— Полностью согласен. Ваш отец очень мудр. Думаю, вам передалась эта его черта.
На последнем слове Дазромак сделал ударение. Некоторое время мы продолжали смотреть друг другу в глаза, а потом я встал и почти на пороге комнаты обернулся, чтобы бросить напоследок:
— Родиться Истинным ещё не значит им стать, гранд. Рад за нас обоих, нам повезло.
И вышел прочь, мимоходом, по щелчку пальцев освободив из ментального плена слугу ликана.
Можно сказать, из этой схватки мне удалось выйти победителем, но впереди меня ждала иная, которую я одновременно желал и которой имел все основания опасаться.
***
Когда гранд Рандал Гумонд прислал за мной слугу, я ощутила, как всё внутри сжимается от страха неизвестности. Нет, я не боялась самого акта любви, знала от Фарф, что ламии не испытываю боли при первом контакте, зато приобретают гораздо больше, чем теряют.
Новые силы, магия, бурлящая в крови, обострение чувств и недолгое утоление жажды, терзавшей душу, — всё это стоило того, чтобы отдаться даже незнакомцу. А тут речь шла о молодом Драконе. Как сказала бы Фарф, не стоит даже обсуждать, надо идти и действовать.
И я была готова. Пугало иное: меня действительно тянуло к преподавателю зеркальной магии и вовсе не потому, что он не раз помогал мне, и не потому, что спас от посягательств дознавателя и Нардика Стенсена. Внутренним чутьём ламии я ощущала, что стоит нам сблизиться и случится что-то не очень хорошее.
Нет, всё это лишь естественные в моём положении страхи! Дара прорицания у меня не было, так что нечего и выдумывать.
— Можешь идти, Морис, — мягко произнёс Дракон, встретивший нас на пороге своих комнат.
Слуга Дракона был ему под стать: такое же открытое лицо с восточными чертами, чуть смуглая кожа, достоинство, неведомое нашим слугам, привыкшим к безмерному превосходству хозяев. По возрасту они с Гумондом вполне могли сойти за братьев, но слуга не был Драконом, это я видела достаточно ясно.
Морис поклонился и молча вышел, аккуратно прикрыв за собой двери.
— Вы не обязаны, если не хотите, — произнёс Рандал Гумонд, видя, что я испытываю неловкость и всё ещё смотрю на закрытые створки, за которыми был коридор и путь обратно, в спасительную прохладу моей осиротевшей комнаты.
— Нет-нет, гранд, я всё решила.
Мои губы тронула улыбка, но посмотреть в сторону мужчины я себя заставить не смогла. Спасительная полутьма пришлась как нельзя кстати. Я слышала, что Драконы предпочитают яркий свет, и была приятно удивлена, обнаружив лишь пару канделябров, освещающих прихожую, служившую одновременно спальней для слуги.
— Вы голодны, я вижу, надеюсь, вы не откажитесь разделить со мной скромный ужин.
Он подошёл ближе и подал руку, будто мы находились на знатном приёме, где сияют тысячи свечей, а в зеркалах теснятся отражения сотни красавиц.
На самом деле я была не голодна, но этот ужин — лишняя возможность привыкнуть друг к другу. Рандал Гумонд вёл себя галантно и вежливо, впрочем, как всегда, и я была ему благодарна за то, что он оставил мне иллюзию выбора.
Мы прошли в соседнюю комнату, я стыдливо отвела взгляд от большой кровати, застеленной белоснежными простынями и одеялом.
Сев за стол, я взяла бокал, наполненный белым вином, источавшим аромат сладких груш, и произнесла:
— За успешное завершение этого дела. За то, чтобы невинные больше не страдали, а виновные понесли заслуженное наказание, — к концу тоста мой голос сорвался, а рука, державшая бокал, чуть не расплескала вино.
— Уверен, что так и будет, — поддержал Рандал, и в его глазах снова заблестели огненные искры. — Дазромак докопается до истины, а я позабочусь о том, чтобы он не забыл её огласить.
— Думаете, у него появится такое желание?
— Мало ли. Может, желание будет и не его, а тех, кто держит руку на пульсе и призван не допустить обвинения Истинных рас. Подумай сама, Регина, только представь, что если ты права, и тогда за тобой присматривал один из них. Я доверяю тебе, поэтому сейчас скажу то, о чём можно было умолчать, но не хочу, чтобы между нами было недопонимание и недомолвки.
