«Винтер».
«Джо?»
«Выйди на улицу, — говорит он. — Мне нужно убедиться, что с тобой всё в порядке».
Я бросаю взгляд на стену, через которую слышу, как стонут трубы и вода, словно дождь, ударяется о ванну.
Я вздыхаю. «Сейчас буду».
* * *
Я крадусь вниз по лестнице, прижимаясь к стене, чтобы избежать скрипучих ступеней. Мер уже отключилась, её рука закинута на глаза, а шея запрокинута назад, что лишь усиливает её храп. Через кухонное окно я вижу, как Джо расхаживает по заднему двору, уперев руки в бока, его движения дёрганые и неуверенные. Я на цыпочках прохожу через прихожую и выхожу на крыльцо, тихо прикрывая за собой заднюю дверь.
Он выдыхает, как только видит меня, как будто всё это время задерживал дыхание.
— Слава Богу, с тобой всё в порядке.
Дядя Джо никогда не был особенно ласковым. Он больше похож на крутого любящего дядю, который научит тебя драться. Но сейчас он обнимает меня. Держится за меня, как будто это единственный способ убедиться, что я действительно здесь.
— Где ты был? — спрашиваю я, мои слова приглушены его рубашкой.
Он держит меня ещё секунду, затем делает глубокий вдох и отходит.
— Штаб-квартира. Я пытался добраться до леса как можно скорее, но тебя уже не было.
Как можно скорее? Сколько именно времени требуется тому, кто может телепортироваться, чтобы появиться, когда вы его позовете?
— Что случилось? — спрашивает он. — Что ты делала в лесу после наступления темноты?
Я рассказываю ему о вечеринке, о парне-наркомане и последователях Варо. Я не упоминаю ни Генри, ни то, что сказал мне Варо. Я говорю себе, что это потому, что не имеет значения, что этот помешанный на чёрной магии может сказать в своё оправдание, но, на самом деле, это потому, что я не хочу, чтобы дядя Джо знал, что он так легко проник в мой разум.
Или что — хотя я знаю, что играю на руку Варо — он возбудил моё любопытство.
Подобные вещи, как эти …
Дядя Джо выслушивает всё, не перебивая, хотя его челюсть напрягается, а руки сжимаются в кулаки, когда я рассказываю ему о нападении леса на нас.
Когда я заканчиваю, он закрывает глаза, размышляя.
— Хорошо, сначала о главном. Нужно ли заботиться о путешественнике?
Я качаю головой.
— Он был под каким-то наркотиком. Он думает, что всё это было просто неудачной прогулкой.
— Тебе повезло.
— Я знаю.
Он снова начинает расхаживать.
— Тебе нужно быть более осторожной. Варо, несомненно, знает сейчас кто ты, если не знал раньше, и всё, что ты видела, сделало тебя угрозой.
— Что мне делать?
— В идеале, ты будешь держаться подальше от леса, пока всё это не уляжется.
— Да, но я точно не могу этого сделать, не так ли?
— Тогда тебе придётся держаться в тени, — говорит он. — Не броди так много. Оставайся поближе к своему порогу и входи глубже только в том случае, если чувствуешь путешественника. А потом того, как ты сделаешь свою работу, ты уходишь, поняла?
— Да, — говорю я.
Хотя у меня нет намерения делать что-либо подобное, не тогда, когда родители Генри где-то там. Возможно, ждут, когда кто-нибудь их спасёт.
— Нужно ли мне беспокоиться о том, что Варо придёт за мной теперь, когда он знает, где я живу?
Джо бросает взгляд на окно маминой спальни. Мы оба скорее умрём, чем позволим кому-нибудь прикоснуться к ней.
— Я так не думаю. Он прячется, выжидая своего часа. Со стражем в лесу могут случиться любые неприятности, но пересечение порога, в попытке напасть на стража, вызовет слишком много тревожных сигналов.
— Похоже, он не собирается долго тянуть время, — говорю я. — Он скоро планирует напасть на совет.
— Мы будем готовы.
— Чем я могу помочь?
Его губы кривятся в грустной улыбке.
— Честно?
Я киваю.
— Держись от этого подальше.
— Прости?
Я совсем не из тех, кто старается держаться подальше от всего этого.
