принимая из рук секретаря Сериата большое полотенце, чтобы обтереть лицо. К нему поднялся Богарт, что-то прошептав на ухо, отчего Ник поморщился, отыскивая среди толпы зрителей вызвавшего раздражение человека. И только развернувшееся над озером потрясающее зрелище отвлекло его внимание.
Драконы танцевали в небесах, призывая себе в помощь всю мощь буремесяца и принимая сотни разрядов молний. Загорались еще сильнее, выпуская еще больше пламени, чтобы спуститься в воду и там, среди огромных воронок, устроить побоище с симулякрами подводных чудовищ. Колдуны расстарались вовсю, наполняя озеро гигантскими кальмарами, спрутами и морскими змеями, призывая огромных акул, хищных касаток и не менее смертоносных китов, размерами в несколько раз превышающих крупных драконов.
Это ристалище вскипятило воду, и зрители посбрасывали с себя теплые вещи, наслаждаясь горячим и мокрым паром, сквозь туман увлекаясь воистину невероятным представлением. На их глазах выступали не только драконы – колдуны также вносили лепту в сражение, спуская под воду струи магических потоков, пробивая шкуры морских хищников и помогая драконам успешнее сражаться в глубинах Черного озера.
Для удобства зрителей колдун Болдер создал проекции подводных маневров прямо напротив трибун, чтобы королевские подданные видели картину целиком.
Воздух искрился от магии, огня и воды. Звуки разлетались над трибунами, вводя присутствующих в состояние шока от возможностей армии, и те с замиранием сердца наблюдали за сражением. Иностранные наблюдатели и послы не могли оторвать глаз, воспринимая эту демонстрацию именно так, как и хотел король: с затаенным страхом, с осознанием истинной мощи армии Каргатов. И все это – без нориуса! Чистая дисциплина и военная выдержка. Армия, подготовленная для войны с морем за каких-то несколько месяцев!
Много депеш и писем полетит с одного континента на другой. Много осторожных и прямых слов будет сказано правителям иных стран. Крепко задумаются они над тем, на какой стороне они выступят весной.
Никлос был полностью удовлетворен. Он с удовольствием наблюдал, как боевые маневры сменяются величественной поступью военных, на ходу сбрасывающих шкуры, выходя на берег в парадной форме. Он благосклонно кивал маршалам, одобряя устроенное представление. Одно только раздражало правителя. И когда морская арена утихла безмятежной гладью, над которой призывно звучал военный марш, а зрители приготовились к более утонченному зрелищу, организованному уходящим в отставку Коргусом Барбарским, он призвал в ложу Винелию Барбскую – девушку, уже десять дней назад выпущенную из тюрьмы Лакраш и до вчерашнего дня не выходившую на публику.
Она скрывалась в своем доме рядом с вернувшейся матерью и близкими родственниками, и только прямой приказ короля вынудил ее явиться на это мероприятие и предстать перед его очами. Проблема была в том, что уединение не помешало ей, пускай косвенно, влипнуть в очередной скандал, который повелитель намеревался устранить прямо здесь и сейчас. Но предварительно выслушав ее.
Винелия поднялась по ступенькам и замерла в глубоком реверансе напротив ряда кресел, где сидел нынешний близкий круг короля. И Никлос, и Селеста, и Фредерик, и Богарт с будто помолодевшей Милан – все они смотрели на нее, но с разными эмоциями. Селеста – с жалостью и острым чувством вины за то, что не смогла уберечь. Фредерик – с чисто профессиональным любопытством. Его волновала королевская позиция по этому вопросу, и он размышлял, чем обернется жизнь этой несчастной распорядительницы балов. Интерес Богарта проявлялся в бесконечных подозрениях – девушка была чиста перед законом, не нашлось веских улик ее причастности к заговору, но ее собственное прошлое вызывало массу вопросов. Жене канцлера просто было любопытно, что будет дальше. А вот королевский интерес был как приговор.
Девушка медленно поднялась под его немигающим взглядом и стушевалась, хотя намеревалась говорить четко и ясно, желая как можно скорее покинуть столицу и уехать с матерью подальше от королевских очей.
Но иное задумал для нее Никлос.
– Мне донесли, что вы, невинная кэрра Винелия Барбская, на днях стали предметом жестокой стычки между первым маршалом кэрром Акрошем Адегельским и кэрром Улием Грацем. Последний имел наглость утверждать, что вы, несмотря на снятые обвинения, являетесь морской шпионкой, и ваши симпатии к подводному народу ни для кого не секрет. И, дескать, стоило вас допросить с бо́льшим пристрастием, чтобы вывести на чистую воду. Акрош бросился на него, и дело обернулось безобразной дракой, разнимать которую пришлось страже. И первый маршал, несмотря на прохладные отношения между вашими семьями, изъявил желание бросить вызов синему дракону, дабы смыть всю грязь с Вашей чести. А по законам военного времени такие дуэли происходят только с моего одобрения. И заканчиваются смертью одного из дуэлянтов, дабы солдаты осознавали, на что они идут. Что если меж ними непримиримая вражда, смыть ее сможет только смерть, тем самым уберегая войну от смуты в наших рядах, – долго и пространно, даже как-то вальяжно говорил Никлос, присматриваясь к побелевшей от страха девушке. А она отчаянно сжала одной рукой другую до синяков, не в силах и слово молвить.
– И я бы запретил своему первому маршалу так рисковать, да вот беда: он не намерен отступать и даже имел дерзость открыто об этом заявить. Все эти недели он единственный был уверен в Вашей невиновности. Более того, потеснив серых мышей Богарта, сумел отыскать настоящие доказательства, показав Вам свою преданность. Но Вы даже не пожелали пустить его на порог и всячески уклоняетесь от встречи с ним, – продолжил король и сделал небольшую паузу, смакуя весь спектр эмоций кэрры, пока со стороны воды к ним поднимался невозмутимый Акрош, принявший самое активное участие в военных маневрах.
Со всех сторон к военному простирались руки, его окружали восторженные лица. Не было ни одной семьи, что не мечтала окольцевать столь смелого и дерзкого дракона, но маршал отметал все предложения, упрямясь, будто была у него какая-то иная цель.
И то, как он отыскивал глазами Винелию в толпе, а когда нашел рядом с Никлосом, сначала посветлел лицом, а потом потемнел до крайности, догадываясь, что там происходит, подсказало наблюдательному Богарту, что только одна особа сидит, как заноза, в сердце маршала. И ради нее он был готов на все. Даже отречься от семьи.
– И, прежде чем я вынесу окончательное решение, хотелось бы услышать, что Вы сами думаете по этому поводу, – закончил король, жестом приглашая девушку подойти ближе и опуская вокруг них полог, чтобы ее слова услышал только он. – Скажи свое слово, кэрра. Промолчишь – и последствия не заставят долго ждать.
Та боролась с собой. Застыв, как истукан, она сжалась, притворяясь мышкой, коей и стала после тюрьмы Лакраш. Все в ее душе смешалось. И страх, и