Я выбрала скамейку под деревьями. Майк оседлал лавку и поставил пакеты между нами. Я бы тоже села верхом, но проклятая юбка не позволяла таких фривольностей. Пришлось скромненько устроиться бочком. Я вытащила картошку и сунула в рот сразу три ломтика.
— Еще теплая, — оценила я, глянув на Майка. — Ешь давай.
Сторм сидел и смотрел на еду, не решаясь попробовать. Надоел. Я пихнула ему в рот горсть картошки, и Майк, растерявшись, не оказал сопротивления. С выпученными глазами он начал медленно жевать. Я не удержалась и захохотала, словно помешанная. Честное слово, как ребенок, которого поят касторкой. Сторм проглотил, и я тут же схватила его за запястье, нащупывая пульс.
— Ооо, вы только посмотрите. Он дышит, сердце бьется!!! Выжил! Чудо! Это чудо, люди!
Майк скорчил рожу, передразнивая меня.
— Ух, а вкусно, — он вытащил вторую порцию и начал уплетать за обе щеки. Наверное, и правда, голодный.
Я не могла прекратить на него смотреть, подкалывать и смеяться. Прикончив картошку, Сторм заново открывал для себя Америку, кусая биг тейсти и глотая колу. Но откровение высшего блага снизошло, когда первая ложка макфлури исчезла у него во рту. Я не осилила свой, только пару раз лизнула. Майк без церемоний умял и его.
У меня зазвонил мобильный как раз, когда Майк соскребал со стенок остатки мороженого.
«БигМак» — высветилось на экране.
— Урод, — я, не задумываясь, сбросила звонок и выключила телефон.
— Опять поцапалась с Кони? — проявил верх сообразительности Сторм.
Я зыркнула на него не самым добрым взглядом, и он тут же поднял лапки кверху, сдаваясь.
— Понял. Не мое дело. Не дурак, — кратко отступил он, и я вдруг очень захотела все ему рассказать.
Наверное, мною можно легко манипулировать, действуя от обратного. Может, если бы Коннор выделил мне денег и собственного консультанта по проекту, я бы спокойно похоронила все свои амбиции, и, открыв издание, просто наблюдала бы за его работой со стороны. Но Мак слишком прямой для таких маневров.
Я потянула колу через трубочку и тут же поежилась от холода.
— Замерзла? — спросил Майк, проводя кончиками пальцев от моего плеча к локтю. — Хочешь домой?
— Нет, — я замотала головой, обнимая себя руками, чтобы немного согреться, не желая так быстро заканчивать наш маленький пикник. — Это просто кола со льдом. Все в порядке.
Не успела я и глазом моргнуть, а Майк уже пристроился сзади меня, прижимая к своей груди и растирая мне плечи горячими ладонями.
— Это ничего? — спросил он, не прекращая меня поглаживать.
— Тепло, — брякнула я единственное, что пришло в голову. Господи, он горячий, как печка. Я могу так просидеть всю ночь. И если он не перестанет ко мне так прикасаться, то к полуночи я точно дойду до оргазма.
Это чертовски странно. Сторм всегда вызывал у меня бурю эмоций. Но каждый раз к этим эмоциям примешивалось необъяснимое возбуждение, нелогичное волнение, непонятные вибрации. И не важно, злил он меня, раздражал или напрочь выбешивал — я хотела его. Первый раз в своей жизни я испытывала неконтролируемое физическое влечение к мужчине.
Я содрогнулась, осознав это. Сейчас, в тишине парка, в теплых объятьях сильных рук все встало на свои места. Я — нормальная. Не лесбиянка, не фригидная. Благослови Господи, Майка Сторма. Наконец я чувствую себя полноценной.
— Тяжелый день? — снова нарушил теплое молчание Майк. Его руки переключились от поглаживаний к легкому массажу.
— Дерьмовый, — честно ответила я, не сдержав тихий стон наслаждения.
Я почувствовала, как дернулась его грудь. Усмехнулся, говнюк. Ну и ладно. Можешь даже ржать надо мной в голос, только не останавливайся.
— Расскажи мне, — попросила я, тая под его руками и понимая, что это идеальный момент для откровенного разговора по душам.
— Что рассказать? — выдохнул Майк прямо мне в ухо, снова заставляя меня дрожать от волнения.
— Ты ведь не первый раз занимаешься с этими пацанами.
Майк мгновенно напрягся. Его руки замерли. Я прикусила язык, но было поздно.
