Я пронеслась вверх по лестнице мимо служащего. Достигнув второго этажа, сразу свернула вправо, узнав за круглым столиком одинокий мужской силуэт.
— Мисс Лоуренс, так нельзя! — преследует меня человек в белом смокинге. Даже претензия в его голосе звучит очень вежливо и почтительно.
— Мне нужно с вами поговорить, — встав перед судьей, требую я.
Недолго оценив спокойным взглядом меня и распинавшегося перед ним в извинениях человека в белом, мужчина наконец изрек:
— Присаживайтесь, мисс Лоуренс.
Я сразу села.
— Этот разговор, так понимаю, неизбежен… — коротко взглянув на меня, добавил он.
Я попросила для себя чашку чая, и служащий ушел.
Внимательно смотрю на судью, он отвечает тем же. У меня сердце рвется из груди. Сознание будто в огне. Душа узнает душу, ей родственную, и тянется к ней.
— Вы тоже чувствуете это притяжение? — прямо спрашиваю я. Вышло резко.
Мужчина по ту сторону стола ответил не сразу.
— Да.
Я ахнула. В этот самый момент даже дыхание сбилось, настолько волнительным был момент. Однако сам судья кажется очень спокойным. Открытие для него не открытие вовсе… Я догадывалась об этом раньше, а теперь знаю наверняка — я не первая родственная ему душа в этом мире.
— Сколько вам лет? — совсем тихо спросила я.
— Очень много, мисс Лоуренс… — неторопливо проговорил он. — К закату своей жизни вдруг оказался молодым юнцом здесь. Здоровым и сильным, полным жизни молодым человеком.
У меня приоткрылись губы от изумления, а когда осознала услышанное, поняла истинный смысл сказанных этим человеком слов… я тоскливо опустила взгляд.
То, что я услышала — грустно. Невообразимо.
Старик занял место своего молодого двойника. А двойник…
Родиться молодым и умереть старым, пропустив целую жизнь между. Для этого вообще слов подходящих нет.
Я опять смотрю на судью. Передо мной взрослый мужчина с первой сединой на голове. Значит, прошли годы. И все равно, знать, что прожил вторую жизнь, лишив этой жизни другого, даже если сам такого не хотел — невообразимо тяжелая ноша.
— Как давно вы здесь? — спросил меня судья.
Я хлопнула ресницами, затем еще. Собралась с мыслями и тихонько сказала:
— С августа 57-ого.
— Год…
— Вам довелось встретить других? — сразу спросила я.
Я знаю, каким будет ответ судьи, но я хочу знать больше. Я рассчитываю, что этот человек расскажет мне больше.
Мужчина поднес к губам стакан апельсинового сока. А когда поставил его на стол, облокотившись о спинку стула, сказал:
— Несколько лет назад я встретил женщину. Когда-то она была врачом.
— И что с ней стало?
— Жизнь здесь ей пришлась не по вкусу. Я дал ей денег, сколько мог, и она уехала.
— Куда, она сказала вам?
— Туда, где нет этих странных людей, — видимо, ответил он словами той женщины, что сказала ему их когда-то.
Я приуныла.
— Вы помните ее имя?
— Айна.
Мужчина взял вилку и нож, продолжает обед.
— Слежу за вашими успехами, — бодро сказал он. Поднял на меня глаза. — Вы неплохо адаптировались.
— Пришлось, — рассеянно отвечаю я, сразу устремив свой взгляд к лестнице. Я будто бы слышу смех Майкла Гроуза.
Прошло мгновение, за ним другое.
И правда, по лестнице поднимается Майкл, а с ним еще два незнакомых мне джентльмена.
Смотрю, как служащий в белом смокинге провел компанию во главе с Гроузом на следующий этаж.
Больше не смотрю в ту сторону.
— А как много времени понадобилось вам… — спрашиваю я мужчину по ту сторону стола, — для адаптации?
— Годы. Шесть лет жил в доме священника. Был старшим из его сыновей, — сказал он. Опять поднес к губам стакан с апельсиновым соком. — Представьте, каково пришлось убежденному атеисту.
— Не могу этого представить… — призналась я. — Но могу представить, каково было слушать проповедь священника на суде.
Мужчина улыбнулся.
— Разве можно не верить в Бога после всего, что с нами было? — задумчиво проговорил он.
