Только боги оказались глухи к моим мольбам.
Руки задрожали, дыхание перехватило, ужас разумом завладел… Хрупкое человеческое тело неспособно выдержать падение с высоты нескольких этажей. Но еще хуже…
Судорожно пытаясь себя контролировать, наплевав на собственную безопасность, спрыгнул вслед за ней, отрицая, не желая признавать то, что рассказали мне глаза.
— Ая, — позвал дрогнувшим голосом, сразу же к ней пробираясь сквозь разбитые ящики и сгнивший частокол брошенного забора. — Ая, малышка, слышишь?..
С рыком отбросив от себя металлическое ограждение, рванул к ней, на колени падая. Зрение помутилось, руки коснуться ее боялись, крупная дрожь бить начала от необратимого.
Это я это с ней сотворил.
Рухнувшей на сгнившие ящики и доски, будто в приветливые объятия смерти, лишь чудо позволило ей не разбить голову, застелив землю старым тряпьем. Вот только все остальное… Древесная постель и ящик под согнутыми коленями смягчили удар, однако… Утопая в расползающейся воронке собственной крови, напоролась на старое древко без металлического наконечника, выброшенное из-за поломки, так безжалостно теперь пронзающее ее тело.
Жива еще… Тихое дыхание через раз хрипами сопровождается, алая дорожка изо рта щедро щеку окрасила. И хрипы эти явно о сломанных ребрах говорят, а то и о пробитом легком. Огненная метка во лбу как издевательство — не достоин ее хранителем зваться. Своими руками… Сколь дорога оказалась секунда промедления. Сколь велико наказание за сомнение, которому нет оснований!
— Родная, девочка моя, посмотри на меня, — тронуть ее боялся, но голову трясущимися руками наклонил, дабы не дать ей кровью захлебнуться.
Сразу же схватившись за древко у раны, обрубил его, чтобы не мешалось. Магии крови приказал кровотечение замедлить, но делать это нужно слишком осторожно — далеко не так, как я обучен. Я должен найти лекаря. Должен спасти ее, чего бы мне это не стоило. Только бы успеть.
— Маленькая моя, держись только, прошу тебя. Я помогу, не смей умирать, — к девочке своей потянулся, со взволнованной осторожностью прикидывая, как поднять ее, не навредив. Не обращаю внимания, на каком языке прошу открыть глаза: — Ma xani verta nen, akai nay…
— Волчица-Матерь, что произошло⁈ — восклицает Рена, стоит им с Деасом найти нас по запаху крови Аи.
Оба подлетают стремительно, отбрасывая со своего пути преграды в виде сгруженных в гору гнилых досок. Не сразу замечаю, что волчица слегка ранена, реакция волка еще более непредсказуемая, чем у меня — попросту падает задом на землю, ошеломленный, запуская руки себе в волосы.
— Так, надо найти лекаря, — резко выдохнув, волчица, как самая вменяемая сейчас из нас, оповещает командным тоном.
— Здесь нужен целитель, — намекаю я на то, что без магического вмешательства нам не обойтись. Счет времени идет на секунды.
Столько же раздумывая, волчица резко поворачивается к оборотню и решительно заявляет:
— Деас, достань телепорты! Нет, мы оба пойдем за ними, — передумала внезапно, но сразу же пояснила: — Нужно предупредить знахаря, пойдешь первым, чтобы не терять время. Я вернусь сюда и втроем следом перенесемся.
Поднимаясь с колен, впервые руку на мое плечо положила, крепко сжимая:
— Держись, Фалькониэль. Мы будем быстры, как только можем.
И головы не поднял, не в силах взгляда оторвать от Аи, любую мелочь улавливая. Все будет хорошо, моя девочка, все будет хорошо. Доверься, родная. Аккуратно кладя ладонь свою рядом с раной, максимально сосредоточился на энергетических потоках девочки, по ним магию крови направляя. Нельзя позволить ей потерять чересчур много крови.
