— Нет, спасибо. Но ты иди. Я здесь подожду.
Йонто нахмурился, явно сомневаясь, можно ли хотя бы на пару минут предоставить меня самой себе. Было бы даже обидно, не будь у этих сомнений весомых оснований…
Наконец что-то решив, он взял меня за руку, подвел вплотную к шатру и строго наказал:
— Я быстро. Ни на шаг не отходи.
— Так точно, мой генерал, — хмыкнула я и, вытянувшись в струйку, приложила ладонь к виску.
Йонто, привычный к моим «иномирным штучкам», лишь головой покачал и нырнул в шатер, откуда пахнуло чем-то сладким, тяжелым и душным, а я приготовилась смиренно ждать. Встала поудобнее, ручки на животе сложила, глазки… Ладно, глазки опускать даже не собиралась. Зачем, когда вокруг столько интересного?
Действие капель Мирины, которыми воспользовалась с утра, к вечеру ослабло, но все же видела я намного лучше обычного. Даже в сумерках. И по-настоящему наслаждалась, оглядываясь по сторонам и подмечая мельчайшие детали не угасающего веселья, озаренного разноцветным светом фонариков. Пока не посмотрела вперед…
Передо мной росло дерево, высокое, с серебристо-серым стволом, и запутавшийся в отливающей золотом кроне ветер что-то тихо напевал. Мелодию умело подхватила присевшая у корней девушка, невысокая и гибкая, смуглокожая и черноволосая. Ее наряд сливался с корой, а в глазах отражалось то же золото, что расчертило узорами узкие листья. Натянутые на длинной дощечке струны плакали и звенели под тонкими пальцами, и начатая ветром песня с каждым мигом звучала все громче и отчетливее, пока наконец не перекрыла ярмарочную разноголосицу. Пока не осталось ничего, кроме странной, волнующей музыки, которая обволакивала душу, туманила взгляд слезами, обещала… Дерево за спиной девушки уже не было деревом. Оно поменяло очертания, и я узнала то самое существо, что так напугало меня в лагере торговцев. Сейчас же я понимала: ничего уродливого в нем нет. Вырезанный в дереве чентоль мало походил на виденного мною, но в том, что это именно дракон с прозрачными крыльями, сомнений не осталось.
И, зачарованная, я вдруг обнаружила себя стоящей прямо перед девушкой, что смотрела на меня… и пела. Ее бледные губы не шевелились, однако я слышала голос, чистый и печальный, и вздрагивала от каждого слова, что вплеталось в мелодию и становилось ее частью.
Еще один день без тебя. Еще одна ночь в пустоте. И, образ твой в сердце храня, ищу в бесконечной я тьме Дорогу в тот мир, где ты есть, где я буду рядом с тобой. Попыток прорваться не счесть… Я слепо бреду за мечтой. «Забвенью сдаваться не смей!» — так часто в ночи я шепчу. Сквозь тысячу бед и смертей пройдя босиком по мечу Острейшему грани миров, открою незримую дверь. Порвав паутину из снов, к тебе я вернусь. Только верь.
Голова закружилась, и слова исчезли. Растворились в образах, которые вспыхивали, будто молнии, сменяя друг друга.
Мужчина с длинными черными волосами, в алых одеждах и с огненными всполохами в глазах, протягивает мне ладонь, на которой переливается золотистая пыль.
Вспышка.
И другой мужчина, рыжеволосый и синеглазый, крепко держит меня за руку.
Вспышка.
Два чентоля в лунном небе сплелись в яростном танце… или битве?
Вспышка.
Дерево в фиолетовом цвету и высокий мужчина, который почти обернулся, почти показал лицо…
Вспышка. Тьма.
И три слова едва различимым шепотом, от которых перехватило дыхание, а на глазах выступили слезы.
Я люблю тебя.
А потом меня выдернули в реальность. Вот только что я стояла, околдованная, оглушенная музыкой и видениями, а в следующий миг уже спешила за Йонто, который, почти до боли сжимая мою ладонь, быстро пробирался сквозь толпу. Я даже не заметила, как он подошёл. А он, похоже, не замечал, что я уходить не хотела.
