здесь было много постов, и Миша, чтобы не рисковать, попросил Ангелину пересесть в фуру.
– Я пока что закрывать тебя не буду. Пусть проветрится, – проговорил Леонид, помогая Ангелине забраться в фуру. – Проедем посты – опять к нам в кабину вернешься.
Ангелина осмотрелась и глазам своим не поверила. В фуре стояли ящики со знакомыми бутылками «Моей Московской». Ребята, очевидно, отошли покурить.
И Ангелина поняла, что это ее последний шанс. Двери распахнуты. Еще достаточно темно. Ребята отошли довольно далеко. А Сочи – вот он, рукой подать! Ангелина вынула из одного ящика бутылку «Моей Московской» и, выскочив, стремглав бросилась по направлению к городу.
Михаил и Леонид, очевидно, не были предупреждены насчет такой ситуации. Но почему-то не стали догонять Ангелину.
В Сочи Ангелина, хотя прекрасно понимала, что страшно рискует, первым делом побежала к отелю. И первый, с кем она едва не столкнулась в холле, был не кто иной, как ее редактор. У него в руках была свежая газета, и он был чем-то очень озабочен и даже испуган.
Его удивление и испуг стали понятны Ангелине, только когда она, наконец добравшись до все еще за ней записанного номера и открыв чемодан, с нескрываемым удовольствием начала перебирать свою одежду. В дверь постучали.
– Прессой интересуетесь? – спросил длинноногий нескладный парень.
– Интересуемся, – кивнула Ангелина, чтобы поскорее от него отвязаться.
Паренек положил перед ней газету, и она ахнула. На первой странице красовалась ее фотография и подпись с комментарием: «Известная российская журналистка Ангелина Сойкина попала в руки к бандитам. Они требуют баснословный выкуп». Дальше шел номер счета и слезная просьба перечислить деньги, чтобы ее спасти из плена.
Ангелина долго сидела, не зная, что ей делать. Это был абсолютно неожиданный поворот событий. Она почему-то сразу решила, что это объявление, несомненно, дали те, кому сейчас важно выйти на контакт с Рублевым, который начнет искать способы, чтобы спасти Ангелину, и сам может попасть в ловушку.
Ангелина пошла в душ, вымылась и легла в чистую постель. Она лежала в чистой постели и вспоминала все, что с ней произошло за последнее время. Хотя было утро, Ангелина твердо решила, что прежде, чем она начнет действовать, надо отоспаться.
Глава 10
О том, что для экстренных случаев в их цеху-лаборатории имеется подземный ход, Сергей Стычкин узнал совсем недавно. Когда он сказал Крышкину, который, казалось, имел над ним теперь полную власть, что некоторые приборы в лаборатории почему-то показывают повышенное содержание вредных химических веществ в воздухе и что возможна утечка, тот, вздохнув, ответил:
– Ну что ж, если что, будем прятаться под землю.
– Не понял, – насторожился Сергей.
– Ну, если что, придется спускаться в подземелье, – уточнил Крышкин.
– Степан Иллиодорович… – начал Сергей.
– Степан, просто Степан, – поправил его Крышкин раздраженно. – Я же просил тебя называть меня Степаном.
– Степан… – проговорил Сергей и запнулся. – Я не совсем понял. Вы хотите сказать, что здесь имеется подземный ход?
– Да что-то вроде того, – пожал плечами Крышкин. – Еще со времен военного комплекса осталось. На случай химической атаки. Так что ты не боись. Не пропадем. Советская власть позаботилась и о нас с тобой, ее потомках.
– А где вход в этот ход? – поинтересовался Сергей.
– Да прямо у меня под столом. Видишь, люк. Это и есть ход.
С этими словами он отодвинул ногой лежащий под столом коврик, и Сергей правда увидел там крышку люка.
Но что ему самому придется воспользоваться этим люком, да еще так скоро, Сергей и не предполагал.
Теперь, после всего пережитого, когда опасность миновала, Сергей, анализируя все, что произошло, больше всего удивлялся тому, что у него в экстремальной ситуации вообще появилось желание спасать свою и не только свою жизнь. И силы хватило, и воли, и сообразительности.
А ведь последнее время ему порой казалось, что он превратился в безвольное, бесхребетное существо. Он сам себе делался противен. Но измениться не было ни сил, ни желания.
После того как Крышкин превратил его, можно сказать, в своего раба, Сергей вдруг почувствовал, что ему напрочь расхотелось думать, принимать какие-то решения и даже действовать.
Когда-то в школе учитель истории для того, чтобы они лучше усвоили материал, придумал для них странную игру. Раз в месяц он проводил краткий письменный опрос. Те, кто отвечал на все вопросы, неделю считались рабовладельцами. Кто делал несколько ошибок, могли стать свободными крестьянами. А вот те, кто отвечал на все вопросы неправильно, считались рабами. Рабы должны были убирать класс, выносить мусор, каждый урок отвечать у доски – в общем, страшно унизительное положение.
Но это была игра. А в реальности, как понял Сергей, положение раба, если этот раб не нарушает установленных правил, не такое уж унизительное. Они бесправны. Но у них зато меньше обязанностей. Точнее, все их обязанности конкретно расписаны. Рабы знают, что должны делать, и отвечают лишь за самих себя. Их кормят, поят, их одевают. Им дают работу, которую можно просто тупо выполнить и отдыхать. А вот рабовладельцам нужно думать не только о себе, но и о своих рабах и о судьбе государства. Им нужно думать, как сохранить и приумножить свое богатство. Как воспитать и обучить своих детей. Да мало ли еще о чем нужно думать богатым рабовладельцам!
Да, вначале то, как с ним обходился Крышкин, Сергея унижало. Потом он просто привык к этому и стал воспринимать как данность. Ведь что-нибудь изменить он был бессилен. Это была его судьба, его крест.
А со временем ему его жизнь даже начала нравиться. Просыпаешься, умываешься, идешь в столовую или чаще прямо в номере завтракаешь. Выбирать не приходится. Что приготовили, то и ешь. Или не ешь. Но тогда полдня ходи голодный. Потом он шел в лабораторию. До обеда, как правило, проверяли результаты поставленных на ночь экспериментов. Измеряли содержание различных химических веществ, в последнее время еще и воздействие на организм добровольцев. Потом обед. Опять же, что дадут. Хотя, по правде сказать, кормили очень даже неплохо, вкусно кормили. Потом опять работа. Уборка. Ужин. Как правило, со спиртным. Ночь.
Слово «ночь»