Пришли в лес. Ходит плотник от дерева к дереву да обухом поколачивает. Ударит, потом ухом приложится, послушает.
— Это нам не годится… А вот это — в самый раз подойдет.
Спрашивает барин:
— Как это ты можешь узнать, какое дерево годится? Научи и меня.
Подвел его плотник к толстому дереву:
— Обними вот это дерево и ухом крепче приложись. Я буду постукивать, а ты слушай, только крепче прижмись.
— Да у меня рук не хватает обнять дерево!
— Ничего, давай тебя привяжу.
Привязал барина за руки к дереву, выломал березовый прут и давай его тем прутом потчевать. Бьет да приговаривает:
— Я тебе и еще взбучку дам! Будешь знать, как мужика напрасно обижать.
Бил, бил, бил и оставил барина к дереву привязанным. Сам ушел.
Только на другой день нашли барина, отвязали его и привезли домой.
Слег барин с тех побоев в постель, хворает.
А плотник прикинулся знахарем, переоделся так, что узнать нельзя, и пришел в усадьбу:
— Не надо ли кого полечить, поправить?
Барин услыхал и зовет:
— Полечи, братец, меня! Кони понесли, да вот упал и с тех пор ни сесть, ни встать не могу.
— Отчего не полечить! Прикажи истопить баню да скажи, чтобы никто к нам входить не смел, а то сглазят, и все леченье пропадет, еще хуже тебе будет.
Баню вытопили. Привел плотник барина, двери запер и говорит:
— Раздевайся и ложись на скамью. Буду тебя едучей мазью мазать да парить, придется тебе потерпеть.
— Лучше ты меня привяжи к скамье, а то как бы не упасть.
Плотнику того и надо. Привязал барина к скамье крепко-накрепко и давай ремнем стегать. Бьет да приговаривает:
— Не обижай напрасно мастерового человека, не обижай мужика!
Напотчевал барина сколько надо и ушел домой.
На другой день приехал барин в город, увидал на базаре плотника и спрашивает:
— Скажи, мужичок, ты ведь вчерашний?
А плотник смекнул, в чем дело, и отвечает:
— Никак нет, мне сорок шесть лет, какой же я вчерашний!
Шемякин суд
Жили два брата. Один-то был бедный, а другой богатый. Не стало у бедного брата дров. Нечем вытопить печь. Холодно в избе.
Пошел он в лес, дров нарубил, а лошади нет. Как дрова привезти?
— Пойду к брату, попрошу коня.
Неласково принял его богатый брат:
— Взять коня возьми, да смотри большого возу не накладывай. А вперед на меня не надейся: сегодня дай да завтра дай, а потом и сам по миру ступай.
Привел бедняк коня домой и вспомнил:
— Ох, хомута-то у меня нет! Сразу не спросил, а теперь и ходить нечего — не даст брат.
Кое-как привязал покрепче дровни к хвосту братнина коня и поехал.
На обратном пути зацепились дровни за пень, а бедняк не заметил, подхлестнул коня.
Конь был горячий, рванулся и оторвал хвост.
Как увидал богатый брат, что у коня хвоста нет, заругался, закричал:
— Сгубил коня! Я этого дела так не оставлю!
И подал на бедняка в суд.
Много ли, мало ли времени прошло, зовут братьев в город на суд.
Идут они, идут. Бедняк думает: «Сам в суде не бывал, а пословицу слыхал: слабый с сильным не борись, а бедняк с богатым не судись. Засудят меня».
Шли они как раз по мосту. Перил не было. Поскользнулся бедняк и упал с моста. А на ту пору внизу по льду ехал купец, вез старика отца к лекарю.
Бедняк упал да прямо в сани попал и ушиб старика насмерть, а сам остался жив и невредим.
Купец ухватил бедняка:
— Пойдем к судье!
И пошли в город трое: бедняк, богатый брат и купец.
Совсем бедняк пригорюнился: «Теперь-то уж как пить дать засудят».
Тут он увидал на дороге увесистый камень. Схватил камень, завернул в тряпку и сунул за пазуху: «Семь бед — один ответ: коли не по мне станет судья судить да засудит, убью и судью».
Пришли к судье. К прежнему делу новое прибавилось. Стал судья судить, допрашивать.
А бедный брат поглядит на судью, вынет из-за пазухи камень в тряпке да и шепчет судье:
— Суди, судья, да поглядывай сюда!
Так раз, и другой, и третий. Судья увидал и думает: «Уж не золото ли мужик показывает?»
Еще раз взглянул — посул большой: «Коли и серебро — денег много».
И присудил бесхвостого коня держать бедному брату до тех пор, покуда у коня хвост не отрастет.
