Читать интересную книгу От первых слов до первого класса - Александр Гвоздев

Он сначала повторяет то же самое, а после нового вопроса, как бы опомнившись, подчеркнуто: *Чя'й зьде'лъим ис ко'жы* - Чай сделаем из кожи. *Па'п, глиди' чево' вы'рiзъл - каро'вья гълава'* - Пап, гляди, что ("чего").

вырезал - коровья голова. Режет ножницами почтовую открытку. Вырезает другую фигуру: *А э'т гу'сь* Потом о той же фигуре с убеждением: *Э'д дя'тiл* - Это дятел. Вырезает третью фигуру, схожую с первой. *Апя'ть каро'вьйi гълава'* - Опять коровья голова. Видит из окна идущих к нам Толю и Володю и кричит: *У нас никаво' не'т - и мидьве'ть ушо'л ф ста'дъ* (и медведь ушел в стадо).

Говорит лежа в постели вечером в сумерки до огня: *Ма'м, када' быва'ит свитло', ни быва'ит аблако'ф; быва'ют зьве'здъчьки* (звездочки).

*Ма'м, типе'рь ни сьве'тют зьве'здъчьки?* Я зажигаю лампу. Он: *Па'п, заче'м зажо'к? Ни тимно' шъ, а сьвитло'. По'мниш, как давно' вы щъ спа'ли, а я фста'л и зале'с нъ тимно'* - ...Не темно еще, а светло. Помнишь, как давно вы еще спали, а я встал и залез на "темно". По-видимому, хотел выразить: "зашел в темноту".

(3, 3, 22).

Коротко нажал на педаль умывальника, отчего чуть-чуть брызнула вода, и говорит: *И ни пътикла' вада'-тъ ат мае'й наге'* - И не потекла вода-то от моей ноги. Значит, понимает причину, которая вызывает "течение" воды. Своеобразное понимание временных отношений показывает следующий случай (со слов Веры).

Когда мы уезжали в Сивинь, он не доел кашку и тогда же говорил, что доест осенью, когда приедем. На обратном пути из Сивини он говорил, что приедет и доест "кашку с ягодой". А в Сивини пробыли два месяца. *По'мниш, ф Сиви'ни ку'ры клю'ли* (клевали).

*цыплёнкъ. Он пи'скъл* ("пискал" = пищал).

Вспоминает без всякого повода. Были и еще случаи образования несовершенного вида от основы писк-, например *пи'скъть ни уме'ю* - "пискать" не умею. *Па'п, Олiчькъ гъвари'т коко'* - Пап, Олечка говорит "коко'". Сказал неожиданно за чаем. Даже яйца не было поблизости. Я спрашиваю: "А что она так называет?" Он: *Йицо'* - яйцо. Сам он никогда не называет так яйцо. У Олечки был с неделю тому назад, а в Сивини были вместе около месяца назад. Внимание к Олечкину говору сказалось в том, что он теперь довольно часто говорит *"Ябика!"* (Яблока!), как она, подражая ей и в интонациях. Сегодня утром по моей просьбе он рассказывал сказку о репке. До этого он никогда ее сам не рассказывал, но слушает ее очень часто. Я записал по памяти, с очень небольшой возможностью изменений: "Посадил дед репку. Выросла репка большая. Стали тянуть репку. Позвал дед бабку. Бабка за дедку. Позвали внучку. Внучка за бабку. Позвали мышку. Мышка за внучку. Позвали Жучку. Жучка за мышку. Тянут-потянут. Вытянули репку". Рассказывал он вполне гладко, не останавливаясь. Я говорю о его Мишке: "Он закрыл глаза". Он: *Не'т у нево' глазо'ф-тъ* Глаза из бисера давно отлетели, и никаких признаков глаз, действительно, не осталось. *Я тибя' стриглю'* (стригу).

Водит мне по голове разрезальным ножом. Редкая форма настоящего от основы прошедшего стригл-а, и...

(3, 3, 24).

*Па'пъ гъвари'т - ну и пи'шша!* Сообщает Вере за утренней едой. Шш твердое, и интонация копирует мое вчерашнее шутливое произношение.

(3, 3, 25).

