— Я не об этом, — отмахнулась Лима. — Знаешь, вечером, после церемонии подарков, погуляем по саду. Я тебе что-то расскажу.
— Тогда, может, возьмем часть спрятанной еды и устроим вечерний перекус на природе?
— Хорошая мысль, — согласилась лисица и, сев к столу, принялась рассматривать рисунки.
— А почему мы такие размытые? В беседке?
— Потому что я принцесса, которая любит писать акварели, а не профессиональный художник, — возмутилась Лотанари. — Да и потом, это просто набросок. Память хранит все куда лучше. Этот набросок напомнит, а разум дорисует недостающее.
Когда рисунки просохли, Лотанари собрала их в стопку и обернула это все тонкой бумагой. В этой бумаге она хранила свои старые акварели, которые не захотела оставлять во дворце.
— Я совсем забыла про портного, — ахнула Лота.
— Да и оршери с ним, — отмахнулась Лимаатрис. — Закончится отбор, найдем дом, уточним стоимость аренды или покупки, и вот тогда уже займемся гардеробом. Золото, к сожалению, имеет свойство заканчиваться в самый неудобный момент. Хорошо еще, что тебе нет смысла конкурировать с остальными невестами.
— Знать бы, для чего я здесь? — задумчиво улыбнулась Лота. — И когда придет весточка из дома. Я, в конце концов, хочу знать, что происходит в семье и как поживает Ринка.
— Кстати, пиши, — Лима придвинула к подруге бумагу и карандаш. — Можно оставить запрос на газеты из Нериса. Тогда тебе их будут к завтраку поставлять.
— Сплетни, — скривилась Лота, но принялась писать под диктовку подруги. — Как ты узнала?
— Пока сидела на балконе услышала. Это у меня нос получил травму, а со слухом все в порядке. Пиши, не отвлекайся.
— Погоди, а почему мы не услышали? — Лота даже карандаш отложила.
— Потому что я была на балконе, а говорившие — на лестнице, — закатила глаза лисица. — Расписывайся, и передадим Тилинь. Интересно, надолго ли у нее наступило просветление?
Оставив аккуратный росчерк, Лота рассеянно отозвалась:
— Главное, чтобы до конца Отбора хватило. А там уже не наши проблемы, согласись?
— Соглашусь, — кивнула Лима. — О, а вот и она. Сейчас постучит!
Лисица оказалась права — через пару мгновений раздался стук и принцесса, махнув, рукой, мысленно приказала двери открыться. И тут же помянула дрархов — она же не дома! Поэтому пришлось громко сказать:
— Войдите!
Эльфийка тенью скользнула внутрь покоев и, поклонившись, взволнованно спросила:
— Капитан сказал, что вас необходимо сопроводить в основную часть дворца. Вы желаете осмотреть картинную галерею или зал застывшего пламени?
Подруги переглянулись и почти хором произнесли:
— Это программа на завтра.
— А сейчас мы хотим посетить Дождливую гостиную, — добавила Лотанари и спросила, — кто сегодня дарит подарок?
— Это за обедом объявят, — улыбнулась Тилинь. — Скорее всего, это будет леди Эйгра Рлис. Как правило, первой дары приносит самая знатная девушка и дальше, в порядке убывания. Леди Эйгра не самая знатная из оставшихся невест, но она Плетущая Путь.
Тилинь развела руками и добавила:
— Обед уже через два часа, так что скоро вы все узнаете.
Кивнув, Лота взяла свои упакованные рисунки и встала, ожидая пока Лима коснется проектора телепортационного круга.
— А что это ты такая вся из себя приятная и вежливая? Разве тебя не возмутил наш дар? — прищурилась Лимаатрис, обращаясь к Тилинь.
— Так я уже сбегала с утра к поляне. Войти-то я не могу, но и ваш подарок издалека видно — красота! — хихикнула эльфийка. — Интересно, что из этого получится. Жалко, что плоды на древе будут только через год.
А у Лоты появилось навязчивое желание сменить место жительство до того, как на их древе появятся плоды. Мало ли что…
Тем временем на полу появилась проекция телепортационного круга и Лимаатрис встала в центр.
— Три капли, — поспешно произнесла Тилинь и смутилась, под двумя насмешливыми взглядами:
— Да уж знаем теперь, — фыркнула Лима.
