леса.
И отец об этом не знал…
«Или знал? Не поверю, что бабушка не рассказала ему всё это в попытках остановить».
Знал.
«И намеренно поставил под угрозу всё, чем мы жили. Всю семью».
Джей задыхалась. И едва ли не чувствовала на себе тяжёлый взгляд шкафа, хранившего очень много, слишком много!
Шкаф будто осуждал её. За то, что не узнала раньше. Что не потребовала ответов. Что пыталась узнать всё у отца, но даже не подумала про бабушку. За то, что могла остановить это ещё раньше, пока не стало слишком поздно, пока Лина не начала заболевать и пауки не поселились в их доме…
Джей сжала кулаки и задышала тяжело и часто.
Остановись.
«Ты ничего не изменишь своей паникой – но ещё можешь всё изменить холодным рассудком. Ты теперь защитник своей семьи. И это – твой единственный шанс доказать всем, что тебя не просто так зовут Джей Крейн».
Голос молчал.
Она ещё не знала, что совсем скоро весь её мир разрушится на части.
Деревья
Осторожно, медленно, на трясущихся ногах Джей шла к лесу. Она видела перед собой только его тёмные очертания – словно это была стена, разделявшая людей, жителей Белой Земли, и новый мрачный мир. А в то, что в лесу живут дружелюбные феи, она давно уже не верила.
Она шла, спотыкаясь на ровном месте, и крепко сжимала кулаки – ей легче было представлять, что в этих кулаках заключена вся её сила. Вернее, жалкие остатки.
Но и они покинули Джей, когда она увидела серые, покосившиеся деревья. Совершенно голые, с опущенными вниз ветвями. Всего несколько полуживых деревьев на некогда белом поле – но яркие воспоминания разом нахлынули на неё, и она едва удержалась, чтобы не упасть.
«Что ты читаешь?»
«Ты когда-нибудь ходила в лес?»
«Ты – это не твоя семья…»
Джей как будто услышала знакомый голос, показавшийся ей самым красивым из тех, что она слышала. Красивее голоса Лины и теплее голоса отца. Её захлестнуло такой острой болью, что она не выдержала и медленно осела на землю. На горячую, твёрдую, словно камень.
Деревья склонились над ней, и она увидела в них те пышные зелёные ветви, под которыми они когда-то сидели с обладателем голоса.
С Мартином. Её Мартином, хоть она и не была уверена, что могла его так называть.
Джей зажмурилась, проведя ладонями по лицу, пытаясь пробудить себя от этих воспоминаний и переместиться скорее в лес. Но тело её не слушалось, а разум – тем более. Перед глазами всплывали ярко-голубые глаза Мартина, в ушах звенел его красивый низкий голос. Это было даже тяжелее, чем разговаривать с ненастоящей Линой.
Наконец она открыла глаза.
Рядом с ней, лениво листая книгу, сидел Мартин.
– Ты… Ты что здесь делаешь? – прошептала она, не понимая, сон это или реальность.
Он молчал, продолжая листать страницы. Его фигура размывалась слезами, которые Джей даже не успела осознать.
Она слабо помнила Мартина, их разговоры и встречи. Но сердце её помнило всё, и от этого руки дрожали, ноги тряслись, а из глаз неконтролируемо текли слёзы. Её щёки и даже шея оказались мокрыми за минуту.
– Мартин…
Больше всего ей хотелось, чтобы он заговорил, спросил, как у неё дела, обнял и попытался помочь. Она чувствовала, что это единственный человек, который мог бы хоть как-то облегчить её путь до леса. Ни отец, ни Лина, ни кто-либо из соседей – никто не мог облегчить ей жизнь.
А он мог.
«Хочешь, пойдём в лес прямо сейчас?»
Она слышала в своей голове обрывки их разговоров, но они доносились до неё как сквозь вату. Когда-то в прошлой жизни они сидели здесь, читали книги и общались – теперь читал только Мартин, и на самом-то деле его здесь не было.
Джей подвинулась к дереву, у которого сидел он, не обращая на неё никакого внимания.
– Что ты читаешь?
Он молчал. Молчал и лес.
– Ответь, пожалуйста.
Она уже не плакала – могла лишь шептать, собираясь с последними силами. Но потратить все силы на Мартина казалось более правильным, чем сидеть и молчать вместе с ним.
