От склепа на поминальный ужин Фарли ехал в королевской карете, вместе с Роаном и его женой. У всех троих были заплаканные лица, они почти не разговаривали, погружённые в мрачные мысли об оставленном в склепе прахе молодой королевы и маленького принца, ещё совсем не успевшего пожить…
Фарли проплакал всю ночь. Утром к нему вернулась способность соображать. Он хотел узнать за завтраком, что его друг и новый король думает обо всём произошедшем, что он намерен предпринять или уже предпринял для поиска убийц.
Однако оказалось, что традиция собирать за завтраком ближайших придворных упразднена. Роан предпочитал разделять утреннюю трапезу лишь с женой. Фарли пришлось выпить кофе и съесть бургеры прямо в буфетной. После завтрака он отправился к королю.
Вместо Аста в приёмной он обнаружил румяного толстого, флегматичного субъекта во фраке и белом жабо, который воззрился на Фарли, не имея понятия, кто перед ним появился. На пожелание молочного брата Ильчиэллы видеть Роана толстяк пожал плечами и сообщил, что у Его Величества расписан весь сегодняшний день.
– А когда у короля прогулка? – спросил Фарли.
– Его Величеству не до прогулок, – заявил новый секретарь.
– А где находятся покои королевы? – осведомился Фарли, решив, по крайней мере, поболтать с сестрой Аурелии.
Последняя была оставлена им в Граско в растрёпанных чувствах: младшая славийская принцесса порывалась ехать вместе с другом, но Фарли понимал, что вдвоём они точно не успеют на траурную церемонию, – женщины не умеют ничего делать быстро! Кроме того, хотя Фарли весело было проводить досуг с сестрою Кастуси, в трудную для себя минуту он предпочёл остаться один.
– На половину Её Величества доступ посторонним воспрещён, – флегматично сообщил толстяк.
«Я теперь посторонний», – с досадой осознал молодой человек. Судя по безразличному выражению лица нового секретаря, тому было совершенно неинтересно узнать, кто такой Фарли. Молочный брат королевы не помнил в числе слуг Роана этого молодого толстяка, – возможно, секретарь был нанят не так давно, да впрочем Фарли и не мог знать в лицо всю дворню приятеля.
Он отправился в канцелярию, чтобы выяснить, кто таков этот новый секретарь, и куда делся Аст, но канцелярия оказалась запертой.
Фарли вышел в королевский парк. На скамеечке сидел господин Астор, с закрытыми глазами, греясь на утреннем августовском солнышке. Фарли подошёл и уселся рядом с ним.
Астор почувствовал, что кто-то присоседился, и повернул к Фарли сморщенное остроносое лицо со спрятанными в складках морщин, умными глазами. Он был печален и вздохнул:
– Мы все скорбим, мой юный друг…
Фарли тоже тяжело вздохнул. Они посидели в молчании, потом молочный брат королевы тихонько поинтересовался:
– А вы, господин Астор, что думаете обо всём случившемся?
– Будет война, – задумчиво сказал Астор, глядя в пруд.
– С кем?
– Сначала, Фарли, – война короля со мной, Мэлиотом, Лансом и ещё десятком преданных Ильчиэлле придворных. Все, так или иначе, выйдут в отставку, если выживут…
– Что вы такое говорите, господин Астор? – изумился Фарли. – Разве Роан хочет избавиться от всех вас?
– Ну, уж если Умари убил свою супругу и сына…
– Что?!!!
– Вы разве не знаете об этом? Ах да, мой юный друг, вы лишь вчера вернулись с океанского побережья… Да, это консорт убил любимую жену. Из ревности.
Фарли вскочил на ноги, чтобы получше рассмотреть говорившего старика. Он стоял напротив господина Астора, в чёрной бархатной курточке и коротких бриджах, худенький, невысокий, выглядевший подростком, приняв вид фехтовальщика в бойцовской позиции.
– Кто такое посмел сказать?!
– Фарли, – сказал Астор, с невесёлой усмешкой оглядев возмущённого молодого человека, – никто среди придворных даже не пытается усомниться в этом. Блэйк ведёт расследование, все ищут убийцу-консорта… Есть версия, что от огорчения он покончил с собой…
– Убив перед этим своих слуг?! – почти закричал Фарли.
– Да, перебил слуг, хотел бежать, а потом передумал и утопился, – отвечал Астор печально.
Несмотря на серьёзность тона советника, сказанное им звучало столь абсурдно, что Фарли уловил тонкую иронию старого придворного.
– За что же он убил её?
– Ревновал…
– К кому?
– К нынешнему королю.
Фарли с размаху плюхнулся на скамью и тихо-тихо спросил:
– Неужели, это – версия самого Роана, господин Астор?
