Оскар. Вы так думаете?
Бернарде. Да вы сами знаете не хуже нас… Между прочим, у вас великолепное строение черепа… Я немножко разбираюсь во френологии[31]… У вас есть бугорок проницательности… Но вы и не из дотошных: вы не позволяете себе роскоши рассуждать, ни во что не вникаете, а прямо идете к цели. Так и надо!
Оскар (смеясь). А что ж? Я верю медицине, в частности – вам, доктор.
Бернарде. Я вам не зря сказал насчет бугорка проницательности!.. Кто же будет на нашем завтраке?
Оскар. Многие из наших товарищей, из наших самых выдающихся друзей не придут.
Бернарде. Где же они?
Оскар. Как всегда, у Итальянцев[32]. Сегодня генеральная репетиция оперы Тимбаллини.
Бернарде. Да, верно!.. Феноменальный талант! Мы непременно должны устроить ему триумф! Он нас отблагодарит за границей!
Оскар. Зато у нас будет Дютилье, наш знаменитый книгоиздатель; Дерузо, наш знаменитый художник; Сент-Эстев, наш знаменитый романист; Монлюкар, наш знаменитый… не знаю, как его назвать…
Бернарде. Экономист, наш знаменитый экономист!
Оскар. Вы все в один голос говорите, что это очень умный писатель!.. Но вот что странно: латынь я понимаю, а его понять не могу!
Бернарде. Да его никто не понимает!.. И в этом залог долговечности его славы. Когда кто-нибудь из нас, набравшись храбрости, скажет в салоне про его книгу: «Это гениально!..» – все думают: «Бедняга! Стало быть, он ее читал!» – и из сострадания верят ему на слово… Кто там станет проверять!.. Ну а еще?..
Оскар. Еще я пригласил моего родственника, пэра Франции, графа де Мирмона с женой, с моей очаровательной кузиной!
Бернарде. Превосходно! Мне как раз надо с нею поговорить… Граф изъявил согласие?..
Оскар. Сказал, что с большим удовольствием…
Бернарде. Отлично!.. Значит, придет.
Оскар. Правда, кажется, это неудобно его жене – она собиралась на торжественный утренник в консерваторию…
Бернарде (качая головой). Ну, значит, не придет.
Оскар. Он же мне обещал! А если Сезарина не хочет, то это дело ее. Стану я церемониться со своей двоюродной сестрой!.. Ведь она же мне доводится двоюродной сестрой: ее отец – родной брат моего отца, дровяника из Вильнёв-на-Йонне… Разница между нами та, что наша семья богатая, а ее – нет… Ей пришлось поступить классной дамой в пансион… Я это очень хорошо помню…
Бернарде (прерывает его). Вот об этом бы лучше не вспоминать.
Оскар. Я как раз на днях ей об этом напомнил.
Бернарде (холодно). Послушайте, дорогой мой: вы человек сообразительный, вы поймете меня с первого слова. Если вы хотите чего-нибудь добиться для себя самого или же для своих друзей от пэра Франции графа де Мирмона, обратитесь сначала к его жене…
Оскар (в изумлении). Позвольте!.. Но ведь это же более длинный путь…
Бернарде (холодно). Напротив: самый короткий! У графа де Мирмона, бесспорно, есть имя, но имя не громкое, он продвигается по службе медленно, хотя никогда не отступает… В тысяча восемьсот четвертом году он стал членом консервативного сената[33], и с тех пор единственной его заботой было сохранить за собой все свои прежние должности, что ему и удалось: у него их восемь!..
Оскар. Восемь должностей!
Бернарде. Восемь! И этот пэр Франции все так же заседает в Люксембургском дворце, как заседал и при Реставрации. Он враг потрясений, всего, что может повлечь за собой какое бы то ни было перемещение, он сторонник тех, кто не лезет вперед, он убежденный приверженец того, что есть, но такой приверженец, который держится в тени и ничем себе не напортит… Слава для него не блеск, а покров темноты; он не любит, чтобы о нем говорили, он укладывается в постель за два месяца до очередного политического кризиса или же до дебатов в парламенте… Я его знаю лучше, чем кто-либо: ведь я его домашний врач. Так вот, мы с ним выздоравливаем только после окончания дебатов… А во всем остальном это прекрасный человек, воображающий, что натура у него властная, между тем как он вечно у кого-нибудь на поводу… В настоящее время он на поводу у собственной супруги, а вот уж супруга ни за кем на поводу не пойдет… Мое дело вам сказать, а вы делайте свои выводы… Характер человеческий проявляется не только в чем-нибудь важном, но и в мелочах, и вот я вас предупреждаю заранее: если Сезарине наш завтрак не угоден, ее муж не придет.