Сегодня перед завтраком он говорит мне: *Па'п, гъвари', ну и пы'шша* - Пап, говори - ну и пы'шша. Таким образом представление о замене мягкого согласного твердым распространилось на оба звука этого слова.

(3, 3, 26).

Когда я за чаем сказал "Да'й кусо'цiк", он с улыбкой заметил: *Ты штоль ма'лiнькъй?* - Ты что маленький? Значит, такое произношение он считает за отличительное детское. Случаи подражания детскому произношению со стороны взрослых у нас чрезвычайно редки. Сейчас надо было вымыть ему руки и соскрябать грязь с сандалий, и я ему сказал: "Ну, чисти руки и мой ноги". Он принялся громко смеяться. Я, чтобы убедиться, что он смеется несообразности этих фраз, спросил его: "А как же нужно сказать?", на что он ответил: *Чи'сьти но'ги, а мо'й ру'ки* Спустя некоторое время, когда он, очистив ноги, уже мыл руки, он, смеясь и с явным стремлением запутаться, говорил: *Нет, чи'сьти... ру'ки, и мо'й... но'ги*. *Што' мы во'ду ни гре'им нъ дваре'?* (на дворе).

Спрашивает меня, лежа на кровати, и прибавляет: *Фсё вре'мя, када' ни уйижжя'ли, а ка'а прие'хъли, ни гре'им* - Все время, когда не уезжали, грели, а как приехали, не греем. Я сам спрашиваю: "Как ты думаешь, почему не греем?" Он долго молчал, так что я повторил вопрос раза три. Наконец, ответил: *Пътаму' штъ хо'лъднъ. Со'лнъшкъ никада' ни захо'дит* - Потому что холодно. Солнышко никогда не заходит (= не появляется, "не заглядывает"?).

(3, 3, 27).

Вера говорит, что купила булку, и предлагает ему. Он: *На то'т го'т пае'дим в Маскву', длi таво' ты' купи'лъ?* - На тот год поедем в Москву, для того ты купила? Спросил так потому, что булки обычно не покупаются и покупались только на дорогу в Сивинь. Каким-то образом он уже усвоил, что "на тот год" мы собираемся в Москву. *Па'пъ, да'й мне бума'шку, като'ръйъ* (которая).

*тибе' ни нужна'*. Просит для резанья. Пришел с плачем от Вити. На вопрос, почему плачет, заявил, что Витя его победил. Я спросил, за что же, и он ответил: *"Я дразнил его руками"*. Я: "Зачем же дразнил?" И он с оттенком спокойного осуждения: "По глупости".

(3, 3, 28).

Оживленно говорит, увидев кота: *Он до'лгъ ни прихади'л к на'м. Гуля'л, гуля'л, дъ и застря'л. А пато'м пришо'л, ничиво' ни ел* ("Ничего не ел" не после прихода, а до).

Просит Веру возвратить назад цветы, подаренные ею на именины Александру Никаноровичу: *Имини'ны у де'душки Са'шы ко'ньчились, на'дъ цви'ты наза'т взять*. Вера сказала: "Я буду нынче варенье варить". На это он тоном веселого недоумения: *У на'с е'сьть варе'ньйъ* - У нас есть варенье. Вера: "Так не варить?" Он, точно копируя мои интонации, когда я, не вслушиваясь, отвечаю, чтобы отделаться: *Свари'. Ка'к хо'чiш*. *Дро'фьки* - Дровца'. Называет так маленькие поленца. Собственный его неологизм. Несколько дней назад на прогулке он говорил, что видит в болоте облака и небо, которые, действительно, там отражались. *Айрапла'н зьме'им зва'ют* - Аэроплан змеем зовут. Едва он сказал "звают", как тотчас стал поправляться; дважды начинал: зва... зва..., а потом выговорил правильно: *заву'т*.

(3, 3, 29).

*Ани' и в ба'нки-тъ завя'ют* (завянут).

