— Как же вы жили в своем городе? Есть ли у вас вообще светское воспитание?
— Светское? Думаю, да… Но при чем здесь воспитание?
— Как вы будете проводить балы, званные вечера, светские приемы?
— Думаю, я справлюсь…
— Думаете? А кто будет точно знать? — едко спросил Рейв.
— Разве вы не должны спрашивать разносторонне? Вряд ли людям будет интересно читать однообразную статью. Хотя вашим читателям уже не привыкать. — парировала я, среди борзописцев раздался одобрительный смешок, на который я оглянулась — меж неприязненно искаженных лиц только один молодой мужчина выглядел приветливо.
А господин Рейв возмущенно фыркнул и раздулся, чем еще больше стал походить на откормленного кабанчика.
— Раз вам угодно, мы сменим тему. — согласился он, проглотив мою издевку. — Расскажите о вашей любви с наследным принцем?
— Что именно я должна рассказать? — спросила я, мне почему-то упорно казалась, что я нахожусь на допросе, хотя на допросе хотя бы можно хранить молчание.
— Когда вы поняли, что любите его?
— Я не смогу сказать вам точную дату и время, простите.
— А вы вообще влюблялись? Может, нет? Брак ради выгоды? Он возможен…
— На что вы намекаете? — оборвала его я. — По-моему, у вас нет права упрекать, оскорблять или злословить обо мне.
— Как можно, Ваше Высочество! Как можно! Раз о вашей любви вы говорить не хотите…То ответьте мне, как вы относитесь к бурной личной жизни вашего будущего мужа? Или вы к этому равнодушны?
Я долго пыталась подобрать нужные слова, чтобы к ним не смогли придраться.
— Бурная личная жизнь была в прошлом, — заметила я, — до меня, а наше совместное будущее прошлым омрачено не будет.
— Похвально, похвально, главное, чтобы вдруг будущее не стало походить на прошлое, принцесса. Как вы сами считаете, вы готовы стать королевой?
— Думаю, да.
— Хорошо, а скажите мне три главных правила любой королевы?
— Я… — я запнулась. — Справедливость…
Я крепко задумалась, в голове перебирая качества, а потом поняла, что мою заминку приняли за незнание. Стало до слез глупо и стыдно.
— Ваши увлечения?
— Я люблю читать, рисовать, ездить верхом…
— А, как вы считаете, что вы можете дать нашему королевству? Какими качествами вы послужите ему?
— Я не знаю…
Дак Рейв откинулся на спинку стула, довольно потирая руки. А я пристыженно опустила голову. Когда же это все закончится?
— Я узнал, что ваш род Льере длиной только в два поколения. Поколение ваших родителей и вас. — Усмехнулся борзописец. — Вы никогда не знали своих дальних родственников? Не знаете, почему? Может, Льере выходцы из другого рода, рода предателей, изменников, преступников?
— Что? — я резко подняла голову, тряхнув волосами. — Прошу прощения, но это уже слишком. Вы не имеете никакого права оскорблять мой род. В одной капле крови любого из нашего рода чести и благородства больше, чем в вас целиком.
Я поднялась, с грохотом отодвинув стул.
— Аудиенция закончена. — бросила я уже через плечо, когда выходила из зала.
Вечером я сидела в кресле, поджав ноги, и бездумно накручивала локон волос на палец. Жалость и отвращение к себе грызлись между собой, я так вымоталась за сегодня, никогда не чувствовала себя настолько усталой.
В дверь постучали. Я даже не шелохнулась, продолжая бездумно глядеть на покачивающуюся от сквозняка ткань балдахина.
Генри зашел и бесшумно подошел к креслу, потом присел на краешек подлокотника.
— Из девяти рукописей только одна в твою пользу. — тихо произнес он.
— Почему королевский дворец позволяет борзописцам писать всякую ерунду и выдавать их за правду? Люди же читают… И что подумают обо мне?
— Ну свобода слова влияет на спокойствие народа, — пояснил принц, — но ты не переживай, в столичный гаттер мы постараемся не пропустить их, но скорее всего они просочатся где-нибудь еще.
— Спасибо, успокоил, — хмыкнула я.
— Агата, с борзописцами надо уметь себя вести, надо им понравиться.
