– И это всегда приводит к неприятностям.
– Поэтому я и провожу бóльшую часть времени на другом континенте, старина. – Он показал на пустой столик. – Присядем?
– Ты не сказал мне, что попросил леди Федерстон помочь тебе, – сказал Денис и засмеялся, усаживаясь. – Ну ты и дьявол. Теперь понятно, почему ты бегаешь за Розали Харлоу, не боясь дракона у ворот. Сумел переманить дракона на свою сторону!
– Я уже не бегаю за Розали Харлоу, не думаю, что мы с ней подходим друг другу. Но да, леди Федерстон мне помогает.
Сказав это, Николас сообразил, что письмо Белинды все еще у него в руках. Подавив порыв вдохнуть ее аромат, сохранившийся на листе бумаги, он сунул письмо в нагрудный карман сюртука. Разговор с отцом послужил мощным напоминанием о том, какой курс Трабридж выбрал и почему, и о том, что он не может позволить себе отвлечься на роскошную, но недостижимую женщину.
– Я тут подумал, Ник… – вторгся в его мысли задумчивый голос Дениса. – Вдруг ты зря намекнул отцу на свои планы? Он может как-нибудь использовать эти сведения против тебя.
– Не вижу возможностей для этого. – Официант поставил перед Николасом порцию виски.
– Всем уже известно, что жена мне требуется по финансовым соображениям, а про леди Федерстон он бы в любом случае узнал.
– Полагаю, ты прав.
– Кроме того, – добавил маркиз, поднимая свой стакан, – он не может мне сделать ничего такого, чего уже не делал или не пытался сделать в какой-то момент моей жизни. – Николас одним глотком опорожнил стакан и поморщился, наслаждаясь жжением в горле. – Уж тут ты мне поверь.
В течение нескольких следующих дней Белинда не предпринимала никаких попыток представить его перспективным невестам, и, с точки зрения Николаса, это было очень кстати. Чем больше времени пройдет до того, как он ее снова увидит, тем больше шансов вспомнить, в чем заключаются его приоритеты.
Да только это не так просто. Хотя стычка с отцом помогла возродить былую решимость, желание обладать Белиндой так и не ослабло. Вдобавок ко всему ему были недоступны обычные мужские способы забыть о желанной женщине.
Николас пытался восстановить свою порванную в клочки репутацию и не мог позволить, чтобы его застали в компрометирующем положении. Стало быть, дома терпимости исключались. Миньонетт тоже – его парижская содержанка, конечно, была образцом скрытности, но он просто не мог больше позволить себе подобные встречи, и они обоюдно согласились завершить эту связь еще до его отъезда из Парижа. На уличную девицу Николас не взглянул бы ни при каких обстоятельствах, и все это вместе взятое делало вариант переключения внимания на другую женщину невыполнимым.
Но даже если бы у него была возможность забыться с другой женщиной, это бы ни к чему не привело. Он просто не хотел другую. Николас желал только Белинду, женщину, которую не просто не мог позволить себе финансово. Что еще хуже, она считала его ничтожеством, и никакой самообман тут не помогал.
Следующие шесть дней он ходил на скачки, навещал старых друзей, степенно играл в вист в клубе «Уайтс» и старался изо всех сил забыть Белинду и тот поцелуй. В пятницу, появившись на вокзале Виктория, Николас чувствовал, что сумел вновь овладеть своими мыслями, сердцем и телом, но стоило увидеть Белинду, стоявшую на платформе, понял, что всю эту неделю просто дурачил сам себя.
Николас окликнул ее, леди Федерстон повернулась, и мир маркиза словно перевернулся. Он понял, что пройди хоть десять лет, Николас все равно будет помнить каждую черту ее лица, строгую голубизну глаз, матовый блеск кожи и изящно изогнутые брови. Что еще ужаснее, он подозревал, что через десяток лет не забудет и своих ощущений – пересохшее горло, колотящееся сердце и неспособность выдавить из себя хоть слово. А когда они оказались наедине в купе первого класса, его воображению не потребовалось много времени, чтобы начать рисовать возбуждающие картинки. Он вновь впал в меланхолию, искренне опасаясь, что если и дальше так пойдет, то к концу приема он по-настоящему лишится рассудка.
В отчаянии Николас откашлялся.
– Кажется, погода для нашей поездки выдалась неплохая.
Не успев договорить, он уже мысленно кривился от собственной глупости. Погода? Правда? Это лучшее, на что он способен?
– Да, – согласилась Белинда, повернула голову и посмотрела в окно. Больше она не произнесла ни слова.
В полном молчании, пытаясь придумать, что еще сказать, Николас изучал ее профиль. Белинда надела дорожную шляпу из соломки кремового цвета, увенчанную массивным плюмажем из страусиных перьев разных оттенков синего. Поля у шляпы с одной стороны загибались вниз, а с другой – вверх. Она смотрела в окно, повернувшись к нему стороной, не прикрытой головным убором, солнечный свет омывал бледную, почти прозрачную кожу ее щеки, дерзкий носик и изящную линию подбородка. По профилю Белинды невозможно было понять, о чем она думает и что чувствует. Леди Федерстон по-прежнему казалась той женщиной, с которой Николас встретился в первый раз – холодной, безупречной и полностью безразличной к нему. Однако теперь он знает, какой огонь пылает под слоем льда. Впрочем, об этом лучше не думать.
Николас сделал глубокий вдох и попытался еще раз:
– Здесь вроде бы немного душно. Раз уж сегодня такой чудесный день и мы уже выехали из города, может, я открою окно? Впущу немного свежего воздуха?
– Как хотите. – Николас встал, чтобы опустить раму. Белинда слегка откинулась назад, не глядя на него и продолжая смотреть в окно.
Николас понимал, что ему нужна тема, которая потребует не таких кратких, ничего не значащих ответов, но не мог ничего придумать. Он никогда не чувствовал себя так неловко с женщиной, но, похоже, Белинда обладала особым даром приводить его в смятение. Обычно его беззаботное остроумие и небрежное обаяние находили весьма привлекательными, но эти его таланты не могли растопить ее лед. И что еще досаднее, Николас имел глупость признаться ей, что прибегает к юмору, когда хочет скрыть свою слабость.
– Расскажите мне про нашу хозяйку, – придумал он наконец, снова опустившись на свое сиденье. – Что из себя представляет герцогиня Маргрейв?
– Эди? – Белинда посмотрела на него, наконец оторвавшись от захватывающего вида за окном. – Кстати, это напомнило мне кое о чем. Я хотела вас спросить – откуда вам известно, что они с Маргрейвом поженились исключительно из материальных соображений? Даже я до недавнего времени об этом не знала, а ведь именно я помогла им сойтись.
– Маргрейв – мой друг. Мы вместе учились в школе. Обычно он проводит время где-то в Африке, но иногда приезжает на континент и, когда появляется в Париже, заглядывает ко мне.