Оскар. Вы ошибаетесь!.. Он вчера вечером дал мне слово.
Бернарде. Это не важно!
Оскар (смотрит в окно). Погодите, погодите!.. Слышите? Во двор въехала карета… Это их карета… Они первые! Теперь будете мне верить?
Бернарде. По правде сказать, нет!
Оскар (направляется к выходу). Пойду встречу их внизу! (Возвращается.) Ах, боже мой!.. Совсем забыл!.. Я хочу вас познакомить с одним новым другом.
Бернарде. Кто такой?
Оскар. Он адвокат.
Бернарде. Ничего не имею против, он может быть полезен – адвокаты произносят речи, шумят… Что же в нем хорошего?
Оскар. Он широко образован.
Бернарде (с досадой). Что в нем хорошего?
Оскар. Он очень талантлив.
Бернарде. Да я вас не об этом спрашиваю!.. Хороший ли он товарищ? Способен ли он продвигать других, обрисовывать их с хорошей стороны, проталкивать, подсаживать их?
Оскар. О да! Он за друзей в огонь и в воду.
Бернарде. Вот такие-то нам и нужны!.. Мы его продвинем!.. Мы его продвинем!.. Сразу же! А когда мы поближе с ним познакомимся…
Оскар. Он будет с нами завтракать.
Бернарде. Этого достаточно! Я его мигом раскушу!
Оскар (обернувшись). А вот и моя дорогая сестрица!
Явление II
Оскар, Бернарде, граф де Мирмон, Сезарина.
Оскар (спешит навстречу графу де Мирмону, об руку с которым идет Сезарина). Как это мило с вашей стороны, граф, что вы приехали вдвоем на наш холостяцкий завтрак!
Бернарде. Да еще так рано! Впрочем, меня это не удивляет. Точность – это учтивость… всех выдающихся людей… Вот почему вам и следовало приехать первому.
Граф де Мирмон (Оскару). Да, дорогой друг, я нарочно приехал так рано, чтобы предупредить вас, что, к великому моему сожалению, я не могу у вас завтракать…
Оскар. Ах, боже мой!
Граф де Мирмон. …и чтобы лично принести вам свои извинения.
Бернарде (Оскару, тихо). Что я вам говорил?
Граф де Мирмон. Сегодня у нас в Люксембургском дворце, в палате пэров, заседание, на котором я непременно должен присутствовать.
Оскар. А пропустить… никак нельзя?..
Граф де Мирмон. Тот же самый вопрос мне только что задала моя жена.
Оскар (простодушно). Да что вы?
Граф де Мирмон (значительно). Видите ли, для женщин важных дел не существуют. Если им предстоит выбор между делом и весельем, они без всяких разговоров выбирают веселье… Но у нас, мужчин, это не так!
Бернарде. Наверно, графу часто приходится вести бои… и притом – с опасным противником?..
Граф де Мирмон. Нет, нет, кроме шуток: Сезарина очень рассудительна… Чтобы доставить ей удовольствие, я охотно и даже с радостью уступаю в мелочах, но в делах серьезных, в делах государственной важности… тут она знает, что просить меня бесполезно… и даже не пытается.
Сезарина. Будьте же справедливы, граф, и подтвердите, что сегодня я не настаивала.
Граф де Мирмон. Верно.
Сезарина. А между тем при желании вы могли бы не причинять этой неприятности бедному Оскару, вы отлично могли бы не ездить в верхнюю палату – должна же она привыкать обходиться без вас: в конце концов, если б вы были больны…
Граф де Мирмон (строго). Сезарина!..
Сезарина. Ну-ну, не сердитесь, я умолкаю… Ссориться из-за этого я не намерена. Раз уж вам так хочется, раз уж вас никак не упросишь, то поезжайте в свой Люксембургский дворец, а я поеду в консерваторию… если, конечно, вы ничего не имеете против…
Граф де Мирмон (целует ей руку). Ничего, моя дорогая!..
Сезарина. Жена министра пригласила меня в свою ложу – к счастью, я не отказалась.
Граф де Мирмон. И хорошо сделала!
Бернарде (в сторону). Вот куда ее тянет!
Сезарина (Оскару, весело). По крайней мере, утешение. Правда, оно не вознаградит меня за утрату, но хотя бы отвлечет от мыслей о ней… (Графу де Мирмону.) Ну, так поезжайте! Карета доставит вас в Люксембургский дворец, а потом заедет за мной сюда… Мне нужно переговорить с господином Бернарде.