колониальным империям.
В-пятых, в 1880‑х годах после периода продолжительных волнений в ряде крупных стран мира был восстановлен политический порядок. Сущность и причины этих процессов были весьма разнообразными. В Германии и Японии, например, предварительно завершилось внутреннее формирование наций. В некоторых странах были свернуты начатые ранее реформы: в США завершение периода Реконструкции (Reconstruction) в 1877 году, в России при Александре III после 1881 года и в Османской империи при султане Абдул-Хамиде II после 1876 года – возврат к жесткой форме самодержавия. Имел место и переход к авторитаризму, нацеленному на реформы: в Мексике при Порфирио Диасе, в Сиаме при короле Чулалонгкорне Раме V, в Китае в ходе «реставрации Тунчжи», в Египте при генеральном консуле лорде Кромере. Новый фундамент для парламентерских демократий был создан во Франции после внутреннего умиротворения Третьей республики около 1880 года, а в Великобритании после избирательной реформы 1884 года. Результаты всех этих событий оказались на удивление схожими. Во всем мире была достигнута более прочная, нежели в предшествующие десятилетия, стабильность порядков власти, просуществовавшая вплоть до вспышки новых революционных волнений около 1905 года. Эту ситуацию можно оценить негативно – как усиление государственного аппарата, но также и позитивно – как восстановление дееспособности государства и сохранение внутреннего мира в стране. В это же время проявились первые зачатки системного (а не только антикризисного) социального обеспечения под эгидой государства: тогда были заложены основы социального государства в Германии, Великобритании и даже в США, где еще боролись с долгосрочными гуманитарными последствиями Гражданской войны.
В-шестых, цезуры в истории идей и эстетики в позднем XIX веке в большой степени связаны с особенностями отдельных культур. Выдающееся значение 1880‑х годов как времени художественного обновления в Европе не подвергается сомнению. Переход к «классическому модерну», однако, был не общеевропейским процессом, а скорее западноевропейским и даже французским явлением. В живописи «классический модерн» дал о себе знать в поздний период творчества Винсента ван Гога и Поля Сезанна, в литературе он впервые проявился в лирике Стефана Малларме, а в музыке немного позже – с появлением «Послеполуденного отдыха фавна» Клода Дебюсси (Prélude à l’après-midi d’un faune, 1892–1894)[244]. Новые принципы философии, в одинаковой степени влиятельные, хотя и принципиально разные, были представлены в основных произведениях Фридриха Ницше 1880‑х годов и в сочинениях Готлоба Фреге, заложившего основы современной математической логики в своей работе «Исчисление понятий» (1879). В 1880‑х годах всемирное внимание привлекли принципы экономической теории, сформулированные австрийцем Карлом Менгером и англичанином Уильямом Стэнли Джевонсом в 1871 году и, прежде всего, швейцарцем Леоном Вальрасом в 1874 году; в XX веке они стали основополагающими. Вне границ западного мира в это время не проявили себя эстетические и философские нововведения, которые имели бы аналогичный радикальный характер. Вместе с тем можно говорить о прогрессе глобальной культурной унификации – ей способствовало развитие периодической печати, очередной скачок которого можно отметить в два последних десятилетия XIX века как в Европе, так и в Северной Америке, Австралии, Японии, Китае, Египте и ряде других стран.
В-седьмых, в 1880‑х годах впервые проявило себя критическое самосознание, незнакомое до того за пределами западного мира. В этом явлении можно опознать признаки раннего антиколониализма или начало полемики с Западом, которая велась с использованием его собственных средств. Эта новая позиция отличалась от стихийных бунтов, направленных против иностранцев, в неменьшей степени, чем от некритической позиции неевропейских реформаторских элит Викторианской эпохи, воспринимавших расширение сферы европейского влияния подчас с наивным восторгом. Примером нового рефлексирующего самосознания, которое в ситуации конца века не следует обобщать как просто проявление национализма, служит в первую очередь Индия. В 1885 году там был образован Индийский национальный конгресс (впоследствии Партия конгресса). Будучи лояльным британским властям, он тем не менее разоблачал их недостатки. Его деятельность в некоторой степени схожа с итальянским Рисорджименто[245]. Во Вьетнаме 1885 год также считается до сих пор началом сплоченного национального сопротивления французскому господству[246]. В мусульманском мире отдельные ученые и общественные деятели, например Джамал ад-Дин (Ал-Афгани), отстаивали идею обновленного, отвечающего требованиям времени ислама как источника самоутверждения по отношению к Европе[247]. В Китае, начиная с 1888 года, молодой писатель по имени Кан Ювэй разрабатывал реформаторское конфуцианство космополитического характера, вовсе не отгораживавшееся от Запада. Его идеи спустя десять лет приобрели политическое значение в рамках честолюбивых императорских планов преобразования страны, получивших название «сто дней реформ»[248]. Подобные выражения антиколониальных настроений следует рассматривать параллельно с новыми формами протеста нижних слоев трудящегося и женского населения, проявивших себя с новой интенсивностью во многих частях мира в это же время. Было поставлено под вопрос подчинение авторитетам, названы новые основания и цели протеста, найдены новые, более эффективные формы его организации. Это относится и к крупной волне забастовок в США 1880–1890 годов, и к движению за свободу и всеобщие права в Японии этого же времени[249]. Изменениям подверглись и формы протеста в сельской местности. В ряде крестьянских сообществ, например на всей территории Ближнего Востока, в это время произошел переход от домодерных взрывных стихийных бунтов (подобных Жакерии) к формированию крестьянских объединений, чаще выдвигавших экономические аргументы в защиту своих интересов, или к движениям организованного отказа от платы за аренду земли.
Микропроцессы
Было бы, впрочем, слишком односторонним и наивным стремление найти именно поворотные эпохи и исторические сдвиги. Само собой разумеется, что поделить ход мировой истории на временные отрезки с продолжительностью, определяемой с точностью до года, было бы еще сложнее, чем осуществить такую периодизацию для национальных или континентальных исторических процессов. Границы эпох невозможно распознать путем более глубокого постижения их «смысла»: обнаружить эти границы помогут лишь многочисленные тонкие линии временны́х сеток, наложенных друг на друга. Рубежи обнаружатся там, где при этом наложении совпадет множество таких тонких разграничительных линий или, если посмотреть по-другому, где больше всего будет наблюдаться изменений. Поэтому не менее любопытными, чем крупные деления на эпохи, становятся микропериодизации, которые приходится разрабатывать заново для каждой отдельной пространственной единицы, для каждого общества, каждой сферы существования человека – от истории окружающей среды до истории искусств. Выстраивание всех этих структур дает лишь вспомогательные средства – помощь в ориентации для непрофессионального исторического сознания и одновременно аналитические инструменты для историков.
В рамках своей теории исторических времен Фернан Бродель предложил различать разные временные пласты, каждый из которых обладает собственным внутренним темпом, – от описания битвы или переворота с точностью до часа, как это принято в событийной истории, до медленных, как движение ледника, перемен в истории климата или сельского хозяйства[250]. Оценка быстроты или медленности того