– Поговори со мной. – Она хотела сказать «помоги мне», но смогла произнести лишь это.
Ещё через минуту молчания Джей поняла, что ничего от него не добьётся. Прислонилась к толстому стволу дерева, чувствуя спиной сухую корку, и стала смотреть на лес.
Перед ними простиралось безлюдное серое поле. Ветер изредка гонял по нему пыль и остатки растений. Тишина была такая, что Джей даже становилось страшно. Стояла жара. Лицо и одежда пропитались потом. Закрыв глаза, Джей подставила лицо яркому дневному солнцу, чувствуя, как земля уплывает из-под ног.
Ещё немного, и солнце отберёт у неё все силы. Пора было идти.
Шмыгнув носом, Джей поднялась на ноги. Она не могла заставить себя посмотреть на Мартина, ещё шелестевшего страницами. Не могла снова заговорить с ним или попрощаться: глухая боль захватила её сердце. Если бы она на него посмотрела – она бы плюнула на всё и осталась с ним, лишь бы чувствовать хоть чьё-то желанное присутствие в Белой Земле.
И стоило ей сделать первый шаг навстречу лесу, как она услышала до боли знакомый голос:
– Какие истории ты любишь?
Джей вздрогнула, но всё ещё не смогла повернуться и посмотреть Мартину в глаза. Слёзы вновь полились по её щекам, и она уже не могла их сдерживать.
– Я… не знаю, – пролепетала она сквозь поток слёз.
– Я люблю истории, которые начинаются с проблем. Когда герой всю книгу их решает и растёт над собой. Когда… ну, знаешь, когда он идёт против всего мира и добивается своей цели.
Джей не могла осознать его слова. Всё, что она слышала, – это приглушённый голос Мартина и собственные рыдания. Но вопрос его она поняла и напрягла все свои силы, стараясь хоть как-то ответить, чтобы он не замолчал снова.
– Я… Я люблю истории с хорошим концом.
Шелест страниц прекратился.
– Тогда создай такую историю.
Джей не смогла ему ответить, и больше он ничего не говорил. Она так и не повернулась, чтобы проверить, сидел ли он ещё у мёртвого дерева.
Но слова эти впились ей в голову. Создать историю с хорошим концом.
Если у неё была хоть какая-то возможность всё исправить – она непременно это сделает. Ничего другого ей всё равно больше не оставалось.
Бергамот
За месяц до
Мартин сидел на крыльце в тени дома и устало смотрел себе под ноги. Солнце палило так сильно, что тяжело было смотреть куда-то ещё.
Джей сидела рядом с ним, боясь шелохнуться: казалось, стоит ей пошевелить рукой, как боль выплеснется наружу, и слезами она зальёт всё вокруг, всю деревню.
Он уезжал. Его семья уезжала.
– Ты можешь поехать со мной. Ты ведь знаешь это? Я что-нибудь придумаю с родителями, но в любом случае – ты из семьи Крейнов. Вы много раз нам помогали. Без вас и половина деревни бы не выжила. Так что тебе помогут.
Она могла. Перебирая в руках растения, она очень чётко понимала: это была точка невозврата, её выбор. Маленькая незаметная Джей, теперь она могла бы стать чем-то большим. Жительницей города. Белым листом, на котором нарисовать можно всё, что ей захочется.
– Тогда мне придётся оставить семью.
Мартин повернул к ней голову и ухватился рукой за подол её платья.
– Они с тобой плохо обходятся. Для тебя здесь ничего нет, Джей. Совсем ничего, ты же это видишь? Я знаю, ты умная, ты видишь это сама.
И каждое его слово злило всё сильнее – но злость превращалась в холодный камень, за которым была лишь пустая, грустная безнадёжность.
– Это моя семья.
«Они не твоя семья».
Эти слова были пустыми. Джей равнодушно рассматривала растения, наблюдала, как ветер колышет зелёные стебли белых цветков. Как красиво они лежали в её смуглой загоревшей руке.
– Я уверен, они были бы только рады…
– Семья, – прошептала Джей.
У неё и мысли не было уехать.
– Я могу стать настоящей Крейн. Могу стать Джей… Крейн. Я почти убедила отца не лезть в лесные