А купцу сказал:
— За то, что этот человек убил твоего отца, пусть он сам станет на льду под тем же мостом, а ты прыгни на него с моста и задави его самого насмерть, как он твоего отца задавил.
На том суд и кончился.
Богатый брат говорит:
— Ну ладно, так и быть, возьму у тебя бесхвостого коня.
— Что ты, братец! — бедняк отвечает. — Уж пусть будет, как судья присудил: подержу твоего коня до тех пор, покуда хвост не вырастет.
Стал богатый брат уговаривать:
— Дам тебе тридцать рублей, только отдай коня.
— Ну ладно, давай деньги.
Отсчитал богатый брат тридцать рублей, и на том они поладили.
Тут и купец стал просить:
— Слушай, мужичок, я тебе твою вину прощаю, все равно родителя не воротишь.
— Нет уж, пойдем, коли суд присудил, — прыгай на меня с моста.
— Не хочу твоей смерти. Помирись со мной, а я тебе сто рублей дам, — просит купец.
Получил бедняк с купца сто рублей. И только собрался уходить, подзывает его судья:
— Ну, давай посуленное.
Вынул бедняк из-за пазухи узелок, развернул тряпицу и показал судье камень:
— Вот чего тебе показывал да приговаривал: «Суди, судья, да поглядывай сюда». Кабы ты меня засудил, так я б тебя убил.
«Вот и хорошо, — думает судья, — что судил я по этому мужику, а то бы и живу не быть».
А бедняк веселый, с песенками домой пришел.
Солдат и царица
Жила-была в старину сердитая царица. Все ей было не по нраву: то не так, и это не по ней.
Вот гуляет однажды царица по саду, а солдат возле будки на часах стоит. Увидел солдат царицу — никогда ее не видел. «Ишь ты!» — подумал и ухмыльнулся. Не знал солдат — внове стоял при дворце, — что пред царицей ни ухмыльнуться нельзя, ни нахмуриться, ни умильным быть: все одно царица нравом кипела.
Глянула царица на солдата:
— Ты чего ухмыляешься?
А простой солдат чего скажет царице? Ничего он сказать не мог и невзначай или так, спроста, что ль, опять ухмыльнулся. Тут царица сперва и слова сказать не могла от злости. Потом кликнула кого надо.
— Давать, — приказывает, — этому солдату по двадцать палок каждый день с утра.
С тех пор с утра, как встанет, получает солдат двадцать палок.
Били-били солдата, целый год били. Как проснется — так двадцать палок, хоть в будни, хоть в праздники. Измучился, исхудал солдат, бить его не во что стало. А царица и забыла про него: пусть бьют до смерти; она теперь на других серчает.
Что тут делать солдату? Не миновать ему смерти от палок, забьют его. Солдат у того, у другого спрашивает — выбирает, кто поумней считается. А умные ему в один ответ:
— Терпи, — говорят. — Чего с царицей сделаешь, она сердитая.
Солдат выслушал умных, а сам подумал: «Эх, не вам терпеть, а мне!» — и пошел к дураку.
При войске у них дурак жил, его солдаты с кухни кормили и выношенную одежду давали ему донашивать.
Солдат сказал дураку, как ему живется, а дурак и сам уж знал.
— Э, да не поможешь ты мне! — сказал солдат. — Ведь ты дурак.
А дурак:
— Как так не помогу! А не помогу, так и зла не сделаю, ты при своем останешься. Дай мне копейку.
Дал ему солдат копейку. Повел дурак солдата на край города. Шли они, шли, далеко ушли; кругом их бедные домишки стоят, дворцов давно нету.
«Эх, — думает солдат, — далече мы зашли, пропала моя копейка!»
Пришли они в бедный домишко. Жил там сапожник с женой.
У сапожника была жена, сходственная с царицей, как родная сестра: поставь ее рядом с царицей, их и отличить нельзя, которая царица, которая сапожница.
За показ жены сапожник брал по копейке с человека — с купца там, с мастерового, с приказчика, а солдатам и калекам показывал даром. А деньги пропивал.
Заплатил дурак копейку сапожнику, а солдат, конечно, даром прошел. Вошли они в комнату и видят — на кровати женщина лежит и спит. Солдат дрогнул и во фрунт стал: вылитая была перед ним царица.
Дурак и говорит:
— Вот была бы она царицей, она бы тебя палкой не била.
Солдат согласен с дураком:
— Не била бы. Жалко, что она сапожница: из нее бы царица хорошая вышла.
Дурак засмеялся.
— А выйдет, — говорит, — из нее царица!
Солдат обнадежился:
— А как выйдет-то?
Дурак захохотал в ответ, а солдат увел его прочь, а то сапожница проснется.
Идут они обратно.
Дурак спрашивает у солдата:
— Ты где ночью на карауле стоишь?