пробормотал я.
Лука покачал головой:
– Я знаю отца. Еще немного, и он сам врезал бы Треверсу. Ты просто опередила его.
На самом деле Гилберт был слишком вежлив для этого, и Лука это знал.
Слишком разумным.
В отличие от меня.
– Если они утаили информацию, то я позаботилась о том, чтобы нам ее вообще не получить, – прошептала я.
Никто ничего не произнес. И молчание было самым лучшим ответом.
Я облажалась. Облажалась на все сто процентов. И все только потому, что я позволила себя спровоцировать.
После симуляции я быстро попрощалась с Гилбертом. Он кивнул, но когда я уже почти вышла из комнаты, то увидела, как он в изнеможении опустился на корточки у стены.
– Я не знала, что у него такие ужасные родители, – сказала Сьюзи, обращаясь к Фагусу. – А ты?
Фагус вздохнул:
– Время от времени он намекал на это, но… нет.
– И что теперь? – спросила Сьюзи.
Лука почесал затылок и вздохнул:
– Продолжаем поиски. Я посмотрю, нет ли другого рисунка в его вихревых прыжках. А если мы ничего не найдем… – Он помолчал. – Тогда, я думаю, мы направимся к Нью-Йорку. И встретимся с ним во время битвы за последний мегаполис.
– И что именно это нам даст? – спросила я и так резко остановилась, что Фагус налетел на меня.
– Даже если мы победим «Красную бурю», Хоторн отправит Бэйла в прошлое. И мы проиграем. Хоторн держал его под своим контролем более четырех месяцев. Четырех! Если Бэйл еще не нашел пути назад в прошлое, то это лишь вопрос времени.
– Он сам сказал, что рифтовый путь закрыт навсегда.
Лука нахмурился:
– Может быть…
– Он найдет путь к вихрю-прародителю. Если он действительно захочет… – я глубоко вздохнула, – то он найдет его.
Лука смотрел на меня в течение нескольких долгих секунд. Потом потер глаза.
– Ты права, – наконец сказал он. – Ты права, Элли. Ну, что будем делать? Просто сидеть здесь и ничего не предпринимать? Сдаемся?
Я скривилась и ничего не сказала. Потом посмотрела на свой детектор. Сегодня Бэйл совершил прыжок из Сан-Паулу в Мехико-Сити. С тех пор никакого сигнала не было. Может быть, он доставлял людей в воздушный город – рекрутов для «Красной бури»?
Спустя вечность Сьюзи спросила:
– Элли, у тебя есть еще идеи?
– Нет. Ни одной. – Я была близка к тому, чтобы заплакать. – Вот Бэйл знал бы…
Лука схватил меня за плечо, останавливая:
– Бэйла здесь нет. Я понимаю, как это тяжело для тебя, но… его здесь нет. Он с Хоторном.
– Я знаю это! – всхлипнула я. – Я просто не знаю, как его оттуда вытащить. Я больше не могу!
Сьюзи встала позади Луки, чтобы лучше видеть меня.
– Ты не можешь? Или… ты не хочешь?
Я непонимающе уставилась на нее:
– Что?
– Мы говорили об этом, Элли, – спокойно сказал Фагус. – И… нам кажется, что ты боишься.
– Вы говорили обо мне? – ошеломленно прошептала я.
– То, что ты сделала с рифтами там, в лагуне, было… – Сьюзи на мгновение замолчала, – невероятно. Ты контролировала их, как контролируют вихри. И ты изменила всю нашу реальность. Я знаю, что ты винишь себя в том, что случилось с Бэйлом… И, может быть, ты просто боишься того, что случится, если ты снова допустишь это.
– Это не так, – прошептала я дрожащим голосом. – Я перепробовала все, чтобы вернуть себе способности. И вы это тоже знаете! Я тренировалась, я делала упражнения на концентрацию, я…
– Это не имеет ничего общего с головой, – сказал Фагус бесконечно мягким голосом.
Я закрыла глаза и почувствовала, как по щекам катятся слезы. И когда Лука, затем Сьюзи и, наконец, Фагус обняли меня, я не сопротивлялась.
При этом в моей голове кружились слова Бэйл.
Единственное, что тебя останавливает, это ты сама.
В эту ночь я спала еще более беспокойно, чем обычно.
Это был не настоящий сон – мне одновременно хотелось наблюдать, как я сплю, и в то же время находиться в ловушке сна.
Ненадолго отключаясь, я попадала в дом, где когда-то жила со своей матерью. Мне трудно сказать, почему я снова и снова возвращалась в это место. Понятно, что сны то и дело повторяются, но этот сон я переживала столько раз, что знала всю его последовательность наизусть.
Дом с желтой дверью, сад, качели рядом с ним – место, полное жизни. Подошвы моих сандалий приминают траву. Надо мной – ясная голубизна неба, меня согревает тепло солнца. Я вижу себя, бегущую через лес, потом слышу крик матери и несусь обратно к дому. А потом огонь, огонь повсюду.
Когда я ворочалась туда-сюда на узкой кровати, мне казалось, что я чувствую запах листвы, слышу щебетание птиц, а влажный воздух касается моих щек.
Внезапно перед моими глазами предстало лицо матери. С тех пор как наша с ней фотография благополучно вернулась в мой медальон, я часто видела ее. Я видела, как она улыбается мне, сидя за столом, как мы развешиваем перед домом белье, и… в какой-то момент наступает тотальная паника, вызванная тем, что на нас напали цюндеры.
За семь лет, прошедших после смерти мамы, я постоянно видела ее, падающую с обрыва, гонимую теми, кто не дал ей выбора.
Но сегодня все было по-другому.
Вместо того чтобы находиться в хижине в лесу, мама стоит в мрачном коридоре перед распахнутой дверью квартиры. Рядом с ней два чемодана, и я прячусь за ее ногами, прижимаюсь головой к ее бедрам.
Перед мамой стоит мужчина, которого я не знаю. Дико жестикулируя, она время от времени тянет себя за волосы. Мои руки вжались в ткань ее брюк, и я увидела, как мама вздрогнула, когда что-то внезапно засветилось у меня на пальцах.
– Да посмотри на нее, – сказал мужчина. – Она же опасна!
– Она твоя дочь!
– Мы должны ее обследовать. То, что она делает, ненормально, Ребекка. Она ненормальная. Когда ты наконец поймешь это?
– Никаких обследований не будет. Ни в коем случае. Я скорее уйду от тебя.
– И куда же ты хочешь пойти? Ты никуда с ней не уйдешь!
– Я отведу ее туда, где ее никто не найдет. Даже ты.
Сцена померкла. Коридор исчез, вместо этого мы оказались в домике в лесу.
Моя мама не улыбалась, когда обхватила мои руки и нежно гладила кончики моих пальцев. И даже во сне я чувствовала жужжание вихря на своей коже.
– Постарайся сказать мне, когда это снова случится, хорошо?
Я кивнула и посмотрела на свои маленькие ручки. Странное мерцание продолжало появляться, и это пугало мою маму.
– Ты обещаешь мне?
– Да,