Я потерял воспоминания о времени, проведенном с тобой, Ая, но я не хочу терять возможность запечатлеть в разуме свое будущее с тобой. Прости меня за то, что сомневался в тебе. Прости, что делал больно так много раз, но позволь загладить свою вину. Ведь только теперь я понимаю, как должен был реагировать на внезапно вспыхнувшие к тебе чувства. Ты принадлежишь мне, и я не позволю своей ксани умереть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Фалькониэль! — выдергивает меня из сосредоточенности голос со всех ног спешащей волчицы. Надежда загорается в моих глазах, пока я удерживаю окровавленные руки в ритуале подчинения крови, не торопясь шелохнуться. — Готовься, поднимай ее.
Рена зашептала строгую последовательность рун необходимой песни для перемещения имеющимся телепортом и именно сейчас я ощутил, как сильно благодарен ей. Не чувствуя усталости и того, что сильно потратился сегодня, приложил все силы, чтобы на руки взять свою ношу максимально осторожно. Я нужен Ае, а простить ли меня, она решит потом. Главное, пусть только выживет. Я приму любое наказание.
Переход показался мгновенным, едва успел закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. А уже их открыв, обнаружил себя на небольшой поляне перед покосившейся хижиной. Где мы?
Однако волчица без промедления кинулась ко входу, сразу же открывая дверь:
— Быстрей! Заноси ее, — и отступила, давая мне проход вовнутрь, где я сразу же взглядом наткнулся на маленького слепого старца… фею.
— О, окаянный, опять ты! — странно поприветствовал меня, видимо, упомянутый волками знахарь, но мне не было дело до деталей. — Никак со смертью не разлучаешься.
Сразу же бросившись к нему с мольбой, едва ли не на колени пал, на руках удерживая свое горе, не подающее сейчас и надежды на выздоровление. К груди ее прижимал, до одури страшился, что потерять ее могу сейчас раз и навсегда.
— Помоги! — немеющими губами зашептал, глядя в пустой белок глаз ведуна, все же бессильно на колени опускаясь. — Прошу тебя, сделай что-нибудь. Спаси ее, она… Все, что хочешь для тебя сделаю!.. Только спаси…
Старец замолчал, губы пожевав, рукой над телом девочки моей поводив, вздохнул серьезно:
— Не справлюсь один, — как приговор выдал. — Волк лекаря с деревни приведет, вдвоем сдюжим.
— Я могу управлять кровью, — наплевав на внутренний протест и скрытность, признался фею. — Если это поможет…
— Я поражен, но, насколько памятую, магия крови темных эльфов призвана умертвлять, а не оживлять, — со скрипом в голосе, осадил меня дед, пальцами костлявыми подбородок потирая. — Да и лекарской специализации у тебя, видно, нет. Ответ мой очевиден. Пока на койку неси.
— Я должен что-то сделать, — не унимаясь, с ношей своей с колен поднялся, следуя туда, куда Рена приоткрыла дверь, видимо, не впервые здесь оказавшись. Только едва с шага не сбился, когда в спину прилетело:
— А, чтобы добить ее, ко мне можно было и не нести.
* * *
Звенящая тишина просторной пещеры пестрела разводами светящейся воды, завораживая и гипнотизируя взгляд всяк сюда входящего. Красота и холод, сковывающие душу, созерцание и покой.
Лишь до тех пор, пока столько привлекательную тишину не разрезает звук быстрых шагов.
— Вести, мой лорд, — слуга склонился в поклоне, согнувшись более, чем того требует обычай. Значит, вести дурные.
— Говори, — золотое око на мгновение открывается, чтобы окинуть взором фигуру, что новостями может подписать себе приговор.
— В районе Висатейского леса, откуда должен был подать сигнал наш человек, с тремя потеряна связь, — замолчав, добавил: — На Мармонта это непохоже. С ним Кетон и Хелес.
Золотой дракон нахмурился, словно за раз съел увесистую жменю кислейших ягод. Сильные ребята, никак с имперцами пересеклись? Могут и затаиться. Территория Висатейского леса огромна, стоит подождать.
— Выясни, где они в последний раз засветились, — ровно отдал приказ, не определившись со своим отношением к новости. — Вероятно, они могли напасть на след девчонки.
— Есть еще кое-что, мой господин, — дождавшись внимания своего хозяина, мужчина продолжил: — С девушкой дворец покидал темный эльф. Что если он не наемник и они держатся вместе?
Золотой дракон невнятно прочистил горло, меняя положение на неудобном кресле. Брови его нахмурились: в таком случае, впереди могут возникнуть некоторые сложности.