А поскольку он был очень умен, то и председательствовал на каждом общинном сходе.
Насыщенной, полной повторов и гебраизмов речью Дубнинский Магид описывает персонажа знакомыми терминами из социальноэкономической сферы. (Напоминаем, что женщины давно привыкли к ученому идишскому стилю.) Достоинство этого человека заключается в его капитале и участии в общинной жизни. Незапятнанная репутация реб Эфраима сравнивается с положением его противника, местечкового сторожа, который живет на окраине города с женой, дочерью и двумя собаками; «а гутер хитрец, а гезунтер юнг, а гутер шнапсер, а гройсер простак ун из дерцу гевен а кнапер ид ойх» (большой хитрец, сильный и здоровый, большой пьяница, страшный невежа и не очень-то хороший еврей). В рационалистическом обществе между такими разными людьми никогда не возникнет противостояния. Но две вещи нарушают равновесие: еврейская спесь реб Эфраима и внезапный поворот в судьбе Боруске.
Женитьба и деньги. Ни одна девушка не может быть достаточно хороша для реб Эфраима, который ищет для своего сына сказочного телерл фун гимл (журавля в небе). Реб Эфраим остается глух к предупреждениям своей жены Чортке, что если он будет тянуть слишком долго, то придется искать среди таких, как Боруске. Тем временем последний получил состояние, деньги вскружили ему голову, и он решил, что его единственная дочь — а гезунте штик схойре (хорошенький куш) и он должен породниться с лучшей семьей в местечке. И он решает посулить легкий заработок прекрасному свату Герцлу «Крейнину», который всегда знает, что сказать и когда приступить к исполнению этого невыполнимого поручения.
Вечер субботы. С незапамятных времен в этот вечер сваты берут свое, ведь именно сейчас они могут поймать людей, еще пребывающих в субботнем расположении духа, когда они хорошо отдохнули и их можно застать дома. Вокруг еще полно угощений, оставшихся от субботы: водка, пироги, печенья, кусок щуки, кусок холодной рыбы. И именно сейчас горячий кофе получается самым вкусным. Короче говоря, есть много причин, чтобы провести время дома. (24)
Все герои порочны, о чем говорят их имена (реб Эфраим и Герцл зовутся по именам своих жен, а Боруске — с ударением на первый слог — это славянизированное искажение имени Борух). Но поскольку реб Эфраим благородного происхождения, публичное унижение, когда ему приходится на одну ночь сделаться сторожем, и его личное горе, когда он обнаруживает, что у него нет ни одного друга во всем мире, превращает его падение в поистине печальный урок.
Подстроив глубочайшее унижение реб Эфраима, Боруске отказывается от брака. Это доказывает, что человек, с высоким положением в обществе, никогда не должен заключать помолвку с проклятыми, потому что в итоге последние пренебрегут первыми. В завершение Магид отсылает прихожан по домам несколькими приличествующими случаю библейскими цитатами, а автор завершает все повествование рифмованной концовкой.
Предостерегающий рассказ, достойный как старого, так и нового магида, находит истинный компромисс между проповедью и развлечением. Как ни печальна судьба реб Эфраима, но мы оплакиваем его падение ничуть не больше, чем проливаем слезы по Цадоку Пиканте, Ноте-вору, реб Трайтлу, местечковому Ротшильду, Элиньке Булке, юному Хайциклу, Шмайе, поздравляющему с праздниками, Калмену-деревенщине и любому другому из бесконечно порочных персонажей, которые населяют книги Дика. Им только себя нужно винить, каждый из них доказал себе истину какой-нибудь библейской или другой вечной мудрости. Средства Дика — это комедия, а не трагедия, старое должно умереть, чтобы уступить дорогу новому.
Создавая в воображении Магида, более того — идеализированную версию самого себя (в матримониальных склоках и всем остальном), ■— Дик придал форму и содержание анонимному, псевдоанонимному и иным образом замаскированному автору современной идиш- ской майсе-бихл. Профессиональный писатель, работающий по контракту, все еще мог играть роль проповедника и учителя, пока он черпал или делал вид, что черпает, свое вдохновение из традиционных источников, из народной памяти и из реального опыта. Рассказчик — это ученый человек из хорошо известного еврейского места, который никогда не искажает истину, даже если говорит о собственном доме. Рассказчик был мужчиной, в которого очень хотели бы превратиться женщины, потому что он говорил с ними на низком разговорном языке в надежде, что когда-нибудь они заговорят иначе. А пока что он расширял их скромные горизонты, пересказывая им бесконечные романы, в которых герои измеряли свой успех тем, насколько далеко они смогли уйти от невежественного дома, и быстро теряющие актуальность сатиры, в которых злодеев и паразитов, отказывающихся плыть по течению, со всеми церемониями изгоняли прочь103.
Сегодня здесь, завтра там, копеечная майсе- бихл была прекрасной находкой для этой эпохи перемен. Осталось наследие Дика. Он нанес Вильну на карту, породив целую школу подражателей, которые вполне процветали еще в
XX в.104. Тем самым он заслужил благодарность виленских издателей от знаменитых Роммов до моей прабабки по матери, Фрадл Мац, которая печатала молитвенники на иврите и идиш- ские майсе-бихлех до своей смерти в 1921 г. Литераторы, разбросанные от Варшавы и Киева до Нью-Йорка, могут быть благодарны Айзику- Меиру Дику за открытие способа, как писатель может превратить самое, низменное из средств массовой информации на самом вульгарном из языков в открытое хранилище еврейской мудрости и остроумия.
Глава четвертая Фокусник K-JI. Перец
Айер идишкайт из эфшер майселех? Может быть, ваша религиозность — это сказки?
И.-Л. Перец, 1904
Путешественник, объехавший весь свет, одетый как польский пан, неделями скитался по проселочным дорогам в районе Томашува. Местные жители снабжали его всей информацией — об условиях жизни в деревнях и городах; об отношениях между христианами и евреями, богатыми и бедными, мужьями и женами — но на самом деле больше всего его интересовали местные традиции. Его плащ выдает в нем писателя, а его польский не может скрыть в нем еврея. Этим унылым вечером ямщик-христианин уже поведал ему сплетню о еврейском шинкаре Мошке, который стал бродягой, и тут вдруг появляется Мошке собственной персоной. Получив от путешественника приглашение вместе перебраться через мелкий прудик, Мошке сразу понимает, что «барин — совсем не барин». И два еврея начинают разговаривать на идише.
Путешественник вытягивает из него историю о пруде, через который они переправляются, но Мошке, которого теперь официально зовут реб Мойше, не желает рассказывать ее. Он подозревает своего собеседника в симпатиях к сионизму. «А сионизм-то тут при чем?» — спрашивает путешественник. Реб Мойше отвечает, что в наши дни, когда «все вдруг пошло кувырком», сионизм превращает ешиботников в вольнодумцев, а ассимилированных евреев возвращает к еврейству. Но вся их новообретенная религия сводится к поеданию кугеля в еврейском ресторане, так что кто знает, не того же поля