— Или просто уметь им заплатить, — буркнула я.
— Теперь я понял, кто будет разводить коррупцию в моем государстве, — улыбнулся Генри.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я улыбнулась и шутливо пихнула его в бок, а потом снова стала серьезной:
— Не получится из меня королевы. Я буду самой худшей королевой за всю историю…
— Зато на твоем фоне я буду самым лучшим королем… — кивнул Генри, а потом, опережая мои возмущения, приобнял за плечи, — а если серьезно, то я всегда буду с тобой рядом, Агата. Мы будем лучшими королем и королевой, ты веришь мне?
Он испытывающе заглянул мне в глаза, и сколько уверенности, силы, защиты исходило в этот момент от него. Я хотела ему верить, стать беззащитной, робкой… Я так хотела, чтобы обо мне заботились, оберегали. И неужели я нашла такого человека? Может, я уже обрела любовь? Вот он, мой мужчина, передо мной.
— Я..верю… — выдохнула я перед тем, как наши губы слились в нежном, ласковом поцелуе.
Едва Генри стал настойчивее, я отстранилась и лукаво прошептала:
— Ваше Высочество, пока что я еще не ваша жена, держите дистанцию!
Генри недовольно поморщился, но оставил свои аргументы при себе, хотя все же веско заметил:
— Ну это всего лишь вопрос времени, моя леди.
— Ну вот и будьте терпеливыми, — улыбнулась я и прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо.
В его объятиях было так уютно и спокойно. Так вдвоем мы просидели до поздней ночи, наслаждаясь теплом друг друга, а потом я задремала, и Генри перенес меня на кровать, заботливо укрыл пледом и ушел.
Всю ночь мне снились приятные, яркие сны.
Глава 10, в которой я надеваю траурное платье
Я открыла глаза и со счастливой улыбкой потянулась. Солнечные лучи прорывались в комнату теплыми полосками света. Я бодро спрыгнула с кровати, умылась и причесалась. Даже умудрилась самостоятельно управиться с корсетом, так что Гретту точно терпеть не требовалось. Чудесное настроение рвалось наружу в это умиротворенное, доброе утро. Я была уверена, что сегодня будет просто прекрасный день, а разве могло быть иначе? Я принцесса, у меня самый прекрасный принц, мой жених… Все будет просто замечательно!
Если бы я знала, как ошибалась. Если бы я только знала.
О смерти короля мне сообщила вбежавшая впопыхах служанка.
Милая и молоденькая девушка, она, задыхаясь от переизбытка эмоций, выпалила все, едва распахнув дверь:
— Король умер! Его Величество! Мертв! Ваше Высочество… Такая трагедия!
Я вздрогнула и с непониманием посмотрела на служанку, на моих губах еще играла счастливая улыбка. А потом вырвался какой-то ироничный смешок:
— Что?
Но служанка, напоследок махнув рукой, уже неслась дальше по коридору. Осознание пришло мгновенно и резко, будто на меня вылили ушат ледяной воды… Король умер…Я тупо уставилась в стену… Что за бред? Как такое возможно? Неужели он чем-то болел? Так вот почему он устроил этот абсурдный отбор, это была его последняя надежда женить сына….
А потом я застонала, прижав ладони к губам:
— О нет… Генри…
Его, наверное, лишило всякой опоры известие о кончине отца, как ему должно быть сейчас плохо, больно и страшно… Мой бедный-бедный принц… Мой Генри…
Я выбежала из комнаты и бросилась к Западному крылу. Я должна быть рядом с ним в этот момент, разделить эту боль, его нельзя оставлять одного. И пусть я никогда не умела успокаивать людей, тем более при таких трагедиях. Я всегда терялась при виде чужих слез, но я должна была попытаться ему помочь.
С Генри я столкнулась в одном из залов. Честно, я ожидала его увидеть убитым горем, подавленным, не находящим себе места… Но он стоял с какими-то людьми и Селицией и спокойно с ними беседовал. Равнодушное лицо, бледное, серьезное. Я замерла, растерявшись. Неужели такая выдержка? Да и в моей поддержке, кажется, не особо нуждались…
— Генри? — позвала я.
Он обернулся, замечая меня, я робко улыбнулась. Он кивнул своим собеседникам и подошел ко мне.