Я слышу ворчание и с недоверием наблюдаю, как Генри вырывает из грязи четыре бревна, он ногой скребёт край тропы без малейшего сопротивления. Он бросает бревна мне, и мы приступаем к работе, размещая их в стратегических местах вокруг тела обкуренного парня, продевая их через несколько корней и наклоняя их так, чтобы Генри мог нажимать на два бревна каждой рукой.
— На счёт «три» вытащи его. Готова?
Я киваю.
— Раз. Два. Три!
Генри наваливается всем своим весом на брёвна. Корни едва сдвигаются на сантиметр, но между рычагом, который создаёт Генри, и ожогами, которые светлячки оставляют на их похожей на веревку плоти, ослабляя их хватку ещё больше, этого достаточно. Я хватаю обдолбавшегося парня за плечи и вытаскиваю его наружу, мои ноги скользят по грязи. Он падает на меня, перекатываясь через моё запястье под неудобным углом, отчего я задыхаюсь от боли.
Генри отпускает бревна. Поскольку бороться больше не с чем, корни с треском врезаются в ствол дерева, зарываясь обратно в почву.
— Он дышит? — спрашивает меня Генри.
Я кладу голову на грудь парня. Его сердце бьётся, и лёгкий свист воздуха наполняет его легкие.
— Да.
Генри подходит к парню с другой стороны, и вместе мы поднимаем его на ноги.
— Нам нужно уходить, — говорит Генри. — Я не доверяю этому месту.
— Подожди. Ты это слышишь?
Генри останавливается. Мы стоим молча, единственным звуком является жужжание светлячков вокруг наших ушей. И затем…
— Пение, — говорит Генри.
— Не просто пение, — бормочу я. — Это Херсей.
Язык Древних.
ГЛАВА XXVI
Слава Богу, нам не нужно далеко идти, чтобы найти источник пения; тащить укуренного парня по грязи — это совсем не то, как я хотела провести свою ночь.
На поляне в стороне от тропинки, окутанные фиолетовым туманом, который поднимается от центрального костра того же цвета, стоят четыре фигуры в длинных чёрных плащах с низко надвинутыми на лица капюшонами. В центре их стоит ещё одна фигура, капюшон откинут назад, волосы цвета свежевыпавшего снега.
Варо.
Мы приседаем за кустом, светлячки создают защитную стену позади нас. Я беспокоюсь, что их свет может быть слишком ярким, но все сторонники Варо сосредоточены на нём, а Варо смотрит в аметистовое пламя. Над головой Часовые порхают от дерева к дереву, хотя я не могу сказать причину, по которой они не атакуют: из-за тумана, в который другие монстры отказываются проникать, или потому, что они полностью находятся под контролем Варо.
Варо поднимает руки, и пение обрывается.
— Септимус.
Одна из фигур в плаще делает шаг вперёд. Капюшон скрывает его лицо, но в совете есть только один Септимус, которого я знаю, и он правая рука Альбана.
Насколько глубоко это зашло?
— Они найдены? — спрашивает Варо.
— Пока нет, — отвечает Септимус. — Простите меня, но вы уверены, что они всё ещё живы?
Губы Варо кривятся.
— Если бы это было не так, лес не умирал бы сейчас, не так ли?
— Сэр?
— Селия, должно быть, выжгла проклятие дракона из их крови и вместо этого заразила лес. Это единственный ответ на то, что здесь происходит, — рычит Варо.
Генри втягивает воздух при упоминании имени своей матери.
— Мы должны найти их, — продолжает Варо. — Они слишком много знают.
— Конечно. Даю вам слово.
Септимус склоняет голову, затем возвращается в круг.
Ещё один последователь делает шаг вперёд.
— А что насчёт нападения на совет?
— Это неизбежно, — отвечает Варо. — Вам нужно только дождаться моего сигнала.
Нападение на совет? Я должна сообщить об этом дяде Джо.
Я бросаю взгляд на Генри. Уведомить Джо сейчас будет означать раскрыть наш с Генри обман, но это важнее, чем мы оба, или то, что может с нами случиться. И я уверена, что Джо поймёт, когда я всё объясню.
Так ведь?
Это не имеет значения. Я сжимаю монету в ладони. «Джо. У Варо встреча в лесу. Он говорит о нападении на совет. Ты должен это увидеть».
