Главный задумался. Всё это сработает, если его покровители тоже Драконы, а если это Волкодлаки? Нет, чушь, тогда его не выбрали бы Главным. Где это видано, чтобы ликаны терпели власть Драконов, если на то нет острой необходимости?
Ведь сначала покровители написали именно ему, а уж потом только доукомплектовали команду. Лигу неравнодушных. Страсть к пафосным названиям у Драконов в крови. Значит, решено.
Главный, быстро, но аккуратно обмакивая перо в чернильницу, составил ответное письмо. Осталось только отправить его по пневмопочте по обратному адресу. Забавно, он как-то поручил слуге проверить адрес, но тот так и не вернулся. А забавно, потому что на следующий день кто-то напал на Дракона в подворотне.
Не ранили, а лишь поцарапали щёку, от нападавшего разило выпивкой и страхом. Едва сделав выпад, он упал замертво.
Больше Главный узнать что-либо о покровителях Лиги не пытался. Страх и уважение к ним навеки поселились в его душе.
Глава 17
Дракон
— Могу я увидеть вашего хозяина?
Вопрос повис в воздухе, а носатый морщинистый слуга дознавателя, открывший дверь ровно настолько, чтобы было видно посетителя, продолжал смотреть на него с подозрением. «Шастают тут всякие», — говорил этот взгляд.
— Так могу или нет?
— Нет, — фыркнул наконец служитель Волкодлкака и хотел было захлопнуть дверь, но я ловко сунул ногу в щель и оттолкнул нахала.
— Только попробуй ещё сдвинуться с места, — произнёс я, накинув на неприветливого, но крепкого старика заклинание ментального плена. Он остолбенел, но продолжал вращать глазами в бессильной злобе.
Не обращая на него внимания, я толкнул дверь и прошёл в полутёмное помещение.
На прикроватной тумбочке горела масляная лампа, но её света было столь мало, что разглядеть помещение и обнаружить скрытые двери, не представлялось возможным. Ясно было одно: это комната слуги, того самого, что стоял сейчас у двери обездвиженным.
Значит, дальше должны быть покои господина. В комнатах стояла тишина, и нигде не было заметно ни движения, неслышно ни шороха. Возможно, Дазромака просто не было здесь, поэтому и слуга так ответил?
Но я решил проверить наверняка. Расколдовать слугу проще простого, только тот сразу поднимает шум, а мне хотелось поговорить с дознавателем без лишних ушей.
— Проходите, гранд Гумонд, я не сплю, — послышалось из соседней комнаты, стоило мне подойти вплотную к обнаруженной-таки двери.
Я толкнул её и оказался в слабоосвещённом просторном помещении, разделённом ширмой на рабочую и спальные зоны. Скорее всего, раньше эти комнаты предназначались для высокопоставленных господ или представителей высшего руководящего звена Кломмхольма.
Дазромак сидел за дубовым письменным столом, который был явно велик для его роста, казалось, что подросток, пользуясь отсутствием родителя, решил занять его место. В руках Волкодлака я заметил раскрытые письма, которые тут же были убраны хозяином комнат в верхний ящик.
Маленький ключик сверкнул серебряным бликом, Волкодлак поспешил спрятать его в кармане халата, накинутого поверх пижамы.
— Я работал перед сном, — пояснил он. — Когда луна идёт на убыль, братьям по расе приходится ложиться спать раньше прочих. Так о чём вы хотели поговорить?
— Как вы узнали, что это именно я? Услышали голос?
Волкодлаки обладали отменным слухом, но я говорил столь тихо специально, чтобы не дать дознавателю возможности узнать о моём приходе раньше времени. Предстоящему разговору внезапность моего появления пошла бы на пользу.
— Почуял огонь, — ответил Волкодлак с улыбкой, обнажив неполный ряд верхних зубов. — Моя мать была саламандрой, если вы пока не выяснили этого.
Вот так новость! Обычно Волкодлаки женятся на своих или прочих Истинных, хотя ведь на Приветственный бал некоторые ходят именно за тем, чтобы приглядеть себе жену. Те, кто не может рассчитать на договорной брак с влиятельным семейством.
— Так о чём речь, гранд Гумонд? У вас ведь наверняка найдутся более приятные занятия, чем беседа со мной?