Путь до Дождливой гостиной оказался недолгим. По дороге Тилинь пояснила, что гостиную создали для одной из знатных эльфиек — дева так любила дождь, что не могла удержаться и постоянно выходила на улицу.
— А здоровье у нее было, — эльфийка вздохнула, — да не было его. Когда у эльфа слишком велика личная магическая сила, обязательно страдает что-нибудь другое. Только род Повелителя может сочетать в себе и огромную колдовскую мощь, и отменное здоровье.
— Или мы чего-то не знаем, — шепнула Лима Лоте и та согласно кивнула. Все-таки эта неестественная бледность…
— Прошу, вам сюда, — Тилинь указала на неприметную дверцу.
Лимаатрис шагнула первой. Именно ее восторженное ругательство заставило Лоту поспешить следом.
Гостиная действительно была дождливой. И дело было даже не в иллюзиях, которых было много. А в том тонком, почти неуловимом моменте, той острой границе, на которой встречаются искусство и гротеск.
Убранство комнаты было выполнено в серо-синих тонах. Одно единственное окно было зачаровано показывать дождливый сад. А в воздухе витал тончайший аромат, некая смесь лесных ягод и того неповторимого запаха, который приходит после дождя.
— Леди Шан Нейрин, леди Лимаатрис, — раздался насмешливый голос Идриса. — Я так и знал, что меня вы напрочь проигнорируете.
— Идрис, — Лотанари повернулась к эльфу и широко улыбнулась. — Я принесла рисунки. И, знаешь, мне кажется, можно перейти на имена. Я Лота, она Лима. Верно?
Лисица тихонечко вздохнула, но подругу поддержала:
— В конце концов ты, в каком-то извращенном смысле, тоже невеста Повелителя.
— Я?! — поперхнулся бедный эльф.
— Ну да, — нисколько не смутилась Лима. — Ты внес щедрый вклад в процесс доработки нашего дара. Так что нас, дарителей, считай трое — мы с Лотой воров… копали и тащили, а ты придал Астиции законченный вид.
— Без тебя она бы выглядела иначе, — с улыбкой согласилась Лотанари.
Идрис немного помолчал, а потом тоже улыбнулся:
— А можно я буду волшебным помощником бедной, но доброй девушки?
— Почему бедной? — удивилась принцесса.
— А что это сразу — доброй? — прищурилась Лимаатрис.
— Так это же ваши сказки, — напомнил эльф. — Доброй и трудолюбивой девушке всегда приходит на помощь волшебное создание.
Лисица отошла на шаг и с головы до ног осмотрела Идриса.
— Прямо скажем, на волшебного ты не похож, — вынесла она вердикт.
— Но и невестой я быть не хочу. И не могу.
— В сказке про принцессу Лематрана был говорящий конь, — вспомнила вдруг Лотанари.
Эльф тяжело вздохнул:
— Что ж, конь так конь.
Идрис кашлянул и немного смущенно произнес:
— Теперь, когда мы выяснили, что я все же конь, а не эльф — как я думал ранее, можно уже посмотреть рисунки? Надеюсь, там у меня из плеч не лошадиная голова торчит?
Вспыхнув, Лота поспешно протянула ему упакованные акварели и так же поспешно отошла.
— Она стесняется смотреть на тех, кто смотрит ее рисунки, — пояснила Лима и задумчиво добавила, — на меня это не распространяется.
Оставив лисицу и эльфа за спиной, Лотанари подошла к окну. Она уже давно не смущалась, хоть в чем-то Лима ошибается. Нет, принцесса всего лишь предпочитала давать людям свободу — вдруг Идрису захочется скривиться? Или закатить глаза? А если над душой стоит художник, то придется сдерживаться — тонкую ранимую душу творца легко обидеть. Нелегко потом месть пережить!
«Почему меня так сильно волнует его мнение», задумалась Лота и тут же сама себе ответила: «Потому что он эльф. Потому что неизвестно, сколько ему лет. Он точно старше нас и кто знает, сколько всего ему довелось повидать?».
А сердце все равно стучало как сумасшедшее. А тонкие пальцы заледенели… «Это из-за произошедшего в гостиной», нашла ответ Лотанари. Все-таки эльфийки ее обидели. Нет, она и раньше слышала пассажи про немытых людей-зверей. Но никогда еще ей не доводилось выслушать это напрямую. До сегодняшнего дня никто не осмеливался сказать такое принцессе Нериса.