Читать интересную книгу От первых слов до первого класса - Александр Гвоздев

прилетит. И мы поедем на Введенскую улицу. Потом задает ряд вопросов: *Айрапла'н па ре'чьки кры'льйiми хо'дит? - Айрапла'н быва'iт дъ пъталка'? - Мам, каки' быва'ют кры'льйи у йiрапла'на?* Во все время этих разговоров он был очень одивлен. Разговор продолжался и дальше. *Ма'м, как мидьве'дим быва'iт фами'лья?* - Мам, как медведям бывает фамилия? Вопросы о фамилиях он теперь задает очень часто и не раз спрашивал фамилии знакомых животных: кур, Жужульки и т.д. За обедом он сбрасывает на стол со своей тарелки кости. Вера говорит: "Это еще зачем?" Он: *Ни нъ таре'лки ж йи'м лижа'ть!* - Не на тарелке ж им лежать! Спрашивает Веру: "А что не делают медовые ножницы?". Она, не понимая, переспрашивает: "Какие?" Он: *Из ме'ду*. Он часто при переспросах дает перифраз, причем бывает заметно, что он понимает непонятность своей речи и стремится сделать ее более понятной.

(3, 5, 1).

Показывает мне нарисованную для него Верой фигурку железнодорожного сторожа с флагом и говорит: *Вот пака'звъiт, штъ ничиво' не'т на ре'льсъх* - Вот показывает, что ничего нет на рельсах. По случаю пасмурного дня Вера говорит: - Не люблю я темноты. Он: *А я люблю' тимнату'* Я сомневаюсь и удивленно спрашиваю: Почему же ты ее любишь? Он: *Я - во'лк*. Смотрит на мой палец, который болел, а сейчас поджил, затянулся кожей, и говорит: *Не'т макро'*. Непереводимо. Оборот создан присоединением отрицания к утвердительной конструкции - "Мокро". Раньше такие обороты были очень часты. *Па'п, кто де'лъiт нажы'?* Я: Кто делает? Он (с явным усилием и полувопросительно): *Но'жъньщик* - "Ноженщик".

(Неологизм, придуманный впервые сейчас. Несомненно, суффикс действующего лица является у него живым).

Через получаса я спрашиваю его снова: - Кто делает ножи? - *Но'жник*. - А кто делает стулья? - *Сталя'р*. - А кто делает дом? - *Ма'сьтiр* (мастер).

- А кто делает книги? - *Я ни зна'й*. *Е'сьли бъ я ки'скъ была', нъ читы'ри нага'х хади'лъ*. До сих пор "четыре" он не знал. Я пробую проверить, усвоил ли он это количество и спрашиваю: "У стола сколько ног?", но он подбегает к столу и, трогая каждую, говорит: *Во'т э'тъ, во'т э'тъ* и т.д. Когда я спросил его, сколько ног у лошади, то он опять принялся указывать на свои ноги и руки. Так и не удалось установить, усвоено ли "4". "Была" и "ходила", наверно, согласованы с "киска", потому что о себе он уже давно говорит в мужском роде. Заглядывает в отдушины под печкой и спрашивает: *Э'т атсу'дъ лити'т во'здух?* Я: А что такое воздух? Он: *Э'т вот арапла'н пъ ниму'* (по нему).

*хо'дит па во'здуху-тъ*. Вера спрашивает: А где он, воздух-то? Он: * Нъ Маско'фскъй у'льцъ* - На Московской улице. Затем стал показывать из нашей комнаты в столовую, говоря: *Во'н о'н во'здух. Ф стало'въй пъсматри', во'н* -...В столовой посмотри, вон. Трудно сказать, что он представляет себе под воздухом. О том, что аэроплан летает по воздуху, ему, конечно, говорилось. Недавно он говорил, что воздух вылетает из самовара (дым, пар).

Видимо, слово стало стержнем, около которого объединяются различные знания (отношение воздуха к печке, к аэроплану и т.д.).

Вера зовет его в лавку за мясом, и он предлагает: *Пайдём куда' мы с па'пой хади'ли. Та'м харо'шъi мя'съ. А то' я плахо'i ни бу'ду е'сьть. Та'м ла'въшник в бе'лых...* (поправляется).

