Я почувствовал, что опрокидываюсь, и вытянул левую руку, чтобы схватиться за что угодно – Кушака, дверь, лишь бы он не удрал. Раздался треск разрываемой материи, и на меня пала грязно-красная пелена. Занавеска! Кушак выругался, пытаясь высвободиться из кокона. Затем он содрогнулся, дернулся, вздрогнул опять и затих.
– Ты цел? – донесся из тьмы голос Дегана.
– Порядок, – просипел я. – А ты?
– Немного не в форме, а так ничего.
Деган сорвал с меня занавеску, подняв облако пыли. Я чихнул, попытался выпрямиться и снова чихнул.
Кушак лежал поперек меня, придавив левое колено и правую ступню. Голова и плечи все еще путались в занавеске, из двух отверстий в ткани сочилась кровь.
Деган опустился на колени проверить, жив ли Кушак. Потом увидел мою ногу.
– Что случилось? – спросил он.
– А как ты думаешь? – отозвался я. – Не поладил с Белым Кушаком!
– С ними лучше мечом, – попенял мне Деган.
Он откатил в сторону труп и склонился над моей ногой. Я попытался встать, но Деган упер ладонь мне в грудь и помотал головой.
– Лежи, – велел он. – Тебя нужно перевязать.
– Потом, – возразил я. – Сначала убедимся, что Ларриос жив и может говорить.
Деган оглянулся на бесформенную груду, недавно бывшую Ларриосом.
– Он никуда не денется, – заверил он меня.
Потом обнажил кровоточившую рану, проигнорировав мой стон, и нахмурился.
– В твоей передвижной аптеке найдется что-нибудь, кроме болеутоляющего и ахрами?
– Например?
– Например, иголка и нитка? Или что-нибудь для перевязки?
Я начал рыться в мешочке, а Деган занялся Кушаком. Я снова услышал треск разрываемой материи. Мне удалось найти немного лекарственного мха и упаковку прокипяченной корпии. На всякий случай я бросил в рот три зерна ахрами.
– Вот, – сказал я Дегану, когда тот повернулся.
Он разодрал на лоскуты кушак легионера. Наверное, это было мелким святотатством по сравнению с убийством императорского любимца.
Деган очистил рану, как сумел, без воды и при скудном освещении; положил мох, корпию и примотал остатками кушака. Я держался как мог и молча наблюдал за ним. Он действовал быстро, умело и экономно.
– Нужно зашить, но придется подождать, – подытожил Деган.
Он вытер руки последним лоскутом кушака, помог мне встать и дохромать до места, где лежал Ларриос. Нога, как ни странно, работала, если без спешки.
Ларриос лежал, где его бросили Кушаки, частично скрючившись на боку и лицом от нас. Так и подмывало отвесить ему пинка, но мне бы и вышло больнее.
– Ларриос, – позвал я.
Молчание.
– Ларриос, ты меня помнишь? – проворковал я. – Я Нос из лавки Федима. Тот, кому ты наврал с три короба, а потом смылся. – Я добавил в голос металла: – И еще тот, кто заставит тебя пожалеть о гибели Кушаков, если ты не расколешься.
Ларриос поднял голову и перекатился на спину.
– Они мертвы?
Рассеченная верхняя губа кровоточила, нижняя вздулась, а правый глаз уверенно заплывал. Его пинали, били и колотили, но все побои были свежими. Видно, мы прибыли сразу за Кушаками – те только начали его месить.
– Зря радуешься, – заметил я. – Гляди, будешь следующим. Мне ногу порезали за беседу с тобой, и я не в благодушном настроении.
Ларриос, как мог, улыбнулся разбитыми в лепешку губами:
– Порезали? Из-за меня?
Я повернулся к Дегану:
– Пробей ему, мне никак.
Деган отвел ногу.
– Стой! – крикнул Ларриос. – Я серьезно! За мной должок; эти гады собрались замочить меня, заговорил бы я или нет.
– Поговори тогда со мной, – предложил я. – Где книга?
– Где – что? – спросил Ларриос.
Я посмотрел на Дегана. Тот пнул Ларриоса в бок достаточно сильно, чтобы тот отлетел на пару шагов. Я захромал к нему.
– Тебе же сказано: настроение не благодушное. Где книга, спрашиваю?
Ларриос лежал, зажмурившись, ловя ртом воздух и обхватив себя за ребра. Он застонал.
Я вздохнул:
– Послушай, никто отсюда не выйдет, пока я не услышу все, что хочу. Можешь кататься, стенать, кровить, но мы будем месить тебя, пока не запоешь.
Ларриос приоткрыл левый глаз – правый уже совсем заплыл. Я содрогнулся, вспомнив лицо Ателя перед концом, и остался бесстрастным. Мне не хотелось повторения.
