от нас. Я его совсем не знала. Мама всегда говорила: нам повезло, что он ушел. Что он только проблемы создавал и без него нам лучше.
Картины моего сна снова вернулись, и я задумалась, было ли все так на самом деле. Потому что во сне мне показалось, что это моя мать ушла от отца – из-за меня.
Я отведу ее туда, где ее никто не найдет.
Я задумчиво взглянула на Хольдена, который в этот момент смотрел на меня.
Небо, полное звезд, и он смотрел на меня.
– Ты знаешь, – начал он, – когда я вернулся из прошлого с Мией и Тревором и столкнулся с отцом, понимая, что Мия стала бегуном во времени, а я нет… я ожидал, что он прочитает мне лекцию, унизит меня при всех, скажет, что я бесполезен… Но ничего такого не произошло. Ему было абсолютно все равно. А это самое худшее. Не то чтобы он во мне разочаровался. В конце концов, разочарование означало бы, что я кое-что для него значу. Нет, намного хуже, когда в какой-то момент ему стало все равно.
Я понятия не имела, как прореагировать.
– Если бы у меня были твои навыки… я бы вернулся и сказал себе в прошлом, что все будет очень плохо. Что для отца я так и останусь пустым местом и что он держал меня при себе, чтобы подавлять во мне природу вирблера и тем самым свою природу. Что он разлучит меня с мамой, чтобы она не узнала, кто он на самом деле. Если бы я понял это тогда, я бы позаботился о том, чтобы запереть его где-нибудь.
– Нет, ты не смог бы, – вздохнула я. – Бэйл всегда говорил, что мы не можем изменить прошлое, потому что оно сопротивляется, но я думаю, что это только половина правды. Время защищает себя от изменений – через нас. Подумай об этом. Если ты изменишь что-то фундаментальное… то может случиться все что угодно. Возможно, твой отец посадил бы тебя в тюрьму. А может, ты присоединился бы к «Красной буре». И может быть, ты никогда не встал бы на нашу сторону. – Я внимательно посмотрела на него. – Ты бы все равно пошел на риск?
Хольден нахмурил брови и ничего не сказал.
Я прекрасно понимала его. После того как узнала, что могу прыгать во времени, моей первой мыслью было вернуться в домик с желтой, как солнце, дверью. Туда, где я жила со своей мамой. Представляла, что было бы… если бы я увидела ее снова.
А сейчас я знала, что вмешаться было возможно. Допустим, я могла бы прыгнуть в прошлое. И что? Я бы снова наблюдала за тем, как моя мама умирает? Или…
Это «или» было единственным, что пугало меня больше всего на свете: если бы я, вернувшись в прошлое, смогла бы спасти свою маму – что тогда? Изменилась бы вся моя жизнь? Познакомилась бы я с Лисой, с Лукой и…
…и с Бэйлом?
Наша жизнь в лесном домике была бесконечно мирной. Мама никогда не говорила о противостоянии людей и мутантов, с ней мне всегда казалось, что мир – это одно большое целое. Только мы… мы с ней ему не принадлежали.
Она ненормальная – снова в моей голове эхом прозвучали слова из сна. Неужели мой отец действительно так сказал?
– Ты, наверное, права, – вырвал меня из задумчивости Хольден. – Я никогда не смотрел на это так. Вот только… какой смысл прыгать во времени, если ты ничего не можешь изменить?
Я посмотрела на яркую полоску неба вверху:
– Быть бегуном во времени не значит быть всесильным.
Хольден наклонился вперед.
– Я знаю, что ты мне не поверишь, – сказал он, – но я сожалею о том, что случилось с Треверсом. Отец искал его годами. То, что он сейчас использует его в своих интересах… Я никогда не хотел этого. – Он скривил рот. – Знаешь, что касается моего отца, то мы с Треверсом очень похожи. Много лет мы оба восхищались тем, кто этого точно не стоил… Но у нас есть еще кое-что общее…
Его взгляд скользнул по моим губам, и, когда я сжала губы, он понял, что я это знаю.
Однажды Хольден уже намекал, что чувствует по отношению ко мне нечто большее, чем просто дружба. И половину нашего обучения я мечтала о нем, а не наоборот. В последние месяцы я старалась спрятать эти воспоминания поглубже, а лучше всего забыть.
– Хольден…
Он поднял руку, чтобы остановить меня:
– Я просто хочу помогать тебе, Элли, о’кей? Без задних мыслей.
Верить ему или нет?
– Треверс когда-нибудь рассказывал тебе, что видел в двадцатом году? У вихря-прародителя? Тогда, в Скай-Сити, ты ясно дала понять, что не хочешь ничего говорить мне. Однако некоторые секреты лучше нести на нескольких плечах.
Первой мыслью было солгать. Нет, он ничего мне не рассказывал. Но я не могла заставить себя произнести это. Что еще? Сказать правду? Бэйл видел, как я погибла, сражаясь у вихря-прародителя. Ни в коем случае.
– Я… не могу тебе сказать это, – ответила я. – Пока не могу.
Хольден внимательно посмотрел на меня и кивнул:
– Ладно. – Через долгую минуту он вздохнул и продолжил: – Я знаю, что ты его любишь. Ты считаешь, что он невероятно умен и… – Он поморщился. – Наверное, таким он и является. Но я наблюдал за тобой последние несколько месяцев, и позволь мне сказать тебе одну вещь: ты исключительная, Элли. И дело не в том, можешь ли ты использовать свои способности или нет. Если кто и в силах остановить его, так это ты.
У меня сжалось горло. Доверие, которое мне оказывали все, не очень-то обнадеживало. Скорее я постоянно боялась, что не оправдаю ожиданий.
Я была благодарна Хольдену за то, что он больше ничего не сказал. Откинулся на локти и стал смотреть на краешек неба.
Так мы и сидели бок о бок, пока первые лучи солнца не просочились в пещеру.
На следующее утро мой детектор завибрировал.
Это случилось, когда я в одиночестве возвращалась домой после паркура. Сначала я подумала, что это еще один сигнал от программы отслеживания, установленной Канто, но вместо этого на дисплее вспыхнул неизвестный номер.
Это было текстовое сообщение. Я замерла.
Дорогая мисс Коллинз!
Во время нашего пребывания на незащищенных территориях Бэлиен почти все дни проводил в одиночестве, но, вопреки тому, что сказал мой муж, у него все же были друзья. Он часто играл с двумя соседскими мальчиками в подвале многоквартирного дома, несмотря