дела. Почти вылечила Лину…
– Стой, она снова болеет? – почти вскрикнул Мартин, но потом остановился и обхватил лицо Джей своими руками: – Ты ведь не можешь остаться здесь навсегда только из-за неё. Конечно, я сочувствую, и мы можем даже подождать, пока она не вылечится, если ты захочешь уехать с нами…
Джей раздражённо вздохнула и убрала его руки. Эти длинные реплики звучали так неуместно.
– Да она болеет всегда! – прикрикнула она на Мартина и тут же пожалела об этом, увидев, как исказилось обидой его лицо.
Они замолчали.
– Ты же знаешь, что я в этом не виноват, – прошептал Мартин, осторожно гладя её ноги, закрытые выцветшим платьем. Кое-где на нём ещё виднелись красочные цветы и старая желтизна. Новые платья ей давно не покупали. – Мне жаль, что это происходит с Линой. Но ты не можешь помогать им вечно.
– Почему нет?
– Потому что тебе нужно жить и своей жизнью тоже.
Мартин не понимал, что своей жизни у неё никогда не было. Она не могла отделить свои желания от чужих, свои мысли, цели и любимые занятия – от того, что было в её семье.
– Твоя семья – твоя главная проблема, Джей, – со вздохом сказал Мартин и хотел было отвернуться, но тут же вздохнул и придвинулся к ней ещё ближе. – Прости. Ложись со мной, пожалуйста.
Она послушалась и легла на плед, тут же зажмурившись от яркого летнего неба.
Ослепительная синева. Такая яркая, ярче всей её жизни и всей Белой Земли.
– Это моя семья. Отец, который меня воспитал. Сестра, которая живёт со мной с моего рождения. Люди, которые сделали меня такой, какая я сейчас. Родные люди. Да, мой папа в чём-то ошибся. Но это не значит, что я должна их всех… бросать. – На секунду Джей стало даже обидно, что в глазах Мартина она вообще могла бы так поступить. – Я должна дать им шанс.
– Шанс на что?
– На примирение. На то, чтобы всё исправить. И… чтобы я стала частью семьи. Настоящей. Только представь, если я смогу переубедить отца и всё станет как прежде… какой будет жизнь!
Джей даже не заметила, как в глазах у неё появились слёзы. Мартин вздохнул и убрал их с её глаз и щёк.
– Ты слишком большого о них мнения. Слишком большого. Сама не заметишь, как они разочаруют тебя и оставят ни с чем.
– Они моя семья! – Джей грубо убрала его руки.
– Ты сама их не любишь. Так ведь? Ты всегда чувствовала себя с ними чужой.
– Какая разница… Я должна дать им шанс. Это будет правильно. Какой смысл мне бежать, оставив Лину?
– Твоя сестра ничего для тебя не сделала. Это всё глупые надежды. Прости, что я это говорю, но кто ещё тебе это скажет, Джей?
Она шокированно смотрела на Мартина, который, кажется, говорил совершенно серьёзно. Он и правда думал, что она может их всех оставить. Сбежать от Лины, от отца, которому только она сама теперь могла помочь. Оставить свои мечты о семье.
Она посмотрела на свои руки, которыми протягивала нить между возможной жизнью с Мартином и жизнью со всей её семьёй. Отцом, мамой, Линой. Которая, конечно же, обязательно вернётся, когда вернётся целительница Джей.
Нить с треском оборвалась.
– Так будет правильно.
– Какое правильно? Ты же несчастна!
«И ты должна быть несчастной. Ты этого заслуживаешь».
Но если она переубедит отца, то всё изменится…
«С тобой не бывает иначе. Когда ты хоть раз была счастлива? С Мартином? И то ты от него отказываешься».
Всё не так. Она поступала правильно. Так, как и должна. Ради семьи и их светлого будущего.
«Твоё будущее во мраке».
– Джей, ты слышишь меня? Я говорю, не отказывайся от всего, что имеешь, ради тех, кто не заслуживает…
«Это ты не заслуживаешь! Не заслуживаешь счастья! Никогда!»
– Джей, ты понимаешь меня? Джей?
Она уже не слышала. В голове орал голос. Бесчинствовал так, как давно себе не позволял. Сплошной шум, через который пробирались болезненно верные слова, такие, что ей самой было страшно.
А позади шелестел тёмный лес.
И всё было так тяжело, так неправильно, что она не выдержала и закричала. Закричала так, чтобы заглушить и Мартина, и лес, и голос, и весь мир, живой и мёртвый.