— Не первый… — эхом отозвался Майк, уронив руки на колени. И, к сожалению, на свои.
Я не особо понимала, почему он так переменился, но интуитивно чувствовала, что увиденное мной — лишь верхушка айсберга.
— Это мальчишки из приюта в Ньюпорте — проговорил Майк и замолчал, словно это должно было мне что-то сказать.
— Майк… — начала я закидывать удочку. — Я хочу об этом написать.
— О чем? — он и так был, как натянутая струна, но после этого вопроса мне показалось, что я прижимаюсь спиной к мраморной глыбе.
— Я не знаю, — честно призналась я, потому что в голове было пусто, но понимала, стоит мне сделать несколько фото, понаблюдать с более близкого расстояния, и очерк появится сам собою. Думаю, Эрик описается кипятком от такого материала. — О том, что ты делаешь, как ты делаешь, как мальчишки счастливы…
Я накрыла ладонь Майка своей и обернулась, задрав голову, чтобы посмотреть на него. Наши взгляды встретились, и я невольно съежилась от его слишком серьезных глаз. Пробрало до костей. Сторм словно рентгеном меня просветил, будто пытаясь прочесть.
— Ты не знаешь? — сошедшиеся на переносице брови потихоньку поползли вверх. — Серьезно?
Я растерялась, отрицательно качая головой. Майк выдохнул, потом глубоко вдохнул, словно собираясь с духом, и выдал:
— Это мой приют, Мел.
Я так обалдела, что аж вскочила со скамейки.
— Господи, Сторм, ты шутишь? Ты открыл приют? Я не могла такое пропустить! Как так? — я ходила вдоль скамейки, пытаясь понять, как могла не знать о нем таких подробностей.
Майк нервно засмеялся, утопив пальцы в волосах.
— Я не открывал, — хихикнул он, схватив меня за руку и усаживая обратно, только теперь рядом с собой.
— Но… — начала я и тут же замолчала, потому что Майк прижал палец к моим губам.
— Я не открывал этот приют. Я жил в нем, Мел.
А вот теперь моя нижняя челюсть просто упала. Жил в приюте… Этот самоуверенный, бесцеремонный, невероятно талантливый засранец… Лучший форвард в Европе, а может, и в мире. Тот, кого я сама выбрала, изучила, предложила… Почему он думает, что я знала?
— Откуда я, по-твоему, могла это узнать? Из газет? — меня вдруг разобрала какая-то нелепая злость.
— Нет. Пресса не в курсе, — Майк снова запихнул руку в волосы, но теперь уже прочесывал короткие волосы на затылке. — Просто ты говорила, что сама меня купила. Я думал, что у маленькой хозяйки есть полное досье на меня.
— Очень смешно, — я передразнила его неуверенную ухмылку. — Не хочу размазывать по асфальту твое чувство собственной значимости, но мне плевать, где ты родился, вырос, до каких лет писал в штаны и в каком возрасте впервые обкончался поллюциями. Ты быстро бегаешь и метко бьешь по воротам. Остальное — лирика.
Я закончила свою тираду и снова встала, гордо задрав нос. Майк засмеялся и вновь усадил меня, но теперь себе на колени. Кажется, напряжение было снято, но тут же возникло новое. Наши лица оказались на одном уровне, и стало очень сложно дышать в спокойном ритме. Его губы были так близко. Такие мягкие, вкусные, соблазнительные. Я плохо помнила первый поцелуй, закончившийся моей рвотой, и слава богу. Но остальные были просто прекрасны. Их невозможно забыть, спутать, заменить…
Я прикусила губу, осознав, что опять повисла пауза, и я молча таращусь на его рот.
— Что было потом? — спросила я, чтобы отвлечься и заодно узнать о нем побольше. — Тебя усыновили?
Я смутно помнила, что отец Майка — тренер где-то в провинции.
— Да, — коротко ответил он, но я не собиралась сдаваться.
— Семь лет… Я думала, все хотят взять малыша. И сдается мне, ты не был самым прелестным ребенком на свете, — ну не могу я его не подначивать.
— Ох, Спаркс, зачем тебе эта жалостливая история? — он снова стал каменным.
— Не знаю, — я сползла с его колен, чтобы вновь выстроить стену, рухнувшую в раздевалке. — Мне казалось, мы можем просто поговорить, — я встала в сотый раз за последние пять минут, одернула юбку и отбросила волосы назад. — Действительно показалось. На минуту. Спасибо, что развеял туман заблуждения.