— Что?.. Ты что–то нашла?
— Кажется да, смотри!
Она подскочила на месте и наклонилась ко мне, разворачивая ноутбук.
— Нифига она не в санатории!
Я увидел высокий железный забор, кирпичные столбы которого обвевал плющ. За забором виднелось двухэтажное здание с решетками на окнах.
— Видишь? — пытливо спросила Алена. — На втором этаже!
Я провел по тачскрину и увеличил фото. Темноволосая девушка стояла у окна, прижимая ладонь к стеклу.
— И?
— Это не санаторий, — взволнованно сказала Алена, — это дурка!
— Что?
— Желтый дом. Кукушечная. Шизиловка. Палата номер шесть.
— Да понял я, понял. Она–то там что делает?
— Не знаю… Но они это явно скрывают.
— Ну знаешь, не удивительно. Кому захочется рассказывать, что у супруги проблемы с кукухой. Тем более, когда все так и норовят узнать все грязные подробности. А она родителей потеряла. Да и мало ли еще причин может быть.
— Ну да, — согласилась Алена, погрустнев.
— Ты про меня лучше что–нибудь нарой, у нас не так много… — я не договорил. Услышал щелчок из коридора — скорее всего, дверной замок.
Приложил палец к губам, и Алена все поняла. Махнул ей рукой, чтобы скрылась за мной. Она аккуратно положила ноутбук на диван и скользнула за меня, коснувшись пальчиками моего предплечья. Встала очень близко — я почувствовал отрывистое дыхание на своей коже.
— Не бойся, — прошептал и похлопал ее по руке, чтобы дать понять, что она в безопасности, — я разберусь.
Связанная девушка в кресле пошевелилась, но ни вопить, ни дергаться не стала. Она знала того, кто вошел, и наверняка решила, что уже спасена.
— За дверь, — скомандовал я Алене.
Если это не Вовка, а кто–то из его парней, нам может не поздоровиться. Такие ребята сначала стреляют и только потом спрашивают «кто там?»
Не знаю, что меня удивило больше: что Алена послушно скрылась за глухой дубовой дверью, открывающейся внутрь кабинета, или что сделала это настолько беззвучно.
Сам я встал с противоположной стороны, прижался к стене. Ослабил галстук, стянул с себя и бросил на диван — не нужно мне тут лишних удавок на шее.
Из разученных навыков у меня был «Соколиный глаз», но не было ничего связанного со слухом. Боевой режим позволял понизить чувствительность к боли и усилить атаку, а когда я входил в раж — обострялись интуиция и другие чувства. Но я почти никогда не отдавал себе отчета в том, что делаю. Это было похоже на творческий экстаз — действовал вне логики, на инстинктах, на волнах переполняющей меня энергии. И сейчас мне нужно было попытаться вогнать себя в такое же состояние до того, как в комнате появится, вошедший в квартиру человек. Я не знаю, один он или нет. Не знаю, вооружен ли. Не знаю, пришел ли защищать имущество Вовки или вытрясти из меня мозги. Тот, кто избил Ларису, точно не желал мне добра, но и условий своих не выставил, поэтому я все еще не до конца понимал в какую игру ввязался.
«Джарвис, помогай», — привычно подумал я.
Никаких подсказок в этот раз не высветилось. Джарвис не предложил воспользоваться какой–либо абилкой и не перекинул в боевой режим.
«Что ж… разберусь сам».
Сначала я услышал, как бьется мое сердце, как оно гулко отдается внутри глухим «бам, бам», словно метроном. А потом услышал шаги. Медленные, но недостаточно тихие. Паркетный пол и тяжелые ботинки — не самое лучшее сочетание. Кто–то шел к нам, и этот кто–то был один. Скрываться дальше не было смысла. С одним я точно расправлюсь, если сделаю все правильно.
— Во–ов? — крикнул я. — Это ты?
Шаги на мгновение замерли, но ответа не последовало.
Я сдернул с торшера абажур, наступил на подставку и дернул вверх — резная деревянная ножка хорошо легла в руку.
— Я без приглашения. Надеюсь, ты не против.
Потянулся к раскиданным по дивану бумагам. Ухватил стопку потолще. Опять прижался к стене. Вслушался.
Шаги в коридоре стали осторожнее, мягче, но я все равно их слышал.
Глубокий вдох.
Бам, бам.
Бам, бам…
Выдох.