– Уходи! Уходи! Уходи! – кричала она, больше всего надеясь, что он останется и спасёт её от этого голоса.
Но он, испугавшись, начал её трясти, а потом просто убежал.
А она осталась.
* * *
Жара, жара, жара. Неутомимая, бесконечная.
Джей перестала днём выходить на улицу – то ли из-за жары, то ли из-за Мартина.
Его семья вот-вот должна была уехать, и что делала Джей? Лежала в кровати, ходила по дому и погружалась в свои мысли.
В голове было громко. Голос постоянно что-то шептал.
Усталость окутывала её тело, сжимала ноги, и временами Джей становилось трудно ходить. Она закрывала глаза и видела Мартина – расстроенного и разбитого.
Джей как раз была на одной из своих «задумчивых прогулок» по дому (на улицу уже никто не рисковал выходить без повода), как в одной из комнат раздался приглушённый плач и шёпот.
– Тише, тише, – шептал низкий мужской голос, знакомый ей до неприятных мурашек. – Всё будет совершенно хорошо. Я обещаю. Я вылечу тебя.
Вылечу… Джей выругалась и взлетела по лестнице, без стука ворвавшись в комнату Лины.
– Что здесь опять происходит? – спросила она своим самым строгим голосом.
Отец мог выдумать тысячу причин, но если она заявилась неожиданно, то мог не успеть. Испугаться.
Джей должна была попробовать.
– Ну… – Он сглотнул, содрогнулся всем телом и взял себя в руки. – Лина просто снова приболела.
Джей мучительно долго изучала взглядом сестру, пытаясь найти признаки влияния леса. Но Лина просто лежала без сил, отвернувшись лицом к стене и подрагивая. Казалось, она действительно просто заболела.
Но о слове «просто» в доме Крейнов давно можно было забыть.
– Лина, повернись ко мне, пожалуйста.
Сестра так и сделала.
Она со вздохом повернулась, расправив волосы по белой простыне. Бледные впалые щёки, подрагивающее веко, тонкая рука, которой она вытерла мокрый лоб, – всё казалось… обычным.
О, Джей бы обрадовалась, если б у сестры оказался обычный жар. Его они могли бы вылечить. Его они не боялись.
Но тут же из волос сестры выглянул маленький паук. И нырнул под кровать.
– Да что ж такое! – вскрикнула Джей и кинулась к сестре, села у её кровати, заключила её в крепкие объятия, самые крепкие, на какие только была способна. И прошептала ей в ухо: – Я спасу тебя, обязательно, ты только держись.
И подошла к отцу.
– Я тебе сколько раз говорила?
– Ты говорила, да…
– Лина болеет уже которую неделю! Постоянно! И всё из-за этого тупого леса! Ладно здравый смысл, но тебя собственная дочь не волнует?
Она никогда так не кричала на отца, никогда непозволяла себе грубость. Но, увидев этого паука, больше не могла себя сдерживать.
– Джей, я…
– Что? Что ты?
Джей испытующе смотрела на отца, пытаясь своим взглядом заглушить его желание поспорить. Не сейчас. Не у кровати Лины.
«Смотрю, ты уже его не боишься».
А чего тут было бояться? Раньше она ещё переживала из-за возможных наказаний, да и чувствовала, что могла ошибаться… но теперь она и права не имела бояться.
Страхи уходили при одном взгляде на больную сестру. И она готова была драться, если это поможет.
– Пойдём в мою мастерскую. Поговорим.
– О, мы поговорим! Мы так поговорим… – пробурчала Джей и тут же вылетела из комнаты, пытаясь скрыть своё облегчение. По крайней мере, он был готов к разговору.
…Мастерская казалась заброшенной.
Джей впервые увидела стол отца пустым – на нём было множество светлых пятен и грязных растворов. Все инструменты были убраны в шкафы. Окно закрывала синяя занавеска, которую начинала есть моль.
– Я всегда так трепетно следил за этой мастерской, постоянно жёг благовония с бергамотом. Чтобы помогали достигать наших целей, – задумчиво протянул отец, обходя комнату. – Но теперь ни с чем не могу справиться. Всё в совершенном беспорядке. Нет сил.
В другой ситуации Джей бы пошутила, что беспорядок отца – это чистая комната с парой валяющихся не на своём месте пучков травы. Но сейчас ей хотелось разрушить