— Какие колебания? Какой баланс? Ты дунул что ли, пока твой кореш не видел?
Бэтмен усмехнулся и глянул на товарища, который все так же неподвижно стоял у двери.
— Ты, — Бэтмен указал на меня пальцем, — тоже создаешь колебания. И тебя бы тоже стерли, но ты оказался слишком хитрожопым. Не светился особо, и колебания испускал слишком слабые, чтобы мы могли тебя сразу заметить и отыскать. У новичков обычно крышу рвет от открывшихся возможностей, и они быстро становятся видны на радарах. Мы их находим, и обнуляем. Но ты… Ты достаточно долго был в тени.
— И что вам теперь от меня нужно? — я опять перешел к главному. — Хотите обнулить?
— Мы хотим, чтобы ты не отсвечивал. Не играл в Супемена, не становился Доктором Зло. Чтобы не лез, куда не нужно, не менял ход вещей. Не светил свои способности на камеру, не пытался стать президентом и влиять на мировую политику и экономику.
— И все? — не поверил я. — Если я не буду путаться под ногами, вы оставите мне способности?
— Именно.
— Окей, — я потер ладони о колени. — Теперь вопрос на миллион. На Ларису вы напали?
Бэтмен усмехнулся.
— Серьезно? — он посмотрел на меня осуждающе. — Думаешь это мы?
— Не мог не спросить, сам понимаешь.
— Нажил врагов — разбирайся сам. Но! — он поднял вверху указательный палец.
— Но не отсвечивай?.. — продолжил я за него.
— Умница. Садись, пять.
— А почему ты сразу не вырубил меня в торговом центре и не приволок сюда? К чему была вся эта беготня?
— К тому, что воля у тебя прокачана больше, чем сила. Ты был закрыт для контакта, а после случая в пабе ушел в глухую оборону. Но теперь — сам нас позвал. А это как пригласить домой вампира. Одно единственное «да», и лазейки открыты.
— А что если я понавешу крестов на окна, разложу по подоконнику чеснок?
Он пожал плечами — «попробуй».
— А мужик, который меня обратил, он тоже из ваших?
— Да, был из наших.
— Был?
Бэтмен вздохнул.
— Паша выбрал не ту сторону… — начал он. — И инициировал тебя в общем–то случайно. Он был ранен и хотел тебя высушить, забрать твою жизненную силу и подлечиться за твой счет, но, к твоему счастью, что–то пошло не так.
— То есть, можно лечиться, используя чужие жизни?
— Нет! Нельзя. — резко ответил он, и я инстинктивно подался назад. — Если попробуешь, мы и о тебе очень скоро начнем говорить «был».
— Не та сторона силы?
— Вторая пятерка за урок! — Бэтмен обернулся к мужику у двери. — А он умнее, чем кажется, скажи!
Мужик хмыкнул, а я задал еще один вопрос, обжигавший мне язык:
— И как мне выбрать «ту» сторону?
— А тут все зависит только от тебя. Нет единой системы, нет единого развития для всех. Каждый инициированный — уникален. У каждого свои таланты, свои возможные ступени развития. И все видят их как–то по–своему. Паша один раз оступился. Случайно, не по своей вине. И это послужило тому, что он теперь — «был». А ты пока «есть». Понимаешь?
— Вы убили его за то, то он оступился? — спросил я не понимая, запугивают меня или просто вводят в курс дела.
— Понимаешь ли… Незадолго до встречи с тобой его сбила машина. Он был сильно ранен и с перепугу отнял часть здоровья у женщины, сбившей его и выскочившей затем ему на помощь. Он сам не понял, как так случилось, но часть ран затянулась, а женщина за пару секунд постарела лет на десять. Волос коснулась седина, на лице углубились морщины. Медики сказали, что это от стресса — она испугалась, перенервничала. Но Паша понял, что произошло, и скрыл это в своем отчете. Само сокрытие факта не стало бы серьезной проблемой, но он в тот день открыл для себя новые горизонты, к которым решил прикоснуться. Назовем их условно темными умениями. Они запрещены, и он это знал. И ты теперь тоже знаешь, — Бэтмен бросил на меня многозначительный взгляд. Я уловил очередную угрозу в его словах, но никак не среагировал.
