потом Лиз с папой полюбили друг друга?
Ребекка покачала головой.
– Нам с твоим отцом никогда не следовало жениться. В основе нашего брака была лишь одна ночь, взрыв чувств после всего того, что мы пережили.
– Хочешь сказать, меня тоже не должно было быть? – возмутилась Джесси.
– Нет-нет, я не это хотела сказать. Наши с ним отношения очень трудно описать. Мы выросли вместе – были не разлей вода. Я бежала к твоему отцу по вечерам, когда мой отец избивал мать, и его отец взял надо мной опеку, когда мои родители погибли. У нас всегда была невероятно сильная связь, но мы были скорее как брат и сестра. Он же хотел себе кого-то вроде Лиз. Ему нужна была такая женщина, как Лиз, которая захотела бы жить в «Сивью», все время проводить дома, помогать ему по ферме. Но для меня это место было настолько сильно связано с теми чудовищными воспоминаниями, что мне было трудно справиться даже с самыми простыми вещами. И появление Лиз лишь все усложнило между нами, между тобой и мной: ты, конечно же, начала проводить с ней очень много времени, и вскоре я, – Ребекка сделала усилие, чтобы облечь болезненное воспоминание в слова, – вскоре я стала тебе не нужна.
Ребекка взглянула на свою дочь. Джесси была погружена в свои мысли.
– Послушай, Джесси, все, что я хочу тебе сказать, – пусть у меня и не очень получается, – это что если ты хочешь узнать о том, что случилось, когда ты родилась, то я должна быть честна с тобой; но то, что я расскажу тебе, вполне возможно, не будет похоже на то, что тебе говорили об этом раньше. Я пойму, если тебя это расстроит.
– Мне не рассказали совсем ничего, вот в чем проблема. Не могу поверить в то, что ты сейчас рассказала про Лиз. Мне казалось, что все это было твоей идеей – найти няньку, стать свободной. – Джесси покачала головой.
– Нет, все было совсем не так… Но кажется, ты думаешь, что я оставила тебя, – осторожно добавила Ребекка.
– Но ведь это правда! Как ни крути, работа была для тебя важнее, чем я.
Ребекка закусила губу от волнения.
– Ты ошибаешься, Джесси. Но если ты хочешь услышать, что случилось на самом деле, то тебе, возможно, придется услышать довольно неприятные вещи о твоем отце и Лиз. Я не говорю, что я ни в чем не виновата, но время действительно было непростым… К тому же у меня почти не оставалось другого выбора.
– Выбор всегда есть. Мой ребенок еще даже не родился, но я уже знаю, что никогда бы не смогла ее никому отдать, – ответила Джесси тихо, опустив голову и теребя в руках платок.
– Это девочка? – осторожно спросила Ребекка, и в этот миг будто луч счастья пробился сквозь пелену их болезненного разговора.
Джесси кивнула.
– Это замечательно! – Ребекка бросилась к дочери и обняла ее. – Жду не дождусь встречи с ней.
– Я все время за нее переживаю. Как будто я могу нечаянно ей навредить, или…
– Навредить? – переспросила Ребекка, нахмурившись.
– Даже не знаю. Ты ведь тоже все время переживала? Когда была беременна мной… С этого все началось?
– Если честно, Джесси, я и вспомнить не могу, как все началось.
– Но можешь хотя бы попытаться?
Ребекка посмотрела Джесси в глаза. Они словно пронзали ее насквозь, глядя на нее с ожиданием, как будто у Ребекки были ответы на все животрепещущие вопросы ее дочери. Прямо сейчас Джесси смотрела на нее с такой же надеждой, как и в тот день, когда она только родилась.
Ребекке все еще слышался оглушительный плач младенцев в палате и грохот больничных тележек, чудился яркий свет, который падал на нее, когда ее зашивали, – и тот голос в голове, который она начала слышать во время рождения Джесси.
Пока Харви суетился вокруг нее, фотографируя их девочку, мужской голос становился все громче, приводя ее в ужас, пока наконец она не ощутила странное чувство, словно что-то щелкнуло в ее голове.
И вдруг появился он.
Детектив-инспектор Гиббс, человек, который допрашивал ее до самого рассвета в ночь смерти ее родителей, который так и не поверил ей и с тех самых пор преследовал ее во снах, появился в углу ее больничной палаты. Сложив руки на груди, он молча наблюдал за тем, как Ребекка держала на руках своего новорожденного ребенка.
И, несмотря на весь ее ужас и все ее слезы, несмотря на то что для нее он был таким же реальным, как и Харви, никто, кроме нее самой, не мог его увидеть.
Глава шестнадцатая
Айрис
14.30, среда, 19 ноября 2014 года
Айрис сидела в углу небольшого кафе на Чичестер Хай-стрит и с тревогой следила за входом. Она посмотрела на часы, потом на телефон, снова на дверь. Марк Хэтэуэй опаздывал на полчаса и не отвечал на ее сообщения.
Первый номер газеты отправлялся в печать в 16.00, и Майлз был уже вне себя от ярости из-за того, что она до сих пор ничего не написала. Айрис так и не сказала ему, что узнала об этой истории только по той причине, что приходилась пропавшей единоутробной сестрой; скрывая от него это, она шла на большой риск. Позвонив тогда в отдел новостей, она и представить себе не могла, что история станет такой сенсацией.
Единственное, что она знала, – это что время для малышки Элизабет истекало, и ее благополучие заботило Айрис гораздо больше, чем подготовка статьи к публикации. Сказать по правде, Марк был ее последним шансом удержаться на плаву и не потерять работу, и Айрис надеялась, что тот даст ей хоть что-то, чтобы Майлз наконец от нее отвязался.
Но пока ей оставалось только сидеть и ждать. Ее взгляд упал на женщину, которая сидела в углу кафе и кормила грудью своего ребенка, и Айрис не могла оторвать от нее глаз. За окном пошел дождь. Представив себе, что Джесси все еще была где-то там вместе с новорожденной дочерью, Айрис не смогла сдержать приступ гнева. Она понимала, что Джесси не была виновата в происходящем, что ей была нужна помощь, но, наблюдая за заботливой матерью, гладящей малыша по румяной щечке, она не могла не заметить во всем горькой иронии: в то время как сама она больше всего на свете хотела ребенка, Джесси подвергала драгоценный подарок судьбы чудовищному риску. Айрис снова взглянула на часы.
В эту секунду в кафе ворвался порыв холодного воздуха, хлопнула дверь, и она увидела у входа старого друга. На нем был