Голубые глаза ликана сверкнули в полутьме. Догадался! Конечно, мы трое участвовали в зеркальном ритуале и узнали друг про друга такое, что было не предназначено для чужих. И всё-таки кое-что удалось скрыть. Например, моё былое пристрастие к Адамантовой жиле.
— Найдутся, — кивнул я. — Мы все приносим жертвы ради того, чтобы остановить эти опыты с ламиями. Об этом я и хотел с вами поговорить.
— В интересах следствия… — начал было ликан, но я перебил его:
— Мы не должны ничего скрывать друг от друга. Для вас это дело столь же значимо, как и для обитателей Кломмхольма. Я получил письмо из дома, попросил навести о вас кое-какие справки, и вот понял, что ваш покровитель, председатель Лиги Волкодлаков в Совете, специально отправил своего ставленника сюда, чтобы при удачном завершении дела добиться вашего повышения в Тайном департаменте.
Дазромак встал и развёл руками, а потом, не торопясь с ответом, зажёг свечи в канделябре, стоящем на подоконнике.
— Тогда вы понимаете, что в успехе дела я заинтересован больше прочих, — спокойно произнёс он не оборачиваясь. Я следил за его руками, державшими лучину: движения мужчины были точны и выверены. Он подносил огонёк на пару секунд, не задерживаясь ни на миг дольше, чем того требовало зажигание свеч.
— А вы заинтересованы в удачном исходе дела? — спросил Волкодлак и загасил лучину. — Или для вас всё происходящее лишь забавный опыт? Слышал, вы очень любили ставить подобные эксперименты в родной академии.
Что ж, намёк понят, о моём прошлом ликан проинформирован достаточно, чтобы сейчас стоять и насмешливо улыбаться.
— Тогда вы слышали и то, что мне подвластны такие зеркальные ритуалы, которые не смогут провести рождённые в Илиодоре. И то, что они помогут вам достичь цели, — ответил я, выдержав взгляд дознавателя. — Как, полагаю, и причина, по которой меня вышибли из Вильгемины. Или вы считаете, вразрез с официальным следствием, что я замешан в изготовлении Адамантовой жилы?
Он тут же сменил тактику и засуетился, в ликане появилась угодливость, присущая низшим чинам, которые так привыкли трепетать перед званиями и титулами, что иногда не видят за ними душу.
— Да вы присаживаетесь, гранд Гумонд. Что мы стоим, в самом деле?! Вас я ни в чём не подозреваю, но и вы согласитесь, что вам тоже выгодно раскрытие этого громкого дела. Такая слава вмиг вернёт вас на прежнюю должность, или вы сами верите, что готовы остаться в Кломмхольме навсегда? Истинным не место среди Пришлых, чтобы там ни писали в указах власть имущие. И Седьмой Драк с радостью отдаст за такого героя свою дочь.
Я сел в кресло напротив и улыбнулся. Общий язык с дознавателем мы нашли, теперь, пока я ему полезен, он не тронет Регину.
Странно, но упоминание в разговоре бывшей возлюбленной ничего не всколыхнуло в моей душе, а за ламию я переживал. Сказали бы мне об этом ещё полтора месяца назад, ни за что бы не поверил!
— И в знак нашего доверия я расскажу вам кое о чём. У меня есть достоверные сведения, что Адамантову жилу, которую используют злоумышленники, чтобы скрыть внешность, а я имею причины думать, что это так, изготавливают в лаборатории Кломмхольма. Пока я не могу официально объявить об этом, потому как «птиц» легко спугнуть, и они заметут следы. За моими шагами, скорее всего, следят, так что и искать лабораторию мне тоже нельзя. Как и вам. А вот вашей ламии такая работа под силу.
— Нет, — твёрдо ответил я. — Если она себя обнаружит, её устранят.
— Значит, будет другая. Мало ли их вокруг!
Улыбка ликана стала ещё язвительнее. Он пристально уставился на меня, ожидая реакции.
— Непопулярные нынче слова, гранд Дазромак, — ответил я, стараясь скрыть, что готов придушить его и посмотреть, как он будет корчиться, умаляя о пощаде. — В приёмной семье я иногда слышал подобные высказывания и о Волкодлаках, но отец никогда не поддерживал таких речей. «Каждый в Илиодоре имеет право на защиту государства, и не нам решать, кому здесь место, а чья роль в истории давно сыграна».