Рандал, а я почему-то больше не хотела называть его ни грандом, ни по фамилии, пригубил вино и, поморщившись, отставил бокал. Драконы любят напитки погорячее, с более выраженным привкусом, и то, что он выбрал для ужина именно вино, говорило о многом. Например, о том, что Дракон хотел сделать мне приятное и немного расслабить.
— Помнишь, у тех, кого ты чувствовала и видела во время зеркальных ритуалов, был двойной контур?
— Да, — кивнула я и, отрезав маленький кусочек жареного ягнёнка под белым соусом, отправила его в рот. Когда я нервничаю или думаю, на меня нападает зверский аппетит. Особенно ярко проявляется страсть к мясу. Змеиная сущность не приемлет вегетарианских закусок. — Будто у существа две тени.
— Это говорит только об одном. Они находятся под действием Адмантовой жилы. Слышала о таком зелье?
— Только о том, что оно входит в список запрещённых.
— Верно. Оно способно изменить внешность принявшего настой, обострить магию, бурлящую в его крови. Но, если злоупотребить им, можно сойти с ума. Существу, применявшему зелье, кажется, что он может всё, что нет преград его могуществу. Алчный становится скупцом, трясущимся над каждым сеутом даже в чужом кошельке, ловкий проявляет чудеса гибкости и хитрости, наделённый властью считает других слепыми и беспомощными кротами, неспособными сделать шаг при дневном свете.
— Тогда зачем они это делают? — ахнула я и посмотрела в свою опустевшую тарелку. Змеиная сущность проявлялась всё сильнее. Получив первую пищу, она требовала иных удовольствий.
Голова кружилась от вина, и в свете свечей мужчина напротив приобрёл в моих глазах особую привлекательность. Рандалу даже не надо будет меня соблазнять, я чувствовала зов своей плоти, которая наконец получила шанс утолить жажду, силу которой не уменьшит даже порция свежей тёплой крови.
— Давайте потанцуем, — улыбнулся Рандал и встал, подав мне руку. Огонь в его глазах разгорелся ещё ярче, так что одновременно было больно смотреть и не удавалось даже на миг отвести взгляда.
— Но музыка?
— Уже звучит, Регина. — Он щёлкнул пальцами, и откуда-то полилась томная, тягучая, как карамель, мелодия.
Под неё нельзя кружить в вальсе, но можно и нужно двигаться медленно, оставляя руку в руке партнёра. Я не знала этой мелодии, в ней слышались надрывные ноты скрипки или виолончели, тонкое позвякивание колокольчиков, придающих музыке восточный колорит.
Мы танцевали, глядя друг другу в глаза, и вскоре я потеряла счёт минутам. Не помню, как мы начали целоваться, его губы были мягкими и пахли лесными травами, а я сделалась пушинкой, зажатой в ладони. Отпустишь — взлечу к потолку.
— Я сначала обращусь. В первый раз всегда так. Вам придётся победить мою змеиную сущность, — прошептала я, не в силах отвести взгляда от огня, полыхавшего в его глазах. Томление в груди росло, ещё секунда, и я потеряю над ним власть!
— Нестрашно, — ответил он и выпустил меня из объятий. Наши взгляды разъединились, руки разомкнулись, и всё же магия драконьего огня продолжала действовать.
Это универсальное средство, благодаря которому жертвы мужского обаяния сами шли к Дракону в лапы. Я где-то читала, что для этой расы очень важно быть у девицы первым, это как жертвоприношение Древних, своеобразный договор между девой и Драконом, по исполнении которого она может потребовать взять её в жёны.
Но у нас ламий всё иначе. Наша раса тоже имеет свои ритуалы. Если кто захочет обесчестить ламию, тот должен вначале побороть её в змеином обличье. Так нами гарантировано овладевает сильный, а это влияет на потомство.
К счастью, времена, когда от каждого соития могли рождаться дети, давно миновали. Но ритуала это не отменяло.
***
Боль пронзила все кости. Я застонала, почувствовав сгущающуюся тьму, и вскоре упала на пол, сделав знак Рандалу не приближаться. Минута — и всё будет кончено. Онемение, начавшееся в кончиках пальцев ног, достигло груди.