*в щилёных пирьча'ткъх* - Пойдем куда мы с папой ходили. Там хорошее мясо. А то я плохое не буду есть. Там лавочник в белых... в зеленых перчатках. Я спрашиваю его: "Куда ты собрался? В какую лавку?" Он: *По'мниш мы' с табо'й ф като'ръю* (в которую).

*хади'ли! В но'въю!* (в новую).

Вчера я был с ним в новой кооперативной мясной, и я после хвалил мясо. Один мясник был там в зеленых кожаных рукавицах.

(3, 5, 2).

Устраивает дом и в нем несколько столов из дощечек. *Э'т бу'дiт гуси'нъй* (т.е. для гуся).

Но, очевидно, передумывает, ставит на дощечку корову и говорит: *Э'т лу'чьшъ каро'внъй* - Это лучше коровий ("коровный").

При повторениях, несколько спустя, уже говорил: *каро'вiй*. Устанавливает другую дощечку: *А э'тъ бу'дiт за'йцънъй сто'л* - А это будет заячий ("зайцыный").

стол. Здесь видно, с какой легкостью образует он прилагательные, когда их не знает. За чаем вдруг говорит: *По'мниш, мы' нъ Маско'фскъй са'хър в мишка'х вида'-ли?* - Помнишь, мы на Московской сахар в мешках видали? Я: "Кто его туда положил?" Он: *Ни зна'й кто'*. Подумав: *Кто' там търгава'л, то'т ы пълажы'л* - Кто там торговал, тот и положил (придаточное с кто второй раз за сегодняшний день).

Видит в окно, как подметают двор у нашего дровяника, и говорит, почти приплакивая: *У на'с та'м фсе ще'пъчьки пъдмили'. Нъ паджы'гу у на'с ни хва'тит* - У нас там все щепочки подмели. На поджигу у нас не хватит. *Иди' спусьти' я'щик. Ма'мъ праси'ла. Да'мъ принисла' карто'шку*. Пришли две женщины крестьянского вида продавать картошку. Недавно он называл "дамой" девочку в сарафане, которая гонит гусей (игрушка).

Спрашивает: *На ию'ни быва'iт хо'лъднъ* (холодно)? Вера (машинально): "Да". Он: *А фь Питрагра'ди?*

(3, 5, 4).

*Я бу'ду с ма'мъй пiрьбира'ть карто'шку* - Я буду с мамой перебирать картошку. Несколько спустя: *Па'п, ты' привази'л, ты' и пiрьбира'й*. Незадолго до этого Вера говорила о необходимости перебрать купленную мной мерзлую картошку и, между прочим, сказала: "Ты привозил, ты и перебирай". Потом Женя опять повторял: *Я пайду' пiрьбира'ть*. Вера: "Да ты кто такой?" *Пiрьбира'льщий*. Его неологизм, созданный только сейчас. Спрашивает: *Кто' де'лъiт* (делает).

*ка'мни?* Потом, как бы боясь быть непонятым: *Ишь чиво' скла'двъют до'м ы пе'чьку?* - Из чего складывают дом и печку? *Да'йти мне канфе'ту иль я'блъка. Чуть ли не впервые разделительное "иль".

(3, 5, 5).

Едва проснувшись, говорит: *Мы' ра'нъ прасну'лись. Я прасну'лси пя'ть чисо'ф. Ты' ско'лькъ чисо'ф прасну'лси?* Он, конечно, слушал, как говорили, что он просыпается в пять часов; сам он не знает ни "пять", ни "часов". Некоторое время спустя он приставал к Вере: *Ты' ско'лькъ чисо'ф прасну'лъсь?* То, что фразы употреблены к месту и своевременно, показывает, что, несмотря на непонимание отдельных слов, некоторый элемент такого понимания имеется и состоит в ассоциации их с другими словами. Употребление в одном контексте "пять" и "сколько" указывает на осознание количественного значения слова "пять". Я принес для него яблоко и, закрыв руками, предложил угадать, что принес. Он говорит: *Игру'шкъ* - пошел по ложному направлению. Тогда я дал ему понюхать, и он сразу угадал. Получив яблоко, побежал к Татьяне Северьяновне и сказал: *Ба'бушкъ, я паню'хъл - а э'т я'блък* - Бабушка, я понюхал - а это "яблок". Он выражал желание иметь коров и, между прочим, говорил, что надо купить одну "черную Белянку", одну "белую Белянку". Очевидно, кличка "Белянка" не ассоциируется у него с признаком белого цвета (корова Белянка была в Сивини).