– Мне нужно свалить из города, – произнес Ларриос. – За мной охотится слишком много людей, я должен убраться.
– Слишком много людей? – Мы с Деганом переглянулись. Деган был не особенно убежден. – Что за люди?
Кидала раскашлялся и сплюнул кровавый сгусток. Потом осторожно сел, кривясь от боли. Я не мешал: пусть пострадает, меньше придется бить.
– Во-первых, они, – сказал он, указывая на мертвых Кушаков. – Во-вторых, вы. Затем этот гребаный Рука Ирониус, потом его союзники из Десяти Путей, дальше Келлз, потом…
– Погоди, – вскинулся я. – За тобой гоняется Келлз?
– Уже два дня, – кивнул Ларриос. – Но он приятнее других. Предложил треть от настоящей цены книги. Остальные обходились ножом к горлу.
Ларриос помотал головой:
– Надо было, мать твою, соглашаться.
Я медленно выдохнул. Сперва я решил, что он каким-то образом связал меня с Келлзом, но нет. И все же зачем вдруг Келлзу понадобилась книга? Я ее только вскользь упомянул…
– Потом остальные ребята из Круга, – продолжил Ларриос и мрачно взглянул на меня. – За это тебе отдельное спасибо – они бы не охотились, не пообещай ты заплатить за мою башку.
Я моргнул. Помещение вдруг поплыло. Это от потери крови? Или усталость? Я оперся о стену и медленно опустился на пол.
– Сбежал от Носа – получай, – отозвался я, приваливаясь к стене.
Пространство начало восстанавливаться.
– Эй! – присмотрелся Ларриос в полутьме. – Ты тоже хреново выглядишь. Что случилось?
– Книга, – повторил я, не собираясь отвлекаться.
– Я же сказал, мне нужно убраться из города.
– А я сказал – никаких торгов.
– Ну так гасите меня прямо сейчас, потому что я все одно покойник.
Я посмотрел на Дегана:
– Ты слышал, чего он хочет.
Меч Дегана еще опускался, когда Ларриос крикнул, что отведет нас к книге. Острие вошло в стену в трех дюймах от его уха. Деган улыбнулся, и мы пошли прочь всей честной компанией.
Я сидел на пороге разрушенного склада и смотрел на дождь. Ларриос сидел сзади с руками и ногами, связанными отрезом кушака, достаточно длинным, чтобы идти, но не бежать. Уцелевший глаз теперь уже тоже почти заплыл, но я не доверял Кидале, даже полуслепому и в путах.
Деган возвращался сквозь дождь. Он был один, нашего провожатого в плаще и капюшоне и след простыл. Вывести нас из Пустоши было некому. Деган помотал головой, со шляпы полетели капли.
– Эта сволочь подставила нас, – проговорил я.
– Может быть, – сказал Деган, но без уверенности. – Он мог услышать крики и сделать ноги. Или…
Я ждал. Деган молчал и смотрел в дождливую ночь.
– Или что? – спросил я.
– Или достался третьему Белому Кушаку.
Я вздрогнул:
– Третьему Белому Кушаку?
– Такое возможно, – кивнул Деган. – Они обычно ходят по трое. Или вшестером, или вдевятером – их число всегда кратно трем. Так они почитают три вечных воплощения императора.
– Тогда почему третий не помог первым двум?
– Не знаю, и это меня беспокоит, – покачал головой Деган.
Я вгляделся в ночную тьму, но ничего не увидел.
– Давай выбираться отсюда, – сказал я.
Деган помог мне встать. Я разнервничался, хоть дальше казалось некуда.
Дождь усилился, крупные капли мгновенно пропитывали все, во что ударяли. Они стали холоднее – или я сам остыл. Так или иначе, снаружи было мало приятного. Проулки затопило, и каждый шаг превратился в испытание. Утешало лишь то, что ливень вымыл из воздуха вонь.
Для моего ночного зрения ненастье превратило улицы в кривой лабиринт. Отлично знакомые предметы и тени таяли по краям и резко обретали четкость, пока я хромал подле Дегана. Я все чаще смотрел под ноги, чтобы избавиться от головной боли из-за дождливой ночи. Боль не унималась, но и не нарастала.
Мы часто останавливались, чтобы дать отдых моей ноге, а Ларриосу – очухаться.
– Держи, – сказал я ему во время одной передышки.
Мы стояли прислонившись к стене здания под узким карнизом, едва прикрывавшим нас от дождя. Деган осматривал соседние кварталы.
На ладони лежало зерно. Ларриос всмотрелся во все глаза.
– Ахрами? – наконец спросил он.