— Ты чего?! — возмутилась, пытаясь освободиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Куда там! Он так в меня вцепился, что и клещами вряд ли отцепить удалось бы. Тем более на ходу, вернее, на бегу. Это Йонто шагал, мне приходилось бежать. Отрастили некоторые длинные ноги, а остальным мучайся…
— Ой! Больно же!
Только после этого он остановился. Обернулся, и я испуганно охнула.
— Что с тобой? — прошептала, глядя в совершенно шальные глаза.
— Ничего, — мотнул головой он, и волосы, собранные в хвост, совсем растрепались.
— Знаю я твое «ничего», — пробормотала я и дернула рукой, которую он и не собирался отпускать. — Что-то совершенно точно случилось, но ты конечно же не скажешь, потому что не привык делиться, или же потому что тебе неловко рассказывать, или же ты просто считаешь меня совсем глупой и неспособной тебе помочь, или…
— Идем домой, — устало прервал мои нервные размышления он.
— Идем, — тут же согласилась я.
Дома хорошо. Дома есть успокаивающие травки.
И пусть только заикнется о том, что не будет их пить!
ГЛАВА 15
Паллир не любил дело, в котором достиг немалого мастерства и за которое его столь ценили шэт-шаны, что предыдущий, что нынешний.
Но выбора ему никогда не оставляли.
Старого мага выдернули из тихой спокойной жизни и вновь швырнули в водоворот дворцовых интриг, и никакие заверения в том, что он слишком немощен для подобного, не помогли. Видно, крепко припекло владетеля, раз он решил вернуть того, кого сам отпустил. Да и заверения те правдивостью не отличались. Несмотря на возраст и седину, немощным Паллир не был, и сила по-прежнему легко подчинялась ему.
Комната со скрытыми плотными шторами окнами тонула в полумраке. В углу над курильницей поднимался дымок, и воздух до предела напитался тяжелым, приторно-сладким запахом, от которого ломило в затылке. Прикованный к стулу с высокой спинкой следопыт был бледен. На его шее бешено пульсировала жилка, а лоб покрывала испарина.
— Ты будешь жить, не трясись, — негромко обронил Паллир, подходя ближе и засучивая рукава. — И чем меньше ты сопротивляешься, тем меньше боли испытаешь.
Он никогда не мучил тех, кому не повезло оказаться объектом его профессионального интереса. Больше положенного не мучил. А остальное от него совершенно не зависело.
Следопыт обещанием не проникся и, почувствовав легкое прикосновение к вискам, тихо завыл. Впрочем, тотчас же замолчал — мастер привык делать все быстро и точно.
Нажать сильнее, пропустить через кончики пальцев силу, открывая чужой разум, затем распахнуть свой собственный. Скользнуть по соединяющей их тонкой нити, на один растянувшийся в бесконечность миг становясь другим человеком, обретая способность листать его память, словно полную ярких, но отнюдь не чудесных картинок книгу. Переворачивая страницу за страницей, найти то, ради чего и пришел незваным в святая святых чужого сознания. Запечатлеть этот образ, запомнить, сделать частью себя… И вернуться назад, разрывая нить, разделяя слившиеся в единое целое личности.
Следопыт плакат. Безмолвно и страшно. Он не мог видеть, что Паллир корчится на полу, пытаясь вдохнуть слишком густой воздух и унять раскалывающую голову боль.
Никто не знал, что крадущий воспоминания испытывает то же самое, что и его жертвы.
На этот раз Паллир приходил в себя гораздо дольше обычного, ибо то, что он увидел, потрясло его. И заставило задуматься о дальнейших своих действиях…
В гостевых покоях старого мага уже поджидал Канро. Прошедшие годы мало его изменили, оно и понятно: время не властно над теми, в ком течет истинная кровь. Но то было лишь внешне. На самом же деле шэт-шан стал другим. Более резким, грубым, нетерпимым. Жестоким. Или все это изначально скрывалось в нем, а теперь лишь проявилось, проступило из глубин души? Канро нервно мерил шагами комнату и напоминал не величественного владетеля, а непоседливого мальчишку. И при других обстоятельствах Паллира позабавило бы это сравнение, вот только сейчас было не до смеха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})