— О, черт, — кричит она, прежде чем прикрыть рот рукой, чтобы остановить себя, когда я снова касаюсь языком ее соска.
— Такая чувствительная, — шепчу я, делая это снова и снова, пока она не кончает, прижимая подушку к лицу и выкрикивая мое имя.
Это заставляет меня чувствовать себя гребаным королем, когда она сжимает мои пальцы, ее тело содрогается, когда удовольствие захлестывает меня.
В ту секунду, когда она заканчивает, я убираю подушку, мне нужно увидеть ее красивое лицо, прежде чем я уберу пальцы из ее тела и вместо этого засуну их в рот.
Ее глаза расширяются, когда она смотрит, как я высасываю ее соки.
— Чертовски скучал по тебе, Ангел.
— Никол— аах, — визжит она, когда я переворачиваю нас. — Черт. Прекрати это делать, ты будешь— Сквозь ее предостережение прорывается стон, когда я обхватываю обе ее груди руками и сжимаю. — О Боже.
Ее бедра двигаются, заставляя ее киску тереться о мой ноющий член.
— Если ты не хочешь, чтобы я переусердствовал, Красавица, тогда, я думаю, будет правильно, если ты возьмешь ответственность на себя.
Я опускаю руки в стороны, когда делаю выпад, давая ей дополнительный намек на то, о чем я думаю.
— Ты… ты хочешь, чтобы я была главной? — она спрашивает так, как будто это самая абсурдная вещь, которую она когда-либо слышала.
— Да, я уверен, что в тебе это есть.
— Ну, на самом деле… Я никогда этого не делала, — язвительно замечает она.
Качая головой, я сжимаю пальцами края ее трусиков и срываю их с ее тела.
— Нет, ты этого не делала. Возможно, ты захочешь это исправить.
Я не могу удержаться от смеха, когда она тянется к завязке на моих спортивных штанах с рвением ребенка рождественским утром, хватающегося за свои подарки.
Приподнимая бедра, я помогаю ей, и она опускает ткань достаточно низко, чтобы показать мой ноющий член.
Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, кончиком большого пальца дразня мой пирсинг.
— Ангел, — рычу я, моя потребность погрузиться глубоко в нее всепоглощающая.
Ее глаза поднимаются на мою изуродованную грудь, прежде чем встретиться с моими.
Встав на колени, она расставляет нас поудобнее, прежде чем так чертовски медленно опуститься на мой член, что мои пальцы впиваются в простыни, и, клянусь, мои глаза закатываются.
— Лучше, чем я помню, — стону я.
— Никогда не покидай меня снова. Я этого не переживу, — требует она.
— Я не буду. Никогда. Мы можем просто оставаться такими. Я имею в виду, что прямо сейчас я не могу даже покинуть это здание, так что это был бы чертовски невероятный способ провести наше время.
Она покачивает бедрами, и я, блядь, чуть не кончаю от этого небольшого движения и вида того, как она сидит, насаженная на меня.
Мое сердце колотится, переполненное такой гребаной любовью к моей девочке, что я едва могу это выносить.
— Я хочу с тобой всего, — признаюсь я. — Каждую-гребаную-вещь.
Переплетая свои пальцы с ее, я притягиваю ее к себе, чтобы завладеть ее ртом, пока она продолжает медленно трахать меня.
Каждое движение ее бедер посылает фейерверк по всему моему телу. После того, как я не думал, что когда-нибудь получу это снова, пока был заперт в темноте и холоде, подвергался жестокому обращению со стороны этих гребаных итальянцев, чувствовать ее кожу на своей, снова делать ее своей… это все и гораздо больше.
— Я не продержусь долго, — признаюсь я, когда она отрывается от нашего поцелуя, чтобы перевести дыхание.
— Так что не надо. Я хочу почувствовать твою сперму внутри себя, Николас. Я хочу это напоминание о том, кому я принадлежу.
— Срань господня, — выдыхаю я. — Кто ты и что ты сделала с моим невинным ангелом?
— Ты развратил ее, дьявольский мальчик, — шепчет она мне на ухо. — Теперь отдай мне все, — требует она.
Со стоном боли в ребрах я просовываю руку между нами и нахожу ее клитор.
— Не без тебя. Я хочу, чтобы ты кончала на мой член, пока я наполняю тебя.