Вопрос был риторическим. Мне совсем не обязательно на него отвечать. И не буду. Времени немного. Мне есть что сказать, и говорить я буду не о Боге.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я хочу поблагодарить вас, — немного обдумав, сказала я. — Если бы не вы, моя жизнь здесь превратилась бы во что-то немыслимо ужасное.
— А разве я мог поступить как-то по-другому? — без улыбки и таинственно заметил судья. — На слушание вышла не Анна Лоуренс. На слушание вышли вы. А вы не жена мистера Стоуна и оставаться таковой были не намерены. Свидетели, доказательства… с первых минут слушания все это уже не имело значения. Я знал, каким будет мое решение.
— Спасибо, — очень тихо и искренне сказала я. Смотрю мужчине в глаза и озвучиваю свой главный вопрос:
— Вам приходилось когда-нибудь возвращаться к прежней жизни?
— Трижды, — сразу и уверенно сказал он. — Возвращение не длилось больше двух часов.
— А потом?
— Все прекратилось.
— Прекратилось, потому что двойник в той жизни… — я запнулась. У меня язык не поворачивается сказать это вслух. Но мужчина понял меня и сказал:
— У Айны с двойником один возраст. К прежней жизни она возвращалась дважды. Совсем ненадолго.
Вернулся мужчина в белом смокинге и поставил на стол горячий чай. Я даже не взглянула на вежливого служащего. Я смотрю на судью, а он отвечает мне тем же.
Не до конца понимаю природу своих эмоций. С одной стороны, я безумно рада, что в этой истории с перемещениями появилось хоть какое-то понимание происходящего. А с другой… Теперь я знаю — мое окончательное возвращение к прежней жизни едва ли состоится. Отсюда возникла болезненная тоска, оттого что теперь я знаю — настанет день, когда вернуться будет уже невозможно. Родные мне люди останутся только в моих воспоминаниях.
В экипаже такси я возвращаюсь в особняк Джона.
С некоторым удивлением обнаружила, что высокие стальные ворота во владения Хэнтона оккупированы репортерами. Их здесь два десятка, не меньше.
Машина сбавила ход и совсем остановилась. Ворота перед нами открывают с трудом.
Я вздрогнула, когда репортер выкрикнул мое имя, возникнув у окна автомобиля.
— Анна Лоуренс! — крикнул другой, хлопнув ладонью по стеклу.
В следующую секунду перед стеклом взорвалась фотовспышка.
Репортеры окружили машину. Они кричат что-то, связанное со Стилдоном, бесконечно выкрикивая при этом мое имя.
Когда ворота открыли полностью, машина проехала через внутренний двор к дверям особняка.
Я посмотрела через плечо, с облегчением обнаружив, что репортеры остались за пределами высоких ворот. Во двор этим людям проникнуть не удалось.
Я заплатила водителю такси и отпустила машину.
Недалеко стоит «Прайд» Хэнтона. Водитель тщательно трет кузов тряпкой, чтобы машина блестела на солнце еще ярче. Замер, когда увидел меня.
Я сразу отвела взгляд и поднялась по широкой лестнице.
В светлом холле особняка меня коротко поприветствовал дворецкий. Он лично проводил меня в тихую и пустую гостиную, на ходу распорядившись приготовить для меня чай.
Хмуро поблагодарив мужчину в черном фраке, ленивым шагом приближаюсь к камину. В нем все еще горят красные угольки, как если бы его затушили только к утру.
Для чего меня привели в гостиную? Пить чай? Совсем нет.
Скоро здесь появится Джон Хэнтон и потребует от меня ответы, которые я дать ему не смогу.
И все равно…
Я должна объясниться перед ним. Мне снова предстоит его в чем-то убеждать.
Меня это страшно злит!
Послышались твердые шаги. В гостиной появился Джон.
— Где ты была все это время? — сразу потребовал от меня мужчина.
Я медленно обернулась к нему.
— И тебе здравствуй, Джон, — улыбнулась я, напомнив ему о вежливости — в точности, как он иногда любит напомнить мне о ней. Спокойно смотрю в злой огонек его глаз. Говорю серьезно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У меня были дела.
Взгляд мужчины медленно и недоверчиво скользит по моему лицу. Взгляд серых глаз стал по-особому мрачным, когда переместился к платью.