— Я не смогу сосредоточиться на том, что мне нужно сделать, если мне придётся беспокоиться о твоей безопасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он хватает меня за плечи. Заставляет меня посмотреть на него.
— Обещай мне.
Я выдыхаю.
— Отлично. Я обещаю.
Так что, может быть, папа действительно научил меня немного врать.
— Между прочим, — говорю я ему, — Септимус — один из них.
— Это не сулит ничего хорошего. У него большая власть в совете, — он делает вдох. — Я посмотрю, что ещё я смогу выяснить.
— Ты дашь мне знать, что узнаешь?
Он выгибает бровь.
— Только если это то, что тебе нужно знать. Как я уже сказал, я не поставлю под угрозу твою безопасность.
Я вздыхаю.
— Достаточно справедливо.
Джо настаивает на том, чтобы посмотреть, как я возвращаюсь в дом, прежде чем он уйдёт. Я полагаю, он думает, что, если он этого не сделает, я могу убежать в лес, как какая-нибудь сумасшедшая. Я чувствую на себе его взгляд, пока поднимаюсь на крыльцо и открываю дверь. Я оборачиваюсь и машу ему рукой — Джо удовлетворенно кивает — и тогда я кое-что замечаю.
Грязь, покрывающую кромку его штанов.
ГЛАВА XXVIII
Возвращаясь наверх, я говорю себе, что, вероятно, есть крайне веская причина, по которой штаны Джо были в грязи. Он же сказал, что ходил в лес искать меня. Конечно, грязь только от этого. Но когда сопоставляешь это с тем, сколько времени ему потребовалось на мои поиски, возникает один ужасный, тошнотворный вопрос:
Не является ли причина, по которой дядя Джо так долго искал меня сегодня вечером, причина, по которой у него были грязные штаны, тем, что он один из последователей Варо?
Я останавливаюсь на лестнице и прислоняюсь лбом к стене. Я веду себя нелепо. Почему дядя Джо решил последовать за Варо? Зачем кому-то это нужно?
Подобные вещи не всегда таковы, какими кажутся.
Свет в ванной всё ещё горит, но душ больше не работает. Я спешу в свою комнату и ложусь на кровать, делая вид, что изучаю учебник по химии. Минутой позже Генри на цыпочках входит и закрывает за собой дверь, вода капает с его волос на плечи. Он кладет грязную одежду отца на мой комод. Мне придётся постирать её и вернуть обратно в мамин шкаф, прежде чем она заметит пропажу.
— Забудь всё, что я когда-либо говорил.
Генри опускается в моё рабочее кресло, вытягивает перед собой свои длинные ноги, а руки лениво опускает по бокам.
— Это было самое чудесное явление, которое я когда-либо испытывал.
Я заставляю себя улыбнуться.
— Лучше, чем штаны на завязках, да?
Он кивает.
— Лучше, чем телевизор?
— Намного.
Он откидывает голову на спинку стула и качает головой, закрыв глаза.
— Люди вашего времени — гении.
— Предполагаю, что ты имел в виду мужчин и женщин.
Он ухмыляется.
— Конечно. Приношу свои извинения.
— Твоё время тоже было не таким уж плохим.
— Да, но вода, которая льётся со стены, уже нагретая? Свет, который исходит от проводов вместо пламени? Ложа, в которой ты можешь посмотреть спектакль, не выходя из дома и не сидя в душном театре? Если откинуть плохой вкус в моде, я мог бы вполне привыкнуть к такой жизни.
Я сажусь.
— Генри, ты же знаешь, что не можешь никому рассказать о том, что ты здесь видел, верно? Ты не можешь пытаться изобрести всё это для себя, в своём времени, или рассказывать людям обо всём, что ты видел…
— Я уже говорил тебе раньше, Винтер.
— Я знаю, я просто… мне нужно это сказать, и мне нужно услышать, как ты говоришь, что понимаешь. Это моя работа.
Он кивает.
— Я понимаю. Когда я вернусь в своё время, я буду вести себя так, как будто понятия не имею о чудесах, которые ожидают будущие поколения.
— Хорошо.
Он не сводит с меня глаз. Взгляд тяжелый, давит на меня. У меня пересыхает в горле, а ладони чешутся, поэтому я взбиваю подушку позади себя, разрывая связь.