Читать интересную книгу Очерки теории эволюции - Эрнест Викторович Ивантер

Между тем невозможно в одну шеренгу, в одномерную последовательность уложить все разнообразие форм живой природы.

Это понимал и Жан Батист Ламарк, один из первых биологов, создавший в начале XIX века стройное учение о прогрессе, которое выгодно отличалось от представлений Боннэ признанием нескольких линий прогрессивного развития. Согласно сформулированному Ламарком закону градаций, в каждом организме заложено особое «стремление к самоусовершенствованию» (прогрессу), которое и обусловливает направленность эволюции от простого к сложному. Это внутреннее стремление (I принцип градации, или эволюции) приходит в противоречие с необходимостью приспосабливаться к окружающим условиям, которые могут тормозить прогрессивное развитие (принцип нарушения градации, или II принцип эволюции). По Ламарку, причиной прогрессивного развития живой природы является сила, свойственная самой жизни и непрерывно стремящаяся к усложнению организации. Этой определяющей эволюцию живых организмов силе в известной мере противодействует изменяющая причина, которая проявляется, прежде всего, во влиянии условий окружающей среды, обусловливающем деформацию постепенного и прямолинейного хода усовершенствования организации животных.

Дуалистическое противопоставление причин прогрессивного развития и филогенетического приспособления выглядит у Ламарка так (цит. по изд. 1955 г.): «Станет очевидным, что то состояние, в котором мы видим в настоящее время животных, представляет собой, с одной стороны, результат возрастающего усложнения организации, стремящегося поддержать правильный ход градации, а с другой — результат влияния множества самых разнообразных обстоятельств, постоянно стремящихся разрушить этот правильный ход градации в возрастающем усложнении организации». Причины прогрессивной эволюции Ламарк видел, следовательно, не во взаимодействии организмов со средой, а в независимых от этого взаимодействия автономных, имманентных факторах и, таким образом, отрывал адаптацию от прогресса, противопоставляя их (Яблоков, 1968; Сутт, 1977).

Именно эти идеи Ламарка были впоследствии включены в качестве стержневых положений в теории К. Негели (1865), В. Гааке (1893), Т. Эймера (1887), Э. Копа (1904), X. Осборна (1908) и других сторонников ортогенетических концепций эволюции, суть которых сводилась к признанию нематериального фактора главной причиной органической эволюции в определенных направлениях. В их числе и более поздние концепции наших соотечественников — Л. С. Берга (1922), А. А. Любищева (1975) и некоторых других. Мы еще вернемся к этим представлениям, но прежде обратимся к классическому дарвинизму, и в частности к теории Ч. Дарвина, что поможет нам понять не только саму проблему направленной эволюции, движимой материальными по своей природе факторами, но и источники телеологических доктрин в решении этой проблемы (и, в первую очередь, ортогенетических), спекулирующих как на объективных трудностях процесса познания эволюционного прогресса, так и на формалистической трактовке дарвинизма (об эволюционных взглядах названных ученых см.: Филипченко, 1923).

Начнем с того, что Ч. Дарвин категорически отказывается от основной идеи Ламарка и, ссылаясь на принцип естественного отбора, утверждает, что «вовсе не существует врожденного или необходимого стремления всякого существа подниматься по лестнице организации» (Дарвин, 1875, цит. по изд. 1937 г.). «Боже, избави меня от ламарковских бессмыслиц вроде „склонности к прогрессу“», — так весьма эмоционально, но вполне определенно формулирует Дарвин свое отношение к ламарковскому объяснению прогресса через «стремление к усовершенствованию».

