Она благодарно улыбнулась, но покачала головой.
– Лучше бы все закончилось уже сегодня. Не могу так больше…
Голос оказался слабым и каким-то надтреснутым. К моему горлу подступил комок. Похоже, смерть была для этой несчастной благом, а не наказанием. Что же такого ей пришлось пережить, что она так все воспринимает? Даже представлять не хочется!
Мужчины отошли в сторону, о чем-то тихо переговариваясь. Но я спиной чувствовала устремленные на нас взгляды. Поскорей бы они достигли успеха в своих экспериментах! Тогда этим женщинам, привезенным на заклание, не пришлось бы снова и снова проходить через подобное.
Те несколько часов, что я провела в этой комнате, воспринимались как одни из самых неприятных в жизни. Хотелось забыть их как страшный сон, как только все закончится. Я видела, как мучается «предназначенная», а позже и Эймер, проходя через то же самое, через что когда-то прошли мы с Дарнелом. Невольно возвращалась в те жуткие минуты и сама, вновь переживая их, как реальность. К счастью, Эймера хотя бы вытащили до критического момента. Он, пусть и сильно ослабел, но был в сознании и прекрасно осознавал происходящее. Женщину тоже откачали – все же Алестер великолепно знал свое дело. Вот только никакой радости по этому поводу никто не испытывал. В комнате царило мрачное уныние. Эксперимент опять завершился неудачей.
Когда «предназначенную» увели, началось обсуждение произошедшего.
– Не могу понять, почему не получилось, – покачал головой Алестер. – Ведь, насколько могу судить, мы воссоздали процесс во всех деталях.
Эймер вздохнул. Бледный и усталый, он удрученно смотрел на остальных мужчин, сидя на одной из кроватей. Все его усилия и риск, на который пошел, оказались напрасными.
– Вообще-то кое-что отличалось, – тихо сказала, хоть и понимала, что мысль, пришедшая в голову, кажется бредовой. Но что если?..
На меня тут же обратились все взгляды. Даже обидно стало от выражения лиц мужчин. Смотрели так, словно мебель заговорила. Уже четче и увереннее произнесла:
– Эта «предназначенная» не была тарай Эймера.
Мои слова прозвучали как гром среди ясного неба. Некоторое время мужчины продолжали на меня смотреть. Потом Калеб недоуменно спросил:
– А что такое тарай?
– Поддерживаю вопрос, – с таким же недоумением отозвался Эймер.
А вот Алестеру, видимо, этот термин был известен. Но он, справившись с кратковременным замешательством, насмешливо фыркнул:
– Это все сказки! Легенды из старинных книг мира наших предков.
Дарнел покосился на него и проговорил:
– Твои предки, похоже, прихватили с собой несколько старых фолиантов.
– В основном то, что касалось целительства, – пожал плечами Алестер. – Ну и несколько книг для общего развития, чтобы мой клан не забывал о своей истории. Насколько знаю, твой предок поступил так же, – он цепко глянул на мужа.
Тот почему-то поспешил перевести тему:
– Ясно. Тогда, может, объяснишь Эймеру и Калебу, что такое тарай. А то в моих источниках об этом упоминалось лишь вскользь.
М-да, похоже, муженек скрывает не одну тайну! Но стоит ли настаивать на том, чтобы и правда раскрыл мне их все? Уже не уверена.
– Ну, хорошо, – криво усмехнулся Алестер. – Наши предки считали, что у каждого инварга есть тарай – идеальный партнер и возлюбленный. Когда находишь своего тарай, обретаешь цельность и перестаешь обращать внимание на других. Они перестают казаться привлекательными и вызывать сексуальный интерес. Тарай – твоя вторая половинка, часть твоей души… Я же говорю: романтические бредни! Похоже, Дарнел, ты времени не терял. Успел забить ушки нашей прелестной леди всякими романтическими бреднями. Внушил ей, что она твоя тарай.
– Может, потому что это очень похоже на правду? – с вызовом спросила.
Поднялась и подошла к мужу, взяла за руку.
– По крайней мере, мы чувствуем друг к другу именно то, о чем вы сказали. И если других различий в эксперименте нет, то почему не предположить именно это?
Калеб вдруг издал странный возглас. Когда все посмотрели в его сторону, взволнованно выдохнул:
– Вы только взгляните на их ауры! В истинном зрении! Я раньше не обращал на это внимания.
