Читать интересную книгу Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник) - Найо Марш

Сесиль снова, прежде чем ответить, помедлила.

– Да. Наверное, так.

– И после того как сэр Дерек оказался в клинике, никакого другого средства не упоминала?

– Право, инспектор, не могу припомнить. Невестка постоянно твердит о лекарствах и пытается убедить знакомых принимать их. Мой дядя, мистер Джеймс Крысбон, уже объяснил это вам. Я знаю, что он выразился достаточно ясно и заявил, что не желает, чтобы вы продолжали расследование в данном направлении.

– Боюсь, ничем не могу помочь.

– Но мистер Крысбон дал вам четкие указания.

– Прошу прощения, если кажусь вам неуместно назойливым, – спокойно заметил Аллейн. На лице Сесиль появилось выражение надменной обиды. – Вы смотрели или читали пьесу Голсуорси «Справедливость»? Она, конечно, старомодная, но лучше меня объяснит положение людей, которые вольно или невольно вступили в отношения с законом. Один из персонажей, адвокат, говорит: как только колесница правосудия пришла в движение, никто не способен остановить ее ход или заставить изменить направление. Это сущая правда, леди О’Каллаган. Вы очень разумно решили передать это трагическое дело в руки полиции. И тем самым пустили в ход сложный, ни от чего не зависящий механизм. И он, если начал работать, не остановится. В качестве полицейского, которому поручено расследование этого дела, я представляю лишь колесико в данном механизме. И обязан продолжать совершать обороты. Не сочтите меня дерзким, если я скажу, что ни вы, ни кто-либо другой из непрофессионалов не в силах затормозить расследование или как-то повлиять на него. – Аллейн внезапно осекся. – Вы все-таки посчитаете меня дерзким. Не мое дело вести подобные разговоры. Прошу меня простить. – Он по-клонился и отвернулся.

– Я все понимаю, – кивнула леди О’Каллаган. – Прощайте.

– О, чуть не забыл! Вопрос касается некоторого действия в клинике.

Сесиль выслушала просьбу без удивления и тревоги и сразу согласилась на все, что предложил Аллейн.

– Вы, конечно, понимаете, что нам бы хотелось, чтобы и мисс О’Каллаган пришла с вами.

– Да, – произнесла вдова после долгой паузы.

– Мне с ней связаться или… может, вы ее попросите?

– Наверное, так будет лучше. Хотя я бы предпочла избавить невестку от ненужных жестоких испытаний.

– Уверяю вас, это убережет ее от более неприятного.

– Боюсь, я вас не понимаю, но тем не менее по-прошу ее прийти.

Выйдя в коридор, Аллейн немедленно наткнулся на мисс Рут О’Каллаган. Увидев его, она издала какой-то звук – то ли от страха вскрикнула, то ли взмолилась о помощи – и тут же метнулась в гостиную. Секунду назад впустивший ее в дом Нэш был шокирован.

– Мистер Джеймсон дома? – спросил его инспектор.

– Мистер Джеймсон больше у нас не работает.

– Неужели?

– Именно так, сэр. Его обязанности, если так можно выразиться, исчерпаны.

– Ясно. Прощайте.

Реконструкция началась

Четверг, восемнадцатое. Вторая половина дня

До начала реконструкции у Аллейна оставался час. Он выпил чаю, позвонил доктору Робертсу и, узнав, что тот у себя, опять отправился в маленький дом на Уигмор-стрит: собирался, если удастся, застать анестезиолога врасплох, упомянув о собрании в Ленинском зале. Его впустил тот же слуга-коротышка и провел в уютную гостиную, где его ждал Робертс.

– Надеюсь, не доставил много неудобств, – начал старший инспектор, – но вы же сами приглашали как-нибудь зайти.

– Конечно. – Робертс пожал ему руку. – Рад вас видеть. Прочитали мою книгу? – Он смахнул со стула стопку бумаг и подвинул его инспектору. Тот сел.

– Просмотрел. Не было времени как следует вчитаться, но я заинтересовался. Сегодня спозаранку изучал главу, где обсуждается проект закона о стерилизации. Вы разъясняете суть проблемы лучше, чем любой другой сторонник стерилизации, которого мне приходилось читать.

– Вы так полагаете? В таком случае удивитесь, узнав, что, несмотря на то что толкал это дело со всей присущей мне силой и упорством, я не продвинулся ни на шаг. Лишь пришел к убеждению, что большинство тех, кто рвется заправлять в правительстве нашей страны, надо самих признать невменяемыми. – Он визгливо хохотнул и ожег Аллейна негодующим взглядом.

Тот ограничился недоверчивым, но сочувственным мычанием.