(3, 5, 6).

Он очень капризничал сегодня утром, когда его одевали Вера и Татьяна Северьяновна. Я сейчас спрашиваю его об этом. Он: *Када' с ма'мъй адива'юсь, я ни пла'чю; и када' з ба'бушкъй адива'юсь, ни пла'чю. А када' ма'м ы ба'бушкъ адива'ют, тада' пла'чю* - Когда с мамой одеваюсь, я не плачу; и когда с бабушкой одеваюсь, не плачу. А когда мама и бабушка одевают, тогда плачу. Констатирование нескольких условных связей сразу. Он перестал есть, и я предлагаю: "Ешт котлету". Он: *Бо'льшъ ни ле'зiт туда'. Адна' вада' ле'зiт*.

(Собирается пить чай).

Я: "Куда не лезет?" Он: *В жыво'тик. Та'м ка'шъ за'нiла* (заняла место).

Подошел к Вере и просит ее рисовать: "Мама, у меня знаешь чего нет? Неуеханного из Сивини Женечки. Нарисуй неуеханного Женечку". Вера раньше рисовала ему сивинские сцены, его самого на дворе, наш отъезд из Сивини, и это чрезвычайно ему нравится.

(3, 5, 7).

Ест сырое яблоко и говорит: *Сушо'нъи я'блъки то'лькъ зимо'й пръда'ют* - Сушеные яблоки только зимой продают. Потом, явно подумав: *И ле'тъм. По'мниш, мы ле'тъм пъкупа'ли?* - И летом. Помнишь, мы летом покупали? Действительно, сушеные яблоки ему давали почти всю зиму, а в начале лета мы с ним их покупали однажды. Здесь ясно заметен процесс образования общих суждений: очевидно, он старается припомнить все случаи и оценивает, укладываются ли они в высказанное суждение. За обедом ему показалось, что суп "из утки". Спрашивал, куда же делась утка. И когда Татьяна Северьяновна сказала, что она улетела из чугуна, он иронически заметил: "Да она ощипанная, у нее крыльев нет". Неожиданно спрашивает: *На ю'ки е'сьть ста'дъ?* - На юге есть стадо? Вера этими днями говорила ему, что летом мы поедем "на юк". Он, очевидно, и представляет "юг" чем-то похожим на "Сивинь".

(3, 5, 8).

*Пап, схади' ф шко'лу, пълучи' де'нiк, - купи' ло'шъть. А тиле'гу мы са'ми зьде'лъiм. Бу'дiм ыё де'лъть ф ко'мнъти. А калёсы бу'дiм де'лъть нъ дваре', а то насо'риш - вiть бу'дiм атрубля'ть* - Пап, сходи в школу, получи денег, - купи лошадь. А телегу мы сами сделает. Будем ее делать в комнате. А колеса будем делать на дворе, а то насоришь - ведь будем "отрублять" (отрубать).

Так он говорит в заключении продолжительных разговоров о покупке лошади, коровы, козы. Между прочим, были такие подробности. Когда я отказывался купить лошадь, так как "нет денег", он советовал: "А ты сходи в школу и получи денег". Потом спрашивал: "А дедушка ходит в школу?". Я: "Нет". Он: "А откуда же он купил корову?", т.е. по-видимому, - откуда он взял денег на корову. Про лошадь он говорил, что мы ее будем держать в хлеву, гонять в стадо, запрягать в телегу, зимой ездить на санях. Рассуждая о козе, заметил, что у нас нет для нее листьев и что их надо набрать. Так он легко комбинирует разные подробности и составляет целые рассказы. Вдруг спрашивает: *Па'п, жыле'зъ никада' ни гари'т?* - Пап, железо никогда не гарит?