Старый придворный, вздохнув, утвердительно покачал головой.
– Фарли, вы молоды и очень умны… – заговорил он, помолчав. – Вы – молочный брат Её Величества, пусть земля ей будет пухом… Вы были другом графу Роану, а это хуже, чем если бы вы были ему посторонним. Он очень изменился… Вы проницательны, а молодость делает вас непримиримым и категоричным. Вам, именно вам, следует быть особенно осторожным… Если вы зададите другу прямой вопрос: как он мог допустить – даже в мыслях – ту чушь, о которой мы сейчас с вами говорили, – жизнь ваша будет в серьёзной опасности… Лучше всего – не сочтите за обиду – вам покинуть дворец. Вернитесь в Славию, под крыло ненавистника Роана – Силлона… Там вас ждёт красавица Аурелия, там покойно и безопасно…
Фарли сидел, подавленный.
– Неужели, Блэйк…
– У Блэйка семья и дети, – отозвался Астор.
– Я должен во что бы то ни стало поговорить с Кастусей, – решил Фарли. – Где её покои?
– Фарли, – сказал Астор, – послушайтесь моего совета: не старайтесь без ведома Роана потолковать с его супругой. Это на днях пытался сделать Грант: хотел замолвить словечко за беднягу Аста…
Старый придворный рассказал Фарли историю с кофе.
– И что же сталось с Грантом?
– Теперь он арестован, как соучастник покушения на королеву…
Фарли двумя руками зажал себе рот и сидел, выпучив на Астора глаза. Потом он спросил тихо-тихо:
– Господин Астор, как вы думаете, что же сталось с Роаном? Он же был добр, честен, благороден – я знаю его тысячу лет? Ведь он, как будто, никогда не рвался к власти? Он домашний, спокойный…
Астор возвел глаза к небу:
– Я ничего не знаю, мой юный друг, ровным счётом ничего, кроме того, что рассказал вам…
Потрясённый разговором со старым придворным, Фарли отправился на поиски своих прежних друзей и понял, что во дворце за те пять дней, что в нём поселился новый король, успело измениться многое. Комнаты, где раньше жили служанки Ильчиэллы, были пусты: и Глорию и Павилину рассчитали, у новой королевы была своя прислуга. Их супругов, также служивших при дворе, разыскать не удалось. Большой флигель дворца и часть парка были отгорожены и охранялись, туда его не пустили. Там, понял Фарли, жили Кастуся с Малинкой. Молочный брат Ильчиэллы поболтал с поварами, сомелье, пажами – теми, что оставались на службе, – концертмейстером, актёрами дворцового театра… – каждый разговор лишь усугублял его огорчение. Оказалось, что и Тэн, и придворные дамы – Рея, Клотильда и другие, сопровождавшие королеву на отдыхе, – подозревались в причастности к покушению и потому были арестованы. Поговорить с Блэйком ему не удалось: новый Глава Департамента всё время был занят…
Спустя пару дней Фарли, наконец—то, чудом удалось пробиться на приём к своему бывшему другу. Роан извинился, что не может уделять Фарли времени, сославшись на дела. Держался он довольно приветливо, но в глаза приятелю не смотрел. Помня предостережение Астора, Фарли был с Роаном крайне осторожен и деликатен. Он не обвинял нового короля в нелепости его версии гибели сестры и не задавал бывшему другу никаких неудобных вопросов.
Разговор их был короток и поверхностен. Роан пообещал, что едва станет посвободнее, непременно придёт в королевский театр, послушать игру Фарли на органе, и объяснил, что допуск в покои королевы ограничил потому, что боится за жену и дочь. В целом, если бы Фарли не знал, что предпринял Роан в отношении преданных Ильчиэлле слуг, не слышал немыслимого обвинения, выдвинутого исчезнувшему консорту, – Роан почти что не изменился, лишь стал более закрытым и реже улыбался…
После всего, что Фарли узнал, первым его желанием было последовать совету Астора и покинуть Вэтландию: во дворце он стал никому не нужен, и, судя по всему, нежелателен. Но последовавшие далее события остановили его и заставили включиться в чуждую ему игру – дворцовые интриги…
Глава 5
Двадцатого августа, в здании заседаний кабинета министров, в глубоких креслах друг напротив друга сидели министр иностранных дел Мэлиот и главнокомандующий армией генерал Ланс. Оба вышли глотнуть свежего воздуха в зал для отдыха из душной переговорной, и беседа их началась короткой репликой Ланса:
– Дождались!
Мэлиот сильно постарел за последние две недели: щеки его исхудали и обвисли, взгляд тусклых глаз был тяжёл.