стало жарко.
«Ну, молодец… пришла на деловую встречу, напилась в первые секунды… еще в постель к нему прыгни», – вертелось у меня в голове.
Самарин же поглядывал с любопытством, потом забрал у меня рюмку:
– Тебе хватит, пожалуй. Так вот, Стаська… или как там тебя, не запомнил… в общем, мне даже странно слышать, что ты могла усомниться во мне. Мы с Лехой дружили с детства, как я могу тебе не помочь? Но мне нужно знать все, что ты собираешься делать, пошагово. Иначе я просто могу не успеть.
Я кивнула.
Самарин был единственным, кому я могла в этом городе доверять на сто процентов, как самой себе. Только Олег мог помочь мне остаться в живых как можно дольше – хотя бы до того момента, когда статьи будут готовы к выходу.
– Обещай, что не сделаешь ни единого движения, не обсудив предварительно со мной, – продолжал Олег. – Я должен знать, где ты, с кем общаешься, когда уходишь и когда возвращаешься. Кстати, ты где остановилась?
– В «Сапфире».
– Плохо. Проходной двор, хоть и дорогой. Вот что. – Он посмотрел на часы и встал: – Сделаем так. Сейчас пойдем в гостиницу, соберем твои вещи и поедем ко мне.
– Зачем?
– Затем, что жить ты будешь у меня, – отрезал Самарин, выкладывая на стол несколько купюр. – Так нам обоим будет проще. Да не смотри ты так… у меня три комнаты, как-нибудь разойдемся.
И мне ничего не оставалось, как согласиться.
Олег жил на окраине в семиподъездной девятиэтажке на пятом этаже. Квартира оказалась немного запущенной, но чистой, даже шторы были выстираны и выглажены.
Олег перехватил мой удивленный взгляд:
– Ну, а что делать? Был на выходном, сделал весеннюю генеральную уборку. Приходится выкручиваться, времени-то совсем нет.
– Я разгадала твой хитрый план, Самарин. Ты решил взять меня в домработницы на то время, пока будешь якобы обеспечивать мою защиту?
Он захохотал и подтолкнул меня в спину в сторону закрытой двери в одну из комнат:
– Придется запирать тебя на ключ.
– Не надо, у меня клаустрофобия. Я соглашусь добровольно.
– Отлично. Сейчас принесу тебе постельное и форточку открою, чтобы проветрилось. Чай будешь?
– Буду.
– Тогда кухня по коридору налево.
Я захохотала в ответ и пошла в указанном направлении.
Пока я заваривала чай, Олег возился в комнате, в которой мне предстояло жить.
Я вошла туда и замерла на пороге – он застилал для меня постель. Я молча смотрела на то, как его руки скользят по простыне, расправляя складки, как поправляют подушку, аккуратно застилают одеяло, чуть отогнув уголок.
Господи, как же это было давно… кажется, даже не в другой жизни, а вообще не со мной. Алексей всегда сам застилал постель, не доверяя мне эту простую работу. После него у меня никого не было, внутри все умерло…
– Ты чего, Стаська? – удивленно спросил Олег, заметив, что я плачу.
– Нет… все в порядке…
– Ну, я вижу, в каком ты порядке. – Он шагнул ко мне и обнял: – Ну, не плачь. Все будет хорошо, я обещаю.
Прежде чем лечь спать, я крепко заперла дверь комнаты изнутри, но не потому, что боялась Олега. Я боялась себя.
Утром меня, признаться, мучило похмелье, что было удивительно после небольшого количества спиртного. Я приняла душ и вышла в кухню, где обнаружила Самарина в форме, готовившего завтрак.
– Мог бы разбудить.
– Зачем? Тебе ведь сегодня никуда не нужно. Отлежись, подумай, распланируй первые ходы. Ключи не оставлю, чтобы соблазна не было, – запру снаружи, – спокойно ответил он, выкладывая яичницу в две тарелки. – Хлеба порежь, раз уж встала.
Я подчинилась:
– Ты говоришь со мной, как со своими подчиненными.
– Ошибаешься. С подчиненными я говорю в приказном тоне, а с тобой вполне по-дружески. Садись.
– Каждое утро так завтракаешь? – кивнув на яичницу в тарелке, спросила я. – Типичный завтрак холостяка.
– Когда тебе наскучит планирование самоубийства, можешь заняться ужином, в холодильнике полно продуктов, – не остался в долгу Олег. – И тебе занятие, и мне вечером будет приятно.
– Посмотрим. Кстати, о самоубийстве. Ты не можешь мне достать контакты главреда городской газеты? – поддевая вилкой желток и заставляя его растечься по тарелке, спросила я.
– Не проблема. Что-то еще?
– Пока хватит этого.
– Хорошо, вечером все будет. Мне пора. Посуду помой. – Выходя, Олег легко щелкнул меня по носу пальцем.
Через минуту хлопнула входная дверь, и я услышала, как в замке действительно повернулся ключ. Он запер меня, как и пообещал. Отлично…
Пришлось убрать последствия завтрака, основательно проверить содержимое холодильника и решить, что буду готовить на ужин.
Обнаружив кусок свиной вырезки, небольшой кусочек сала и маринованные огурцы, я как-то сразу решила, что приготовлю, пожалуй, вешалицу – благо в холодильнике лежала упаковка ветчины, а в шкафчике – молотая паприка.
Готовить это блюдо меня научила мать Лизель, и с тех пор я довела это искусство почти до совершенства, так говорили даже соседи, заглядывая на ужин в праздник.
Но заниматься ужином было еще рано, потому, подготовив все необходимое, я принесла ноутбук, открыла форточку и, найдя пепельницу, устроилась за столом.
Во внутреннем кармане сумки лежала флешка, на которую я сбросила в свое время отсканированные документы из той папки, что досталась мне после гибели Алексея – не носить же ее постоянно с собой. Папка лежала в арендованной ячейке одного из черногорских банков, так было надежнее. На флешке документы были рассортированы по папкам, каждая из которых носила имя того, к чьей деятельности относились содержавшиеся там бумаги. На части папок стояла пометка «Все», что означало – фигурант наказан.
Ничто не грело мне душу сильнее, чем количество этих папок с метками. Осталось всего несколько – и я сожгу к чертям эту флешку и забуду обо всем. Если, конечно, выживу.
В какой-то момент у меня отключился инстинкт самосохранения, я перестала бояться за собственную жизнь и думала только об одном – не погибнуть раньше, чем все закончу. Самарин был нужен мне как раз для этого.
Мы были знакомы сто лет. Олег и Алексей учились вместе, вместе ушли в армию, вместе поступили в школу милиции.
Карьерные пути у них оказались разными – Алексей поступил в Академию МВД, быстро продвигался по службе, а Олег так и застрял в ОМОНе, дослужившись до командира краевого отряда.
У него был несгибаемый характер, он совершенно не признавал компромиссов и потому крайне медленно рос в званиях. Но работу свою любил, а к Алексею никогда не испытывал зависти – они дружили той мужской дружбой, которая проходит испытания и карьерой, и деньгами,