Читать интересную книгу Отголосок (ЛП) - Блэр Э. К.

Когда оборачиваюсь, я замираю увидев Элизабет, стоящую у подножия лестницы.

― Ты следил за мной?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

— Ты обвиняешь меня? — спрашивает он после моего вопроса.

И он прав, я не могу винить его. Как я могу ожидать, что он не будет относиться ко мне с подозрением?

На его лице читается разочарование, когда он подходит ко мне. Он потирает мое плечо, говоря:

— Ложись спать, — а затем поднимается вверх по лестнице.

— Почему я здесь?

Он поворачивается и смотрит на меня.

— Потому что я не доверяю тебе оставаться наедине с собой.

Он начинает подниматься по лестнице и через несколько шагов, не обращая на меня никакого внимания, добавляет:

— Доктор говорит, у тебя небольшое сотрясение мозга, поэтому я буду будить тебя каждые пару часов. Тебе нужно отдохнуть.

— Почему ты настолько холоден? Ты таким и останешься? — спрашиваю я, смущенная своей реакцией на него.

— Конечно, тебе не нужно напоминать, почему, не так ли?

Я наблюдаю, как он поднимается, затем остаюсь одна в тишине его дома. Его поведение меняется мгновенно, и я могу только предположить, что тот, с кем он разговаривает по телефону, является причиной внезапной перемены. Я не беспокоюсь о том, что меня преследуют, потому что я заслуживаю недоверия.

Поднимаясь вверх по лестнице, я замечаю, что дверь в его комнату слегка приоткрыта. Когда я заглядываю, он лежит на своей совершенной постели. Сложив руки за головой, скрестив лодыжки и глядя в потолок. Я позволяю себе немного времени, чтобы полюбоваться им, прежде чем он почувствует мое присутствие.

Его тело неподвижно и глаза прикованы к потолку, и он без малейшего выражения произносит:

— Убирайся из моей комнаты.

Его тон ровный, но я слышу враждебность глубоко внутри. Поэтому я иду в комнату, в которую он поселил меня, и заползаю под одеяло. Внутри меня пустота, без сомнения, из—за окончания этого вечера. Может быть, мне должно быть стыдно, что Деклан увидел, что я полностью сбилась с пути, как и он, но сейчас я оцепенела от эмоций. Мое тело истощено, и для анализа этой ситуации потребовалось бы больше энергии, чем у меня есть. Поэтому я скатываюсь на бок и смотрю из больших окон на полнолуние, которое освещает краски ночи и медленно засыпаю.

 

 

Меня окутывает шепот, оборачиваясь сладким тембром вокруг моего сердца, и осторожно вытаскивает из моего сна.

— Элизабет, — зовет он, — открой свои глаза.

Пальцы прочесывают мои волосы, и прикосновение посылает через меня сверкающую дрожь, согревающую изнутри и пробуждающую.

Деклан сидит на краю кровати, держа рукой мою голову, глядя на меня сверху вниз. Он такой красивый, и я сомневаюсь, что все еще сплю.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Усталость повсюду, и как бы я ни хотела остаться с ним, мои веки тяжелеют. Я могу ответить на его вопрос только кивком и снова погружаюсь в сон.

 

 

Слабый свет проникает через мои веки, и когда мои глаза раскрываются, я вижу, что Деклан двигается по ванной. Когда он появляется в дверях со стаканом воды, он выключает свет, погружая комнату в темноту. Я в тумане, когда его тень приближается ко мне, и я чувствую, что кровать прогибается, моя рука инстинктивно тянется к нему.

— Вот, — говорит он, — возьми это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Почувствовав в руке пару обезболивающих средств, я кладу их себе в рот, а затем делаю глоток воды, которую он мне дает. Моя голова откидывается назад на подушку, весом в тысячу фунтов, и пульсирует от возрастающей головной боли. Я благодарна за то, что Деклан был на шаг впереди меня, зная, что мне понадобится обезболивающее. И закрыв глаза, я чувствую, что туман сгущается, и я погружаюсь в темноту.