– Я сделал все возможное, – продолжил Робертс. – Влился в определенную группу людей с передовыми взглядами. Они уверяли меня, будто не остановятся ни перед чем, чтобы протолкнуть закон через парламент. Изображали великий энтузиазм. И чем все закончилось? – Анестезиолог сделал ораторскую паузу и закончил с отвращением: – Они просили меня набраться терпения и ждать, пока в Британии не забрезжит рассвет эры пролетариата.

Старший инспектор ощутил себя в глупом положении человека, изо всех сил ломящегося в открытую дверь, тогда как доктор Робертс спокойно в нее входит. В душе Аллейн посмеялся над собой.

– Они называют себя коммунистами, – сердито произнес анестезиолог, – но им дела нет до благосостояния общества. Вчера вечером я присутствовал на их собрании и возмущался. Не нашли ничего более умного и конструктивного, как радоваться смерти министра внутренних дел. – Он запнулся и, как уже случалось раньше, впал в нервозность. – О, я, конечно же, забыл – вы этим как раз и занимаетесь. Томс мне только что звонил и спрашивал, сумею ли я сегодня прийти в клинику.

– Вам звонил Томс?

– Да. Вероятно, его попросил сэр Джон. Не знаю почему, – Робертс вдруг смутился, – иногда манеры Томса мне кажутся невыносимыми.

– Неужели? – улыбнулся Аллейн. – Он такой весельчак.

– Весельчак? Вот именно! Но сегодня я счел его юмор неуместным.

– Что он сказал?

– Если я пожелаю смыться, то он одолжит мне рыжие бакенбарды и накладной нос. Очень глупо.

– Конечно, – согласился инспектор.

– Сам-то мистер Томс считает свое положение неуязвимым, поскольку не только делал инъекцию на виду у других, но и не имеет никакого отношения к ее составу. Меня подмывало ответить, что я почти в таком же положении, но счел недостойным заниматься подобным шутовством.

– Полагаю, мистер Томс постоянно находился в пред-операционной, пока вы все вместе не вошли внутрь?

– Понятия не имею, – сухо ответил Робертс. – Сам я туда пришел с сэром Джоном, сказал что требовалось и отправился к пациенту в наркозную палату.

– Хорошо. Получим более точное представление обо всех ваших перемещениях во время реконструкции.

– Надеюсь. – Анестезиолог выглядел встревоженным. – Хотя данный эксперимент нам всем потреплет нервы. Разумеется, кроме Томса. – Он помолчал и нерв-но добавил: – Инспектор Аллейн, я не имею права задавать этот вопрос, но меня не может не интересовать, имеется ли у полиции версия относительно данного преступления.

Тот привык к подобным вопросам.

– У нас есть несколько версий, – ответил он. – И все они более или менее подходят. Вот что самое неприятное.

– Вы рассматривали возможность самоубийства? – В голосе Робертса прозвучали грустные нотки.

– Мы рассматривали и ее.

– Не забывайте о его наследственности.

– Помню. Но после приступа в палате общин физическое состояние сэра Дерека не позволяло ему совершить самоубийство. И во время речи он вряд ли имел возможность принять гиосцин.

– И снова вспомните о его наследственности. Он мог постоянно носить при себе таблетки гиосцина и принять их под воздействием внезапного эмоционального импульса. Те, кто изучает психологию самоубийц, часто сталкиваются с аналогичными случаями. Не подносил ли он руки ко рту во время речи? У вас недоверчивый вид, инспектор Аллейн. Вероятно, вам кажется подозрительным, что я настаиваю на этой возможности. У меня… у меня есть причина надеяться, что в итоге выяснится, что О’Каллаган убил себя сам, но моя надежда вызвана не чувством вины.

Маленькие глазки анестезиолога возбужденно блестели. Аллейн пристально наблюдал за ним.

– Доктор Робертс, может, вы скажете, что у вас на уме?

– Нет! – категорически отказался тот. – Нет, если только не случится самое ужасное.

– Что ж, как знаете, – кивнул старший инспектор. – Я не могу вас принудить изложить мне свою версию. Только имейте в виду: опасно утаивать информацию, когда речь идет об убийстве.

– Вероятно, это не убийство! – выкрикнул Робертс.

– Даже если принять вашу версию о самоубийстве, трудно поверить, что человек склада сэра Дерека совершил бы его так, чтобы бросить тень подозрения на других.

– Нет, он не стал бы бросать тень на других, – согласился Робертс. – Это, безусловно, веский аргумент. Однако наследственная мания самоубийства иногда проявляется внезапно и очень странно. Я знал случаи…

Он подошел к книжному шкафу, снял с полки один из томов, открыл и начал читать в сухой, назидательной манере, словно перед ним был не Аллейн, а группа студентов. Вскоре слуга принес чай, с видом терпеливой доброжелательности сам налил и поставил чашку под нос Робертсу. Дождавшись момента, когда врач закроет очередную книгу, отобрал ее и обратил его внимание на чай. Затем поставил столик между мужчинами и ушел.