Увидела, как взгляды Алестера и Эймера тоже стали расфокусированными, как у эрта. Они вглядывались во что-то, чего мы с Дарнелом видеть не могли. Он – потому что не мог посмотреть на себя со стороны, я же еще и потому, что не умела видеть скрытое. Поскорей бы магия проснулась! – невольно подумала, с удивлением глядя на то, как меняются лица остальных. Они выглядели задумчивыми и пораженными.
– Так что там с нашими аурами? – напряженно спросил Дарнел.
– Когда вы находитесь рядом, они будто сливаются. Подстраиваются друг под друга и становятся единым целым, – пробормотал Эймер. – Никогда такого раньше не видел!
– Неужели это правда? – помотал головой Алестер, будто отгоняя наваждение. – Такое понятие как «тарай» на самом деле существует?
– Что если именно это и привело к нужному результату? – вступил опять в разговор Калеб. – И леди Кэтрин права? Для того чтобы запустить в организме такие изменения, недостаточно просто ритуала крови. При образовании связи организм леди Кэтрин стал стремиться к дальнейшему сближению, уже на ином, клеточном уровне. Воспринимается как нечто невероятное, но что если так и есть?
Воцарилось напряженное молчание, во время которого остальные разглядывали нас так, словно видели впервые.
– Тогда почему ни один инварг за девять столетий, что крылатые живут в этом мире, ни разу не упоминал об обретении тарай? – хмуро спросил Алестер. Ему, похоже, не пришлась по душе эта теория.
– Может, потому что не понял до конца глубины своих чувств? – задумчиво проговорил Дарнел. – Да и немногие из нынешних инваргов вообще знают о тарай. А те, кто знает, считают, что такая связь возможна лишь между чистокровными крылатыми. Плюс в нашем случае сработала цепь роковых случайностей. То, что Кэтрин оказалась на грани жизни и смерти. То, что у меня были нужные умения для ее спасения, а рядом не оказалось сильного целителя, который помог бы другим способом.
– С тем же успехом я мог назвать Кэтрин своей тарай! – усмехнулся Алестер. – Если, как ты говоришь, критерием являются сильные чувства.
Мне стало неловко от невольного признания лорда-целителя. Дарнел недобро прищурился, а Калеб и Эймер отвели глаза.
– Вы забываете кое о чем, лорд Даргон, – сухо сказала. – О том, что эти чувства должны быть взаимны.
Глаза Алестера полыхнули злым огнем.
– Оставим этот разговор, – решительно заявил муж. – Как бы то ни было, Кэтрин выдвинула вполне имеющую право на существование версию. Так что не вижу смысла в дальнейших экспериментах. По крайней мере, пока кто-то из вас не найдет женщину, в которой можно будет заподозрить его тарай. Или продолжим тратить время и силы на то, что не дает никаких результатов?
– Думаю, этот вопрос стоит выдвинуть на голосование Совета, – вмешался Эймер. – Но я тоже склонен считать, что дальнейшие эксперименты бессмысленны. А те изменения, что мы видели в аурах леди Кэтрин и Дарнела, действительно поражают. Вполне возможно, что это и правда является доказательством существования тарай.
– До лордов и эртов это обязательно стоит донести, – согласился с ним Дарнел. – А уж если найдут женщин, которые вызовут у них такие сильные чувства, и окажутся готовы рискнуть их и собственными жизнями, что ж, пусть обращаются! – иронично добавил он.
– Хочешь сказать, что на этом заканчиваешь эксперименты? – угрюмо уточнил Алестер.
– А ты сам видишь в них дальнейший смысл? – приподнял брови Дарнел.
Лорд-целитель ничего не сказал и, окинув нас обоих напоследок недобрым взглядом, вышел из помещения. Вслед за ним потянулись и Эймер с Калебом.
Некоторое время, оставшись одни, мы молчали. Потом я развернулась к мужу и осторожно сказала:
– Ты и правда в это веришь? В то, что мы с тобой тарай?
– Мне плевать, как это называется, – его суровое лицо смягчилось. – Знаю только, что и правда чувствую себя цельным, только находясь рядом с тобой. Но раз мы получили повод прекратить эти эксперименты, стоило им воспользоваться. Ты молодец, что вспомнила об этом!