Говорит о цветах, стоящих на столе. Настоящее от основы прошедшего: завя-л. Смотрит на кружево полотенца и говорит: *Э'тъ о'чiнь з ды'ръчькъми* - Это очень с дырочками. Я спрашиваю: "А зачем эти дырочки?" Он: *Э'тъ штъб бы'лъ хъраше'нькъ* - Это чтобы было "хорошенько". Очевидно, понимает )эстетическое" назначение кружева. В первой фразе наречие "очень" при существительном. Он что-то говорит, играя один. Я переспрашиваю: "Ты что?" Он: *Э'тъ я ни пръ тибя', а пръ сибя'* - Это я не про тебя, а про себя. То есть, очевидно, - "с собой". *Фчира' у ниво' нъ крыльце' зьде'лъли тако'й пъизьди'щi!* - Вчера у него на крыльце сделали такой поездище! Восклицает с восторгом, снова собираясь к Вите. Вчера все крыльцо они заложили кирпичами и палками. Форма "поездище" его собственного образования. Вскочил на чугунную крышку водопровода на улице и кричит: *Во'т кало'дiсь* (колодезь).

*Нъ закры'тъм ево' стая'т*. Вторая фраза может быть передана только другим оборотом: "Когда он закрыт (только когда он закрыт), на нем стоят (можно стоять)", хотя оборот типа созданного им и был бы удобен и экономен. *Ф Сиви'нь зимо'й ни е'зьдиют? То'къ* (только).

*фь Пе'нзу е'зьдиют, да?* Неожиданно спрашивает за обедом тоном такого вопроса, когда в ответе ожидается подтверждение. Пример того, как у ребенка формируются общие суждения: факт наших ежегодних летних поездок и отсутствие зимних он стремится осмыслить как нечто необходимое.

(3, 3, 30).

Шел разговор о любимых им паровозах, и Вера сказала, что паровозы стоят у будки. Он: *Нъ зимле'?* - На земле? Она: "Да, на земле". Он (очень убежденно): *Не'т, туда' пiридьви'нут рельсы, и та'м бу'дут стая'ть*.

(3, 4).

Он очень неохотно рассказывает, когда его распрашиваешь, где он был, кого там видел, что делал. Обычно в таких случаях только и слышно в ответ: "нигде", "никого", "ничего" и т.д. Так и сейчас я спрашивал, как он проводил время у Любы, и с трудом добился от него, что он играл там с паровозом. Никаких подробностей об игре он не сообщил. Едва ли это объясняется тем, что он этих подробностей не помнит. Он очень часто вспоминает многие мелочи, когда ему что-либо рассказываешь сам. Так, нынче утром я стал говорить ему, как мы ходили в Сивини ловить рыбу, и он оживленно вставлял подробности и поправлял меня. Вспомнил, что среди рыб был ерш, что у Володи вместо удочки была палка, что по дороге оттуда он сам палкой открыл калитку (я этой частности не помню, может быть, он спутал ее с другими разами).

Когда я говорил, что он из песка делал домики, он поправил: "паровозики". Действительно, он так называл тогда свои постройки.

(3, 4, 1).

Вера принесла ему с погреба игрушки - столик, которого он никогда не видел, и он о нем говорит: *Када' я бы'л ма'лiнькъй, э'тът сто'лiк стая'л ф карьзи'нки. Я вы'лiс из карьзи'нки и папо'лс. Зале'с на сто'л. Увида'л с катле'ткъй кру'шку и ста'л е'сьть* - Когда я был маленький, этот столик стоял в корзинке. Я вылез из корзинки и пополз. Залез на стол. Увидал с котлеткой кружку и стал есть. Все эти выдумки базируются на том, что он знает, как, будучи маленьким, он лежал в корзинке и не умел ходить. С таким началом - "когда я был маленький" - он теперь сочиняет очень часто. Вот еще за нынешний день: *Када' я был ма'лiнькъй, в э'тих насо'чькъй ф карьзи'нъчьки лижа'л* - Когда я был маленький, в этих носочках в корзиночке лежал. Указывает на принесенные ему носки. *Када' я был ма'лiнькъй, ты мне ачи'сьтиш я'блъкъ, - я бы'л глу'пiнькъй - и я'блъкъ сьем, и ко'жу сье'м* - Когда я был маленький, ты мне очистишь яблоко, - я был глупенький, - и яблоко съем, и кожу съем. Такие случаи, действительно, бывали прежде. Смотрит на кактус и говорит о цветах, а потом прибавляет: *А пато'м из ни'х бу'дут де'лът* (делать).