Во-вторых, Дарвин возражает против отождествления прогресса и развития. Согласно его взглядам, развитие в живой природе идет во многих направлениях, из которых важным, но отнюдь не единственным путем эволюции является прогрессивное развитие: «…мы видели, что так как специализация частей дает организму преимущество, то естественный отбор стремится к тому, чтобы сделать организацию каждого существа более специализированной и совершенной и в этом смысле более высокой; наряду с этим естественный отбор может сохранить многие формы с простой и неусовершенствованной структурой, приспособленные к простым условиям жизни, и в некоторых случаях даже может понижать или упрощать организацию, что делает такие упрощенные формы лучше приспособленными к их новым условиям». Здесь Дарвин высказывает мысль об объективной разнонаправленности органической эволюции, которая впоследствии была уточнена И. И. Мечниковым (1950), а затем уже на новой основе развита А. Н. Северцовым (1925, 1939). Опровержение понятия об автоматически восходящей эволюции — один из наиболее важных результатов дарвиновской революции в биологии (Майр, 1975), играющий важную роль в разработке общей теории развития и выполняющий существенную мировоззренческую, методологическую функцию.

Рис. 41. Схема дивергенции в процессе эволюционного развития видов и любых других групп (единственный рисунок, помещенный Ч. Дарвином в «Происхождении видов…»).

Наконец, третьим, важнейшим достижением теории Дарвина является сформулированный им принцип расхождения, или дивергенции, признаков, раскрывающий механизм видообразования, объясняя одновременно и возникновение различных направлений эволюции (рис. 41). Движущей силой дивергенции признаков является естественный отбор, под воздействием которого организмы стремятся занять возможно различные места в экономике природы (знаменитый закон «суммы жизней»).

Как справедливо подчеркивает И. И. Шмальгаузен (1969), «дивергенция форм лежит в основе всего эволюционного процесса. Вместе с тем это показывает, что эволюция вновь обособляющихся форм идет в различных, определенным образом характеризуемых направлениях. В этом выражается объективная направленность эволюционного процесса» (рис. 42).

Рис. 42. Расхождение по форме клюва у птиц семейства Drepanididae на Гавайских островах (Шмальгаузен, 1969).

Форма клюва указывает на разное питание. Все 19 родов и 40 видов этого эндемичного семейства произошли от одной родоначальной формы, близкой к обыкновенному щеглу.

Кстати, именно дарвиновский закон суммы жизней, согласно которому, по формулировке самого Дарвина, «максимальной суммы жизнь достигает при максимальном разнообразии», впервые должным образом ставит вопрос о глобальном эволюционном и экологическом значении биоразнообразия. Между тем в наше время все это выдается чуть ли не за фундаментальные новации и самые последние достижения современной науки.

Итак, с точки зрения классического дарвинизма движущей силой исторического развития организмов является естественный отбор, а не имманентное, присущее всем организмам стремление к усложнению организации, как это утверждал Ламарк. Направленность эволюции является результатом противоречивого взаимодействия внутренних (исторически возникшая организация развивающейся системы, подвергающаяся неопределенной наследственной изменчивости) и внешних (окружающая среда) факторов. При этом эволюционный процесс направлен в сторону поддержания и усовершенствования приспособленности организма или, иными словами, он есть адаптациогенез, т. е. приобретение адаптаций в процессе эволюции (Северцов, 1939; Шмальгаузен, 1940; Симпсон, 1948; Завадский, 1968). Отсюда ясно, что прогрессивное развитие — не единственное направление эволюции, а лишь частный случай адаптациогенеза. Помимо прогресса встречаются регресс, конвергенция, одноплоскостное развитие и т. д.

В этом одно из кажущихся противоречий в теории Ч. Дарвина. С одной стороны, Дарвин выделяет в качестве важнейшего способа выживания организмов прогрессивное развитие (критерий прогресса, по Дарвину, — «высота организации»), а с другой — неоднократно подчеркивает, что выживание организмов в борьбе за существование может быть достигнуто также путем сохранения приблизительно одинакового уровня организации или даже регресса, поскольку естественный отбор сохраняет наиболее приспособленные, а не наиболее высокоорганизованные формы. Причину морфофизиологического прогресса Дарвин видел в усложнении биотических отношений, неизбежно возникающих в результате дивергенции видов. Однако это усложнение не всегда провоцирует