двор снова переехал, на этот раз в летнюю резиденцию в Аверсе, в замок XII века постройки, который в это время года предпочитали посещать из-за близости к обширным и тенистым садам, принадлежащим соседнему монастырю целестинцев. Иоанна и Андрей отправились во замок вместе, прибыв туда 7 сентября, и намереваясь остаться в Аверсе до утра 19-го, после чего они и их сопровождающие планировали отправятся в короткое путешествие в Неаполь для церемонии коронации 20-го. Королева к этому времени находилась на шестом месяце беременности и стремилась до последнего момента продлить свой отдых от столичной жары позднего лета.
Как раз тогда, когда Иоанна и Андрей отправились в Аверсу, кардинал Эмери, задержавшийся в Риме в безуспешных попытках уладить разногласия между семьей Колонна и их заклятыми соперниками Орсини, наконец вернулся в Авиньон. 5 сентября Папа воздал легату почести за его деятельность в Неаполе, а на следующий день начал серию продолжительных бесед с кардиналом, во время которых Эмери рассказывал о своих впечатлениях и свидетельствах очевидцев о могущественных политических силах, враждующих внутри королевства. В ходе этих бесед уже бывший легат узнал о том, что 10 июня Климент предписал Андрею короноваться и разделить власть с Иоанной, а также о последующем решении провести двойную коронацию вопреки протестам королевы.
Эмери мог быть некомпетентным, но он не был глупцом. Год, проведенный в Неаполе, научил его осознавать опасность возведения Андрея на трон, и он, очевидно, решительно донес это до Климента. Результатом этих обсуждений стало то, что Папа снова изменил свое мнение. Новая серия папских писем, датированных 20 и 21 сентября, была направлена Иоанне и Андрею. Королева вновь была признана единственной наследницей трона, согласно договора между Церковью и Карлом Анжуйским. Андрей был наказан за свое незрелое поведение. Его коронация вновь была обусловлена признанием суверенитета Иоанны и ему было категорически запрещено под страхом отлучения от Церкви вмешиваться в прерогативы своей жены после церемонии.
Пока Климент и Эмери занимались пересмотром официальной позиции Церкви по отношению к суверенитету Неаполя, Иоанна и Андрей расположились в своем замке в Аверсе. Иоанна продолжала руководить своим правительством и почти каждый день встречалась с делегациями из столицы. 15 сентября она восстановила права монастыря Санта-Кьяра и запретила проституткам Аверсы заниматься своим делом слишком близко к замку. 17 сентября королева подготовила документы, регламентирующие особые привилегии для купцов в городе Гаэта, назначила одного видного юриста на ответственную должность в Провансе и приняла делегацию аптекарей, желающих вести коммерческие дела в королевстве.
Для Андрея пребывание в Аверсе было праздником, и он воспользовался загородной обстановкой, чтобы развлечься. 18 сентября, после полуденной трапезы, будущий король провел вторую половину дня, наблюдая за танцами, которые исполнялись на главной дороге у замка, а зачастую и присоединяясь к ним, и, очевидно, продолжал участвовать во всеобщем веселье до самых сумерек. Поскольку на следующее утро супруги собирались отправиться в Неаполь, Иоанна ушла в свои покои рано вечером, не дожидаясь возвращения мужа. Они с Андрей спали в отдельных спальнях, но делили общую гостиную и галерею с видом на сад. По ее собственному признанию, Иоанна уже спала, когда Андрей наконец вернулся в их апартаменты.
Когда Андрей уже переодевался для сна, ему сообщили, что из Неаполя прибыл гонец с важными бумагами, возможно, связанными с его коронацией и требующими немедленного внимания. Андрей поспешно оделся и вслед за одним из своих слуг вышел из комнаты на галерею, но вместо гонца увидел группу вооруженных людей. Не успел он сообразить, что происходит, как его схватили и захлопнули дверь, чтобы он не смог убежать обратно в свои покои. Завязалась борьба, но Андрей, полуодетый и безоружный, был легко побежден. Одни убийцы принесли с собой веревку, петлю которой набросили на шею юноши и подтащив его к ограждению балкона сбросили вниз, а другие убийцы, находившиеся в саду внизу, принялись тянуть его за ноги, чтобы ускорить удушение. "Как только его [Андрея] позвали, он вышел на галерею, которая находится перед его комнатой. Некоторые из них закрыли ему рот руками, чтобы он не мог кричать, и при этом они так сжимали латные перчатки, что их характерный отпечаток оставался на его лице после смерти. Другие накинули ему на шею веревку, чтобы задушить его, и это тоже оставило свой след, — гласил официальный отчет о преступлении, присланный позднее в Авиньон, — потом ему вырвали волосы, потащили и сбросили в сад. Некоторые говорят, что веревкой, которой они его задушили, они раскачивали его над землей. Некоторые [также] схватили его под колени, и мы слышали, что это также оставило следы на теле"[123].
Следующим шагом заговорщиков было избавиться от тела своей жертвы и таким образом скрыть следы преступления. Намереваясь похоронить Андрея в саду, они перерезали веревку, на которой юноша был подвешен на балконе. Но звук удара упавшего тела о землю разбудил кормилицу Андрей, Изабеллу Венгерскую, которая ухаживала за Андреем с самого детства. Выйдя из своей комнаты, Изабелла застала нападавших врасплох, прежде чем они успели спрятать тело. При ее криках они разбежались и исчезли во мраке ночи. "Далее нам рассказали, что они намеревались бросить его [Андрея] в глубокий колодец (подобно тому, как Святой Иеремия был брошен в яму), а затем объявить, что он покинул королевство по совету некоторых верных ему людей, которые решили похитить его и отправить к королю Венгрии… и они бы это осуществили, если бы его кормилица не подняла крик"[124], — заключил сам Климент в письме, адресованном одному из кардиналов.
Остальные обитатели замка, разбуженные Изабеллой, провели осмотр территории сада, но смогли найти только бездыханное тело Андрея. В этот момент королеву разбудили ее фрейлины и сообщили, что ее муж, Андрей Венгерский, мертв.
Через два дня в ничего еще не знавшем Авиньоне были изданы папские указы, отменяющие участие Андрея в управлении королевством, что могло бы спасти ему жизнь.
Глава VIII.
В осаде
На фоне политических неурядиц, чудовищное убийство Андрея, мгновенно породило массу предположений и слухов. Число обычно надежных хронистов, которые в этом случае отказались от всякой претензии на объективность, весьма значительно. Отчасти это объясняется преднамеренной пропагандистской кампанией венгров по созданию как можно более широкой картины заговора, в своих политических целях. Например, Джованни Виллани, находившийся во Флоренции в том роковом сентябре, опирался в своем описании произошедшего на показания сына Изабеллы Николая Венгерского, который был отправлен в Вишеград, чтобы сообщить королевской семье об обстоятельствах преступления, и остановился в итальянском городе ровно настолько, чтобы поведать свою версию злодеяния. Но венгерская кампания, которая началась только через несколько месяцев, вряд ли была полностью вызвана многочисленными слухами, которые появились после гибели Андрея. Убийство было гораздо более объяснимым, если говорить о нем с точки зрения существования грандиозного заговора, и еще более шокирующим, если главную роль в нем играла сама королева, а это