимает происходящего, но тут Оципус похлопал его по плечу:
— Расслабься, Генерал. И просто смотри.
Столешница опустилась ниже пола, и тут Брендан услышал журчание. Вода начала заполнять пустое пространство, и уже через минуту вместо стола образовался большой бассейн, полный чистейшей воды. Поднялись маленькие заслонки, и бассейн наполнился раками, лобстерами, форелью. Рабы начали копьями ловить свежие морепродукты, пока столешница снова не поднялась.
— Как вы это сделали? — изумился мальчик.
— При помощи сложной гидравлической системы, — пояснил император. — А теперь мы готовы приступить ко второму блюду.
— Погодите. Все, что я только что съел… это было лишь первое блюдо? И из скольких же блюд состоит этот обед?
— Двенадцати.
— Что? Вы издеваетесь? — Брендан был всерьез обеспокоен тем, что ему придется съесть так много, к тому же он чувствовал себя виноватым. Он совсем не заслуживал всего этого. И где теперь были его сестры? И Уилл? Может быть, нацисты все-таки схватили их?.. Нет, он не мог об этом даже думать. К счастью, с ними — Феликс, он сможет их защитить. Кажется, он был крепким парнем.
К четвертой смене блюд Брендан уже с трудом глотал. Его живот раздулся до невероятных размеров. К тому же мальчика уже тошнило. Излишества римских пиршеств стали казаться ему омерзительными. «Нужно выбираться отсюда, — подумал он. — Нужно найти сестер. Мне не стоило их оставлять».
Брендан встал, чтобы уйти, но Оципус усадил его обратно за стол:
— Куда же ты? Разве ты не хочешь посмотреть выступление жонглера?
В зал вошел жонглер с горящими факелами. Позади него рабы уже несли новые блюда — жареных голубей. Как только жонглер начал ловко подбрасывать факелы, Брендан заметил вооруженных стражников у каждого выхода из зала. «Они никогда не выпустят меня отсюда. Я в западне!»
Но тут произошла странная вещь. Брендан снова начал веселиться. Все, что ему нужно было сделать — это заставить себя не думать о семье.
Было нелегко, но, по мере того как он общался с другими гостями за столом, которые были искренне рады его видеть и смотрели на него горящими от интереса глазами, ему становилось легче. Римляне относились к нему совсем не так, как его знакомые вроде Скотта Калурио. Здесь его уважали. И разве не по этой причине он здесь остался? Разве он не убеждал сестер, что ему здесь будет намного лучше? Он не мог отказаться от своих слов.
К концу пиршества разговор за столом зашел о музыке. Несколько гостей исполнили песни для императора.
Пели они, не попадая в ноты, очень высокими голосами, но с большим чувством. Когда настала очередь Брендана, он знал, что превзойдет их всех. Он поднялся и начал напевать любимую песню его отца — Glory Days[33] Брюса Спрингстина[34]. Вначале мальчик почувствовал легкую грусть: песня напоминала ему об отце. Доктор Уолкер любил петь эту песню с ним, когда они ехали вдвоем в машине. Но потом Брендан вспомнил: «Это было так давно, почему я теперь должен скучать по нему? В последнее время он думал только о себе. Бьюсь об заклад, он сейчас в Сан-Франциско все так же проматывает наши деньги. А я, тем временем, самый почитаемый человек в Риме».
Римляне были в восторге от песни Брендана. Они бурно аплодировали ему и просили его спеть ее снова и снова. После пятого исполнения песни, которое длилось четверть часа, Оципус объявил Glory Days новым национальным гимном Рима.
— Ты войдешь в историю! — воскликнул император. — Как величайший певец и величайший воин.
Но тут начали происходить странные вещи.
55
Пир окончился. Гости начали вылезать из-за стола. Брендан тоже хотел выйти вместе с Оципусом, но тут же был схвачен мускулистым рабом со странными кровавыми отметинами. Раб отвел его в сторону.
— Что ты делаешь? — возмутился Брендан. — Руки прочь от меня!
— Нет, нет, все в порядке, Генерал, — заявил император. — Это Юнджил. Он отведет тебя в твою комнату.
— Я думал, что останусь в императорских покоях…
— О Брендан, — вздохнул император, — ты станешь великим воином, а великие воины не спят в императорских покоях.
— Это почему же?
— Потому что великие воины не спят.
— Что?
Юнджил схватил его за локоть и потащил прочь из зала. Последним, что Брендан увидел, был император, на прощание помахавший ему рукой. Юнджил вел мальчика к каменной винтовой лестнице, от которой воняло тухлыми яйцами. Затем он снял с него сандалии и отбросил в сторону.
— Эй! Не надо! Куда ты меня ведешь? — возмущенно спросил Брендан, но Юнджил не ответил. К ним подошли еще два раба и приставили к горлу мальчика кинжалы.
— Попридержи язык, — рявкнул один из них.
Спускаясь по вонючей лестнице, Брендан заметил, что вонь исходит от стекающей по стенам воды. Должно быть, поблизости находился подземный источник с серной водой. Лестница вела все глубже, к коридору со спальнями. Они не имели ничего общего с императорскими покоями, в которых Брендан провел прошлую ночь. Это были маленькие камеры с решетками и большими кувшинами вместо ночных горшков, ни о каких кроватях не было и речи.
— Но это же тюрьма! — возмутился Брендан. Юнджил и остальные рабы только рассмеялись и потащили его дальше.