Он продолжил:
— Ему захотелось выйти из системы, выйти из–под контроля. Захотелось самому создавать правила. Самому решать, что делать. И он начал развитие в направлении, за которое выносится высшая карательная мера — стирание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Смертная казнь?
Бэтмен кивнул:
— К сожалению, иногда у нас просто не остается вариантов.
— А обнулить? Разве нельзя просто лишить способностей и стереть память?
— Обнулить можно только на начальном этапе, а он этот рубеж давно переступил.
«Давно переступил»…
Эта мысль меня порадовала. Не потому, что меня радовала чужая смерть, а потому, что я свой рубеж тоже давно переступил, а значит — нарисовался, хрен сотрешь. Способности у меня отнимать точно не будут.
— А просто стереть память, не вариант? — начал прощупывать я.
Мои проблемы с памятью могли иметь схожие корни. Если я учудил что–то похожее, кто–то мог стереть мои воспоминания, чтобы не дать мне ступить на темную сторону.
— Нет, — категорично ответил он, мотнув головой. — Если начинаешь прокачиваться в определенном направлении, это меняет тебя. Твои пути развития становятся вполне определенными: ты видишь все меньше вариантов для развития в «свете», и все больше в «тьме». И поэтому нам иногда приходится принимать сложные решения, но мы никогда не делаем этого без особых причин и неопровержимых доказательств вины.
— Значит, вы просто пили кофе в свой обеденный перерыв, а потом собрали команду и пошли валить своего приятеля, который пошел качаться в другую качалку? Такая вот у вас обычная «офисная» работа, за которую платят хорошие деньги?
— Нет, не совсем так, — ответ прозвучал настолько буднично, что стало не по себе. — Команду мы собираем, когда нужно повлиять на колебания. А стиранием занимаются… Как бы объяснить, чтоб ты понял?.. — он на мгновение замер, подбирая слова. — Этим занимаются наши «фрилансеры».
Впервые в жизни от этого слова у меня по коже побежали мурашки.
— Они не входят в штат, но всегда готовы засучить рукава, — закончил он.
Я сразу представил себе вольных стрелков, способных из–под земли достать кого угодно.
Вот кого «костюмчики» спускают с цепи — наемников, делающих грязную работу.
— Слушай, мужик… — начал я, но Бэтмен меня перебил:
— Андрей. Меня зовут Андрей. Ты же меня уже просмотрел, к чему скромничать?
— Хорошо. Андрей… Ты дашь мне посмотреть мое досье? Мне кажется, мы с тобой отлично поладили, и ты мог бы существенно облегчить мне задачу.
Он усмехнулся и сцепил пальцы в замок.
— Мне кажется, я уже дал понять, что досье — только для сотрудников «офиса». Мы притащили тебя сюда не для того, чтобы решать твои проблемы, а для того, чтобы ты понял, чего от тебя хотят, и не создавал колебаний.
— Иначе что? Сотрете?
— Смотря насколько заколебешь.
Он вдруг поднес руку к уху, и я понял, что ему дают указания через наушник.
— Ладно, передам… — буркнул он и посмотрел на меня. — Готов отправиться домой?
Ответить я не успел, в глазах поплыло. Андрей подошел ко мне и поднял с подлокотника черный мешок.
— Что? Опя–ать… — Язык стал ватным, я начал заваливаться на спинку кресла.
— Она просила передать, что ты поврежден, — сказал он, натягивая мешок мне на голову. — Сказала, ты должен знать.
Кто такая «она» и почему поврежден, узнать я не успел. Тьма и забытие скрыли меня под своим покровом.
Глава 17
Он бросили меня спать на лавочке возле Юркиного подъезда, и если б не моя способность считывать воспоминания, я мог бы решить, что все это мне приснилось. Загадочные мужички с суперсопосбностями, работающие в офисе? Хрень какая–то! С другой стороны, если меня тошнит от мысли быть винтиком в системе, то нельзя исключать факт, что кому–то это может очень даже нравиться. Возможно, это придает им значимости, наделяет их жизнь смыслом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А в моей жизни пока одна простая цель — понять, что случилось полгода назад. Понять кто я. Действительно ли недозлодей, как окрестил меня Юрка, или я… Кто?