Я сжимаю ее клитор, и она садится на меня сильнее, полностью усаживая меня внутри себя.
— Вот и все, Ангел. Трахни меня, как хорошую девочку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она садится прямо и делает в точности то, что ей говорят, все это время ее глаза не отрываются от моих. Они наполнены благоговением и любовью, и мне трудно поверить, что все это направлено на меня.
Но это так. Потому что она моя. У меня нет сомнений.
— Вся, блядь, моя.
Я еще раз ущипнул ее за клитор, и она вскрикнула, падая. Первое крепкое сжатие ее киски вокруг моего члена гарантирует, что я упаду прямо с обрыва вместе с ней.
— Черт возьми, да, — ворчу я, наблюдая, как она переживает свой оргазм.
В ту же секунду, как она закончила, она обессиленно падает на мое тело.
Ее вес причиняет боль, но это, черт возьми, того стоит.
Обнимая ее, я позволяю ее теплу просачиваться в меня, пока мы оба пытаемся отдышаться.
— Ты думаешь, они знают, что мы делали? — тихо спрашивает она.
К счастью, она меня не видит, потому что на моем лице расплывается широкая самодовольная улыбка.
— Не, они, наверное, думают, что мы просто принимаем душ или что-то в этом роде.
В спешке садясь, она смотрит на меня, и моя улыбка становится только шире.
— Мне похуй, Ангел. Я хочу, чтобы все они знали, как сильно я люблю тебя и как ты разрушаешь меня всем, что делаешь.
Она замолкает, и ее глаза отрываются от моих, когда она погружается в свои мысли.
— Николас, я—
— Тащите свои похотливые задницы сюда, завтрак почти готов, — кричит Алекс с другой стороны двери.
— Я не думаю, что они имели представление о том, что мы делали, — невозмутимо говорю я.
Бровь Калли приподнимается, когда ее мягкий взгляд превращается в свирепый.
— Им придется подождать. Я не выйду туда, пахнущая сексом, даже если они знают.
— Я мог бы пойти в душ, — говорю я, снова опуская взгляд на ее грудь.
Протянув руку, я ущипнул один из ее сосков. От этого все ее тело содрогается, а мой член снова набухает.
— Не бери в голову больше никаких идей, — предупреждает она, печально слезая с моего тела.
— Как скоро мы сможем послать их всех нахуй? Мне нужно, чтобы ты и вся эта квартира были в нашем распоряжении.
— Почти уверена, что твой гость пробудет здесь какое-то время.
— Не, к черту это. Он может переехать к Алексу, чтобы мы могли трахаться на любой поверхности этого места.
18
КАЛЛИ
В ту секунду, когда я открываю дверь, Себ и Тоби врываются в квартиру, а Тео всего в паре шагов позади них.
— Привет, малышка Си, — зовет Себ, когда они врываются внутрь.
— Я тоже рада вас всех видеть, — отвечаю я, мое сердце переполняется при виде парней, которые так отчаянно хотят увидеть Деймона.
У Тоби хватает порядочности слегка помахать мне рукой у себя за спиной, не то чтобы меня это действительно волновало.
— Привет, — выдыхает Стелла, входя в мое пространство и заключая меня в объятия. — Как у тебя дела?
Вторая, а затем третья пара рук обвивается вокруг меня, пока я не оказываюсь в центре толпы.
— Я в порядке. Я действительно в порядке. Он вернулся.
— Черт возьми, когда Себ рассказал мне, я не могла в это поверить.
— Я знала, что он так легко не сдастся, — говорит Эмми. — Нужен кто-то действительно особенный, чтобы поставить дьявола на колени, и итальянцы к ним не относятся. Ты, однако…
— Я, черт возьми, знала, что ты трахаешься с ним, — говорит Джоди. — Я почувствовала это несколько недель назад.
— И ты не хотела делиться этим? — язвит Стелла.
— Я не хотела указывать на все, что было прямо у вас перед глазами. Я была новичком в группе.
— О, но теперь ты счастлива ткнуть нас в это носом? — Легкомысленно спрашивает Эмми.
— К черту это, почему бы и нет, — шутит Джоди.
Когда они все, наконец, отпускают меня, широкая улыбка Джоди привлекает мое внимание.
— Ты выглядишь счастливой, — говорю я, изучая ее.