получив деньги всю семью пустил бы по миру. Ходят слухи, что после смерти Тани, Влад предложил Илье очень большую сумму, тот ещё кочевряжиться начал, а теперь… Влад получает всё даром!
– Ещё и готовых детей, – вставил Макс.
– Верно, – кивнул Макарыч, – Девочек он удочерит, ведь он ближайший родственник и они выросли у него на глазах, с этим никаких вопросов не возникнет. Удочерит и получит всё имущество младшего брата и его детей за так.
Алекс поджала губы:
– Вы говорите о девочках так, будто они разменная монета для него. Это неправда. Влад любит их, как родных дочерей.
– Туши не чает, – поддакнула Мила.
Макарыч усмехнулся:
– Поразительная вещь – красота. Я и сам не могу перед нею устоять! Этот, с позволения сказать, фраер, переспал со всей деревней; помыкает своей несчастной женой, как ему вздумается; насколько мне известно, не имеет ни одного друга, да и деньги зарабатывает каким-то скользким способом: все эти ставки, котировки, ведь это не созидательный труд, всё из воздуха, от лукавого… Но, посмотри, Паша, на наших любимых женщин! Они строги, насуплены, сидят плечо к плечу и готовы защищать его до хрипоты! А почему? Только потому, что он чертовски красив, вот и весь сказ.
– Как креческий бох, – улыбнулась Мила.
– Пусть так, родная. Но если я замечу, что он руки к тебе тянет, то просто пристрелю его, как бешеного пса. Делай, что должен и будь что будет… – он вздохнул, – Водка кончилась.
Алекс зевнула. Мила смотрела перед собой. Макс сидел с закрытыми глазами. Лёня тихо по-детски похрапывал в кресле.
Макарыч покачал головой:
– Ну и молодёжь пошла! – он потряс Макса за плечо, – Макс! Соберись! Утро уже.
Макс вздрогнул, открыл глаза:
– Я не спал. Просто задумался…
– Оно и видно. Послушай! За руль сегодня ты не сядешь – не хватало только, чтоб ты мне забор снёс. Бери Лёньку и неси его в гостиную, он будет ночевать у меня, на диване. Потом собирай Шурочку, и идите домой, я дам вам плащи. С грибами я сам закончу и порядок тут наведу. Ну, марш-марш!
Макс с Алекс, взявшись за руки, в длинных резиновых плащах, шли по спящему посёлку. Уже рассвело, дождь почти перестал, лишь иногда с деревьев их окатывало горохом капель. На ветках прыгали пичужки. Пропел петух.
Алекс дурачилась, смеялась, прыгала через лужи, тянула Макса за руку.
– Они очень любят друг друга. Наглядеться не могут. Ты заметил?
Макс кивнул.
– Давно они женаты?
– Года четыре.
– На сколько он её старше?
– Не знаю. На двадцать пять лет.
– С ума сойти! – рассмеялась Алекс, – Но, наверное, и хорошо, когда муж постарше.
– Сколько лет твоему мужу?
– Тридцать восемь.
– Как мне? – удивился Макс.
– Ты и есть мой муж. Тебе тридцать восемь лет.
– Правда?
– Правда.
Макс остановился, долго её поцеловал.
– Пойдём гулять, – тянула его Алекс.
– Пойдём, – Макс пьяно улыбался, – Я спрашивал про того, первого… Сколько ему было лет?
– Нисколько. Не было у меня никакого мужа.
– Как так?
– Вот так. Не было ни его, ни того мужика с липкими губами, которого он притащил в нашу постель, и вообще ничего не было. Ты мой первый мужчина. Надеюсь и последний. Женишься на мне?
– Женюсь.
– Вот и хорошо. Я только здесь с тобой поняла, что можно жить обыкновенной жизнью и быть по-настоящему счастливой, каждую минуту и много лет. Как Мила с Андреем. Будем просто жить. И дети будут. Ты хочешь детей?
– Ой, Саша, я детей очень хочу!
Она поднялась на цыпочки, чмокнула его в кончик носа:
– Какой ты хороший всё-таки! Я тебя люблю. Пойдём гулять!
– Пойдём.
Алекс тянула его за собой.
– Ты еле идёшь. Как улитка. Ты пьяный.
Макс замотал головой:
– Я просто устал чуть-чуть… Мы выпили совсем немного…
– Ты пьяный, – повторила Алекс, – Интересно, почему Макарыч никогда не пьянеет? Я тоже так хочу… У Бонье горит свет, – она показала на выглядывающий из-за угла улицы краешек высокого кирпичного дома.
– Да. Уже утро, наверное, это его дочь там.
– Давай посмотрим на неё!
– Солнышко… Пойдём домой, а? Там тепло, батареи всю ночь грели, ляжем у меня, на хорошей большой кровати…
Алекс взяла его обеими руками за плечи, потрясла:
– Паша! Ты сейчас стоя уснёшь! Давай дойдём до дома француза, одним глазком посмотрим, что там и сразу назад.
Макс вздохнул, печальным осликом поплёлся вслед за Алекс.
– Тссс… – она вдруг остановилась, прижала палец к губам, тихо сказала, – Слышишь голоса?
– Да…
– Это Влад… Иди-ка сюда! – она натянула Максу на голову капюшон и затащила в мокрые кусты.
– Саша, ты что творишь?!
– Тссс, – снова прошептала она, – Я не хочу с ним встречаться! Пусть он пройдёт, и мы пойдём домой, спать. Потерпи минутку.
Голоса приближались, говорил Влад, громко и зло:
– … осточертела эта слежка! Осточертела ты! Будь проклят день, когда я на тебе женился!
Снежана лепетала:
– Владик… Владик, всё не так… Это ошибка, я просто вышла погулять, я случайно сюда пришла…
– Кому ты врёшь? Кому ты всё это рассказываешь?! Я… Я видеть тебя не могу! Ей Богу, Снежа, когда-нибудь я сам тебя убью, и весь этот кошмар закончится! Или знаешь что? На цепь тебя посажу, это даже лучший выход!
Снежана остановилась посреди дороги, прямо возле кустов, где затаив дыхание, тесно прижавшись друг к другу, стояли Алекс с Максом. Снежа закрыла лицо ладонями, всхлипнула. Влад, ушедший на несколько шагов вперёд, вернулся, схватил жену за руку, резко дёрнул:
– Мне надоели твои спектакли! Идём домой! И хватить пугать девчонок своими истериками!
– Ты только о них и думаешь!
– Это мои дети, слышишь? Мои!
– А где мои дети, Владик?
Влад подступил вплотную. Макс почувствовал, что он сейчас её ударит, он собрался было уже выйти из своего укрытия, но тут Влад глубоко вдохнул раз, другой, тряхнул головой, сказал, не глядя на жену:
– Идём домой.
Он пошёл по дороге, Снежана постояла с минуту, потом пошла за ним, с упавшими плечами, на ходу утирая слёзы.
Макс с Алекс, мокрые с ног до головы, вышли из кустов. Макс был весь белый от злости.
– Паша, успокойся.
– Подонок!
– Пойдём домой, я замёрзла…
– Сейчас… Дай я отдышусь… Я ненавижу его, Саша.
– Она следит за ним день и ночь и потому он злится.
– Не оправдывай его! Она его жена и имеет право ревновать! Он меняет женщин, как перчатки, и сейчас, наверняка, возвращался от очередной любовницы! Пойми, я не ханжа и не святой, куда там! Я знаю, что жизнь длинная и всякое бывает, но если ты разлюбил свою жену, то