так просто ему было не изгладить. Помона отныне смотрела на своего провожатого и Стражей совсем другими глазами.
– Ты не спал сегодня? – спросила Помона, когда они поднялись на смотровую площадку, свое излюбленное место. Старая звезда еще не выглянула из-за горизонта, а только стягивала с себя одеяло из облаков.
Ти-Цэ хмыкнул.
– Как вы догадались?
Она многозначительно протерла собственные покрасневшие от несостоявшегося сна глаза. Какое-то время Ти-Цэ рассматривал ее, а затем кивнул. Они поняли друг друга без слов.
Ти-Цэ указал на раскинувшийся внизу Пэчр и спросил:
– Что вы чувствуете, когда смотрите на поселение с такой высоты?
Улыбка Помоны поблекла. Ее взгляд перебегал с одного дома на другой. Она скрестила руки и зажала запястья подмышками, чтобы согреть остывшие пальцы.
– Чувствую, что вот-вот разобьюсь.
– От чего так?
– А то ты не знаешь. – Помона устало повернулась к нему всем корпусом. – У меня правильные мысли – допустим. Правильные намеренья – хорошо, пусть так. Но это только слова. Все, что я говорю – всего лишь мои пожелания к Новому миру, а не то, что я на самом деле могла бы ему дать.
– Я уже говорил, что правильные мысли и намеренья – не все, что требуется, чтобы быть хорошим Посредником. Но это фундамент, без которого путь на должность закрыт. Задайте с его помощью своим действиям верное направление, и все будет хорошо.
– Но я не знаю, как… – Она не договорила. В горле Помоны что-то щелкнуло. – Ти-Цэ, мне правда страшно.
– Знаю. Как знаю и то, что страх – вестник перемен. – Он улыбнулся одними глазами. – Я бы подал апелляцию о вашем избрании Старшим, будь вы излишне самоуверенны.
Помона захлопнула рот. Минуту она беспокойно ходила взад и вперед, словно искала подходящие слова, которые дошли бы наконец до Стража, и плюхнулась в плетеное кресло – отчаялась их найти.
Ти-Цэ обошел кресло и присел на корточки, поравнявшись с ее спрятанным в ладонях лицом.
– Если вы не уверены, что у вас есть право брать за людей ответственность, может, вам захочется узнать, что они сами об этом думают?
Помона убрала руки от лица.
Не сводя с нее глаз Ти-Цэ извлек из складок набедренной повязки сложенный вдвое лист пергамента и протянул Помоне. Она настороженно его приняла.
– Что это?
Наклоном головы Ти-Цэ предложил ей выяснить это прямо сейчас. Женщина развернула листок и уставилась на фигурку с едва угадывающейся треугольной короной на голове. Она долго вглядывалась в картинку, прежде чем подняла глаза на Ти-Цэ.
– Это…
– Рисунок дала мне ваша младшая сестра, когда я ходил проведать ваших родителей. Это, – он указал на коронованную фигуру, – вы.
– Ида сама нарисовала? – спросила Помона, но мысли ее были далеко. Ти-Цэ решил сэкономить слова: все равно она его уже не слушала.
Страж ее не торопил. Она рассматривала рисунок так и эдак, и то и дело проводила по следам карандаша рукой, как будто могла дотронуться до нарисовавших их маленьких пальцев.
Вряд ли Ида на самом деле понимала, что творится вокруг ее старшей сестры последние несколько недель. Но ей и не нужно было во всем разбираться, чтобы поддержать старшую сестру. Помона ужаснулась: что будет с Идой, если Посредником станет кто-то другой? Станет ли кто-то думать об интересах одной из тысячи маленьких девочек, когда будет строить Новый мир? А главное, посчитает ли за необходимость прервать на ней травлю малодетной семьи, или позволит малышке узнать, что такое злые языки и почему на нее все вокруг показывают пальцем?
– Ида – часть будущего, о котором вы так мечтаете, – сказал Ти-Цэ, словно прочел ее мысли. – Если не вы измените Пэчр так, чтобы места в нем хватило всем, то кто сумеет?
Помона молчала.
– Время помогло и другим поселенцам отнестись к вам как к кандидату серьезно, – добавил Ти-Цэ. – Не обманывайтесь, что равнодушны к дошедшим до Серого замка песням.
Помона сложила листок в несколько раз и сжала в руке. Речь уже не шла о том, сможет она сделать Новый мир идеальным для таких детей, как Ида, или нет. Речь шла о том, как это сделать. Потому что она должна была смочь.
Позже она придумает, как окончательно отрезать себе пути отступления. Прежде Помона узнает все пожелания обитателей Пэчра. В том числе тех, кто жил здесь не по своей воле.
– Извини, я что-то расклеилась. – Помона спрятала рисунок в передний карман юбки, туда, где хранила самое ценное – свои удачные эскизы будущих тканей.
Ти-Цэ снисходительно кивнул. И выжидающе вскинул брови: уголки губ Помоны потянулись вверх.
– Помнишь ты говорил, что скучаешь по своей женщине?
Ти-Цэ кивнул. Как показалось Помоне, настороженно.
– Возможно, вы скоро увидитесь.
Его беспрерывно подрагивающие глаза округлились:
– Прошу прощения?
– Мне нужно попасть в вашу Плодородную долину. Да, я серьезно. Люди хотят ответов. Без них пути развития дружбы между цивилизациями однозначно перекрыты. К тому же… Ти-Цэ, мне кажется, что это важный шаг для вас тоже. Вам нужно открыться людям не меньше, чем нам – узнать вас. Знаешь, среди людей о вас ходят недобрые слухи. – Она робко ответила на его взгляд. – Я это знаю, потому что и сама… ты понимаешь… думала всякое. И до сих пор не знаю, что думать. Чтобы двигаться дальше, нам нужно узнать друг друга и не оставлять пробелов для фантазий. И, как Посредник, я должна убедиться наверняка, друзья нам Стражи или… не совсем.
Ти-Цэ судорожно сжал кулаки, и от хруста его пальцев Помона вздрогнула. Она ожидала увидеть на его лице радость от грядущей встречи с супругой, но впервые на памяти Помоны он выглядел так, словно не мог нащупать под ногами землю.
– Ти-Цэ?
– Когда? – только и сумел выдавить йакит.
– Ну, – ее пылкая решимость поостыла, – я хотела как можно скорее, может, завтра… Ты не рад?
Ти-Цэ по-прежнему сжимал и разжимал кулаки. Его взгляд перестал метаться, но пусть он и смотрел перед собой, казалось, он делает это сквозь Помону.
– Простите, – медленно проговорил он, – но я… был не готов.
– К чему?
– Мы возвращаемся домой лишь раз в три года. Не ожидал, что представится возможность так… скоро. Помона, служба…
Она выдохнула с облегчением. Ну конечно, стоило ожидать, что будет на уме у самого чопорного Стража в Пэчре. К счастью, Помона знала, какое лекарство могло ему помочь.
– Ти-Цэ, это приказ. Ты не нарушишь устав, ты будешь по-прежнему на службе. Учить и знакомить меня с вашей культурой – твоя прямая обязанность как моего проводника, так?
– Да, – бесцветным тоном ответил он.
– Значит, порядок?
– Да.
Помона довольно кивнула, но Ти-Цэ не ответил ей тем же. Он поклонился ниже обычного и сказал, не поднимая головы:
– Как прикажете.
Она просияла:
– Значит, завтра?
– Мне нужно сообщить Старшим, – осек он ее, – без их разрешения ничего не выйдет. Но в любом случае путь не близкий, и я должен убедиться, что вы его выдержите. Будьте готовы