— Винтер, — шипит Генри, указывая на укуренного парня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что не так.
Укуренный парень просыпается.
— Пойдём, — шепчу я.
Я перекидываю его руку через своё плечо и подтягиваю ноги, чтобы встать. Генри делает то же самое, но движение, должно быть, слишком сильно толкает укуренного парня, потому что…
Он стонет. Громко.
Глаза Варо устремляются на звук. Мы с Генри замираем.
— Здесь кто-то есть, — говорит один из последователей Варо.
В унисон остальные обращают свои прищуренные взгляды к нашему укрытию.
— Идём, идём, — говорю я, поднимаясь на ноги.
Светлячки снова окружают нас. Мы спотыкаемся в грязи, двигаясь быстро, насколько это возможно, но волочащиеся ноги укуренного парня замедляют нас. Его голова болтается из стороны в сторону, а покрасневшие глаза открываются и снова закрываются.
— Тебе придётся сейчас же проснуться! — кричу я на него.
Он не отвечает.
— Винтер, — говорит Генри. — Они приближаются.
Я бросаю взгляд поверх плеча укуренного парня. Я ничего не вижу сквозь окружающий нас яркий синий свет, но слышу, как они все пробираются сквозь грязь и спрашивают Варо, что им делать.
— Приведите их ко мне, — кричит Варо, его голос эхом отражается от деревьев. — Живыми.
Я хлопаю укуренного парня по лицу.
— Проснись!
Его глаза открываются, затем сужаются от света.
— Ты можешь бежать? — спрашиваю я его.
— Что происходит? — спрашивает он, слова застревают в его ватном рту.
— За нами гонятся.
Дерево трескается пополам, падая на землю. Оно промахивается мимо нас на несколько сантиметров. Я чувствую, как ветер, который оно создает, касается моего затылка.
— Тебе нужно бежать.
Укуренный парень тянется к светлячкам.
— Странно.
— Парень явно не в себе, — кричит Генри.
У укуренного парня отвисает челюсть.
— Это не так. Я могу бежать.
— Тогда сделай это! — кричу я.
Сначала его шаги медленные. Кажется, он не может понять, что цепляется за его лодыжки, тянет его ноги вниз, но процесс уже лучше, чем когда он волочил ноги. Мы с Генри продолжаем бежать, поддерживая парня между нами. Мы поворачиваем по тропинке.
Вокруг нас трещат молнии, прожигая дыры в деревьях. Я слышу, как последователи Варо приближаются, бормоча себе под нос Херсей, и я не уверена, восстаёт ли лес против нашего присутствия или против их, но это не имеет значения. Запах горящего дерева подстёгивает укуренного парня. Он отрывает руки от наших плеч и топает ногами по грязи, набирая скорость.
Мы делаем ещё один поворот на главную дорожку, ведущую к моему порогу. Я вижу свой дом сквозь деревья. И я не знаю, последуют ли они за нами или вернутся позже, теперь, когда они точно знают, кто я, где я живу, но какой иной выбор?
«Ты не сможешь вечно убегать от меня, малышка», — тёмный, глухой голос эхом отдаётся в моей голове.
— Ты это слышал? — спрашиваю я Генри.
Он качает головой.
Моя монета греет запястье. Варо использует её для общения со мной.
«Нам с тобой нужно поговорить, — говорит он. — Я хотел бы привлечь стражей на свою сторону. Я думаю, что ты можешь быть решением этого вопроса».
Я сжимаю монету и думаю: «Не в твоей жизни, приятель».
Варо смеется. «Уверяю тебя, ты почувствуешь себя по-другому, как только узнаешь всё. Подобные вещи не всегда таковы, какими кажутся».
«Подобные вещи, как эти? — я отвечаю, мои лёгкие горят от нехватки воздуха. — Ты имеешь в виду свержение совета? Убийство тех, кто стоит у тебя на пути?»
«Утверждать, зная только одну сторону истории, верх глупости».
Последователи Варо прорываются через лес позади нас. Тропинка извивается, петляя вверх и вниз, заставляя нас спотыкаться. Деревья придвигаются ближе, их корни и лианы тянутся к нам. Последнее отчаянное усилие.