К тому же было уже поздно и она собиралась закрывать офис. Но я уперся и ясно дал ей понять, что если я выйду отсюда без помощи, то мне придется спать на улице или, еще того хуже, в полицейском участке. Сначала она рассердилась, но потом, видимо, поняла, что я неопасен, просто мне очень нужна помощь, чтобы соединиться с семьей. Тогда она набрала номер еврейской общины и передала мне трубку.
В три часа дня меня, такого же голодного, вызвали к председателю общины.
На вид он казался очень гостеприимным и сердечным. Он спросил, как меня зовут, но не по-португальски, а на ладино, с типичным распевным выговором евреев из Салоник.
– Самуэль Модиано, – ответил я.
Несколько секунд он молчал, глядя на меня. Потом спросил:
– Твой отец, случайно, не Джако?
От удивления я не смог ни ответить, ни пошевелиться. Он не только был знаком с моим отцом, они вместе учились! Он стал расспрашивать, как поживает его одноклассник, и я ответил, что он погиб в Аушвице. Он встал и обнял меня по-братски.
Потом набрал агентство и пригрозил, что, если они не отправят меня сегодня, это будет иметь для них серьезные последствия.
За несколько минут все проблемы были решены. Он положил трубку и спросил:
– Тебе еще что-нибудь нужно?
Я поведал ему, что почти два дня ничего не ел. Он сразу вызвал своего помощника, дал ему денег и велел отвезти меня в ресторан. Я поблагодарил его от всего сердца: ведь он меня действительно спас.
Прежде чем мы вышли, он остановил помощника и сказал ему:
– Поезжай в гостиницу и забери его багаж. Если на стойке администрации тебе скажут, что за что-нибудь надо платить, ответь им, что расходы берет на себя «Спальный вагон». Потом отвези его в аэропорт и не уходи, пока самолет не взлетит.
В Леопольдвиле меня встретил Джек Израэль, симпатичный молодой еврей, и отвез в пансион, где я прожил два дня. Проживание оплачивала местная еврейская община. На третий день он проводил меня в аэропорт и посадил на самолет до Элизабетвиля.
А там меня с любовью встретили мой дядя Рубен, его жена Сюзанна и трое детей: Рика, Жак и Вики. Я поведал им о своем путешествии, и тут выяснилось, что римский филиал фирмы «Спальный вагон» не только устроил путаницу с заказами места в гостинице и билетов, а еще и «забыл» выдать мне деньги, которые мой дядя решил выслать мне на дорожные расходы. Пять тысяч франков… На эти деньги я смог бы спокойно путешествовать где угодно, и все трудности были бы мне нипочем. А вместо того я был вынужден пересечь два континента без гроша в кармане, рассчитывая только на щедрость незнакомых людей.
К счастью, администрация «Спального вагона» в Элизабетвиле взяла ответственность на себя, и деньги дяде вернули. В конце концов это скверное приключение тоже имело свои плюсы: дядя Рубен не выбросил деньги на ветер, а я приехал целый и невредимый.
* * *
Гостеприимство дядиной семьи было просто невероятным. Я привык довольствоваться малым и как-то устраиваться сам, а тут вдруг меня окружили просто немыслимой заботой. Я словно обрел новую семью: нового отца, новую маму и новых братишек. Жизнь предоставляла мне вторую возможность: я мог выбирать, продолжать ли учебу или идти работать, и все зависело только от меня. Мой дядя был бы счастлив в любом случае.
Отчасти в силу своего характера, отчасти потому, что дядя и так слишком много сделал для меня, я решил найти работу и дал себе слово, что однажды возмещу все расходы. Несмотря на то что мне еще не было восемнадцати, что у меня не было достаточно опыта и что я был чужаком в этом месте, дядя умудрился найти мне работу в торговой фирме, и я проработал там четыре года. Я выучил французский и освоил все секреты профессии. Запасшись этим опытом, я открыл свое дело: маленький магазин в Катанье, в центре Бельгийского Конго, где было много зелени и климат чуть полегче. Я поехал туда один и продавал местным жителям всякую всячину. Работал я по восемнадцать часов, но и зарабатывал неплохо. Мне хотелось доказать себе, что я смогу себя реализовать в жизни, хотя и не имею образования. Благодаря постоянным усилиям дело у меня пошло. Я начал выезжать в окрестные деревни и специализировался на предметах первой необходимости: от тканей на одежду до тарелок, соли и кастрюль. В каком-нибудь новом городке я открывал филиал и запускал его, а потом прикидывал, кто из местных мог бы взять на себя руководство. Моя предприимчивость обретала известность, и я начал получать интересные предложения. Так, представилась возможность в большом количестве закупать арахис у производителей и продавать его на рынках. Для облегчения перевозок я купил грузовик и вскоре достиг на рынке хорошей позиции. Примерно каждые два месяца урожай менялся: то собирали арахис, то кукурузу. Я без конца метался по дорогам. Заказов была уйма, и одного грузовика уже не хватало, пришлось расширяться, и довольно быстро грузовиков стало пять. Пришло время найти надежного человека, которому можно было бы поручить все контакты с магазинами.
Именно в этот момент я и попросил Джакомино Хассона, одного из «группы десяти», стать моим деловым партнером. Мы знали друг друга с детства, и он с радостью принял мое предложение. Мы работали вместе четыре года, пока я не женился и не уехал в Родезию.
Африка предоставляла прекрасные условия для бизнеса, но условия жизни там были довольно трудны. Приходилось привыкать к постоянной угрозе какой-нибудь болезни. Самой распространенной была малярия, накрывавшая человека периодически. Я сам переболел несколько раз, пока Рустем, бельгийский врач, работавший в городке Камина, не сказал мне:
– Хватит, Сами! Ты не загнулся в Аушвице, так тебе что, надо загнуться в Африке?
И я решил сменить климат и на полгода поехать в Европу.
Шел 1954 год. Я приземлился в Брюсселе, за наличные купил «Шевроле» и поехал в Остию, по дороге сделав два больших круга, чтобы побывать во Франции и Швейцарии. Добравшись до Остии, я встретил там нескольких старых знакомых и решил ненадолго остаться. Тогда в том месте, которое мы называли Пинета, шло строительство небольших особняков. Однажды, проезжая мимо, я остановился и вышел из машины. Увидев, что за рулем «Шевроле» сидит молодой парень, прораб подошел и спросил, не собираюсь ли я приобрести особнячок. Из чистого любопытства я спросил, сколько это будет стоить.
– Пять миллионов, всего пять миллионов, – ответил он.
В кармане у меня лежал миллион. И я решился на безумный поступок. Вытащив пачку банкнот, я вложил ее в руку