Шаг, другой… Позади меня, ровно через стену.
Еще шаг.
Я рванул вперед, веером швырнул в проем документы. Белое неоднородное облако из листов формата А 4 сработало не хуже дымовой завесы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я услышал короткое «пу» и хруст пробитой бумаги слева от себя.
Отлично, теперь я знаю, где ты! Ждать, второго выстрела не стал, замахнулся и рванул вперед. Слепой удар пришелся мужику между шеей и плечом, и я услышал сдавленное полное боли «ах», и как хрустнула под ударом ключица.
Второе «пу» раздалось совсем рядом, но опять не достигло цели.
Следующий мой удар пришелся мужику в живот, от которого он согнулся. Третьим ударом я выбил из его руки ствол.
— Ну хватит! — услышал я раздраженный отрывистый Вовкин приказ. — Не надо калечить моих людей.
Я понял, что обращаются ко мне. Отступил на шаг от мужика, прижимающего руку к перебитой ключице. Свою импровизированную биту из рук не выпустил, покосился на Вовку.
Тот стоял, прислонившись к двери, держал в руках пистолет.
— Никаких больше драк, — убрал в кобуру и медленно пошел мне навстречу. — Давай что ли поговорим, раз ты настолько неугомонный.
* * *
Стреляли в меня, как оказалось, дротиками. Не пулями, а усыпляющими ампулами. Одна из их пробила мне куртку, висящую на спинке кресла. Юрка бы сказал, что я совсем не умею беречь обновки.
Пока я разглядывал мелкую круглую дырочку и дротик, оставивший мне ее, Вовка отдавал приказы своему человеку. После того как тот отвязал девушку и вызвал другого бугая себе на замену, получил команду направится к медикам в «ТехноДрайв» для осмотра ключицы. Девушку ему было велено взять с собой. Как я понял, штатный психолог в их команде тоже имелся.
Несмотря на будничный тон беседы, я все еще предпочитал оставаться в боевом режиме. Держал руку на пульсе, как говорится.
Когда с указаниями персоналу было покончено, Вовка вошел в кабинет и обратился уже ко мне:
— Что ж… у тебя, наверное, много вопросов?
— Много, — ответил я. — Ты не представляешь, насколько много.
— Хорошо, — сказал он, — хорошо…
Прошелся по комнате, разглядывая раскиданные по полу бумаги. Бросил долгий взгляд на ноутбук, наверное, оценивая, что я мог из него узнать, затем сел в кресло, где до этого сидел я и уставился на двери.
— Алена к нам не присоединится? — спросил он, чем слегка меня огорошил.
Во–первых, он знал, что она прячется в комнате, во–вторых, знал, как ее зовут. Либо все это время за нами наблюдали, либо кто–то сдал, что мы вломились в его квартиру. Но тогда все еще оставалось загадкой, как он узнал ее имя. Этот факт почему–то заставил меня нервничать. Создалось впечатление, будто я участвовал в пьесе, не понимая свою роль. Или в каком–то пранке, где все, кого я знаю — участники представления, и только я один — ничего не подозревающая жертва розыгрыша. Противное чувство. Зудящее. Ноющее.
Я инстинктивно дернул головой, пытаясь прогнать эти мысли, словно надоедливые сообщения интерфейса. Взял себя в руки.
— Ален, — постарался придать голосу невозмутимости, — все хорошо, выходи.
Дверь медленно сдвинулась, и Алена шагнула ко мне. Она тоже не хотела выглядеть растерянной и пыталась сохранить покерфейс. При всех ее талантах, именно это удавалось ей из рук вон плохо: газа блестели, оценивающе бегая по Вовкиному силуэту, и напряженные подрагивающие губы выдавали волнение.
— Присаживайтесь, — сказал Вовка, махнув рукой в сторону дивана. — Чувствуйте себя как дома.
Последнюю фразу он произнес так, чтобы мы с Аленой ясно услышали в ней укор.
Глава 19
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты прекрасно выглядишь! — Вовка расплылся в улыбке. — Хороша как майская роза. Впрочем, как и всегда… — Пробежал по Алене взглядом словно ощупывая. — И открытые плечи тебе идут. Подчеркивает шею и изящные ключицы. Чаще такое носи.
Алена смутилась, вопрошающе на меня посмотрела, как будто я мог объяснить ей, что происходит. Но и я сам не понимал. А Вовка все продолжал облизывать ее взглядом.