 

 

Тяжело дыша, я вырываюсь из мертвого сна, чувствуя, как вздымается мое тело. Глаза широко раскрываются, и я прижимаю ладонь к груди. Моя голова затуманена сном, ей с трудом удается нагнать мое напряженное тело. Осматривая незнакомую мне обстановку, я впадаю в панику. Я дезориентирована.

— Элизабет.

Мое внимание устремляется к дверям комнаты, где стоит Деклан, и тогда моё замешательство рассеивается.

— Ты в порядке? — спрашивает он, подходя ко мне, и садится на кровать.

— Да, — дрожу я.

— Что случилось?

— Я не знаю. Плохой сон, наверное.

Мы сидим лицом друг к другу, и я замечаю, что на нем нет рубашки, и как только мои глаза улавливают это, моё дыхание сбивается.

Он там, на его груди — мой позор.

Очевидное доказательство.

Реальность моего мошенничества.

Мое внимание сосредоточено на том, что осталось от моей извращенной игры. Это портит его совершенное тело.

Два пулевых ранения заклеймили его на левом плече, запятнав его грудь моей нечистью.

Мой пульс учащается, и когда он смотрит вниз, чтобы понять, что меня так потрясло, мое сердце пронзает та же боль, как от мысли что потеряла его навсегда.

Моя рука поднимается, и он не останавливает меня, когда я протягиваю руку и скольжу кончиками пальцев по пулевым ранениям. Упругая плоть, которая скрывает глубокие шрамы, ее вид ранит меня в самое сердце.

Я не свожу глаз с его груди, когда он позволяет мне прикоснуться. Мой подбородок начинает дрожать, и я заставляю себя произнести слова сквозь комок, застрявший у меня в горле из—за слез.

— Я думала, ты умер.

И в неожиданном движении, нежном жесте, который, я думала, никогда снова не получу, он заключает мое лицо и слизывает капельки слез. Мои руки крепко сжимают его запястья, пока он держит меня за щеки. Закрыв глаза, я наклоняюсь к его рту, когда он глотает мои соленые слезы.

В одно мгновение его облизывание переходит в шелковистый поцелуй, который вспыхивает чудесным воскрешением внутри моего лона. Я хочу верить, что его эмоции реальны, я делаю вид, что они есть, потому что я так сильно хочу его любви. Я хочу верить, что его губы искренны, и они означают именно то, что мое сердце жаждет для них значить.

Я успокаиваюсь, так как теперь мы дышим одним воздухом. Мои руки все еще цепляются за его запястья, потому что мне нужна поддержка его силы в этот момент. Открывая мои губы своими, он погружает свой язык глубоко в мой рот, требуя и связывая нас вместе.

Его вкус — это по—домашнему знакомо и восхитительно.

Мое тело начинает плавать в блаженстве, когда он кладет меня на спину, и мои ноги опускаются на него. Он невероятно жестко прижимается ко мне. Я хныкаю, когда его поцелуи становятся более стремительными. Его губы начинают пылко двигаться, восхищаясь моим ртом, и я сливаюсь с ним, позволяя ему брать, брать, брать. Я бы отдала ему последний вздох, если бы он этого захотел.

Он — эпитафия моего тела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его интенсивность растет, и мы не что иное, как дикие сердцебиения, отчаянные вдохи, кровоточащие губы, разбитые души. Мы сливаемся, хватаем и цепляемся за наш путь к непостижимой близости. Его рот находит изгиб моей шеи, и я извиваюсь от удовольствия, когда он кусает меня, помечает мою плоть, прорывает тонкую ткань.

Он глубоко рычит, грудь вибрирует возле моей. Достигая низа, он хватает край моей рубашки и тянет ее вверх, но быстро останавливается. Держась надо мной, он смотрит вниз на мой живот, и, когда мои глаза двигаются, чтобы увидеть, что оттолкнуло его от меня, мои внутренности переворачиваются. Я изуродовала свою кожу, одарив ее чудовищными синяками.