фигурку Голубого Муравья, которую она точно помнила что не ложила в сумку.
Муравей задорно ей улыбался. Она точно помнила что оставила его на стойке рядом с
раковиной в своем номере в Корпусе.
— Привет, — сказал она, удивившись напряжению, которое потребовалось чтобы
повысить тон голоса.
Эта ухмылка становилась улыбкой Моны Лизы, перед которой они стояли с Гарретом
держась за руки.
Посмотрев в тот момент на нее она обнаружила что он смотрит вовсе не на Мону Лизу, а скорее на защитный плексигласовый экран, настенные крепления и на прочие
устройства, которые представляют собой контур безопасности Лувра, хотя и не
очевидно.
— Ты похоже представляешь себе как крадешь эту картину?
— Чисто академически. Вот этот ламинированый выступ прямо под ней? Это
интересно. Ты хочешь узнать точно что там внутри. Он довольно толстый, правда?
Пожалуй толщиной в добрый фут. Там внутри что-то есть. Какой-то сюрприз.
— Ты ужасен.
— Абсолютно, — отвечает он, и выпускает ее руку и ласково касается обратной
стороны ее шеи. — Я такой.
Она ставит фигурку на встроенный в конструкцию кровати сбоку столик, который
значительно тоньше чем защитный экран Моны Лизы и заставляет себя распаковать
оставшиеся в сумке вещи.
28. Чай Белая Груша
Стоимость вай-фая равна стоимости чашки чая Белая Груша.
Милгрим смотрит на стеклянный чайный пресс, объемом в две чашки, который стоит
на круглом белом столе, прямо за матовым алюминиевым прямоугольником
компьютера Холлис. Он не знает почему он выбрал Белую Грушу. Возможно потому
что он не очень любит чай и потому что почти все вокруг было белым. Он решил
подождать пока чай заварится посильнее.
Он был совершенно один в этом узком белом магазине с огромным выбором разных
чаев и девочкой на которой очень красиво сидело платье в очень тонкую полоску с
накрахмаленными до твердого состояния манжетами, воротничками и другими
деталями. Он не представлял себе что парижане пьют чай, но если это место считать
характерным, то похоже они предпочитают чтобы чай был расфасован в ультрахрупкие
стеклянные банки. Вдоль стен стояли узкие белые полки, уставленные модернистскими
аптекарскими банками, заполненными сушеной растительностью и сверкающими в
галогеновой подсветке разнокалиберными прессами и емкостями. Минимум уюта от
толстых серых фетровых чехлов. Несколько зеленых растений. Три маленьких столика, возле каждого по два кресла.
Снаружи иногда раздавался вой и треск моторов проезжающих скутеров. Для
автомобилей улица была почти невозможно узкой. Где-то в Латинском Квартале, если
водитель такси правильно его понял.
Теперь девушка начала обметать атпекарские банки метелкой с большими перьями. Это
было похоже на актерское представление или некую высококонцептуальную
разновидность порнографии. Сюжет которой завязан по большей части вокруг полосок.
Или чая.
Он открыл компьютер, который был не толще карандаша и включил его.
На рабочем столе Холлис красовалось цифровое представление межзвездного
пространства. Лиловые галактические облака. Ее интересовала астрономия
предположил он, или эта это была идея Эппл? Он представил себе что ноутбук
отображает изображение сам по себе, чай в прессе на белом ламинате. И в этом
вымышленном изображении еще одно такое же изображение. Туннель из картинок в
стиле Эшера, сужающийся до нескольких пикселей. Он подумал о фотографиях в книге
Холлис и о Нео, который уже скорее всего ехал в какой-то закрытый высококлассный
пригород или уже был там. Нео представлялся ему его собственным вкладом в
искусство Джи-Пи-Эс.
Он обнаружил что чувствует себя удивительно спокойно, думая о том, что он сделал.
Главное как раз было в том похоже, что он это сделал. Что все уже совершилось. Хотя
сейчас он из-за этого конечно же вспомнил Слейта.
После того, как такси увезло его от Галери Лафайет к случайно выбранному
перекрестку где-то- недалеко отсюда, он почувствовал что покинул зону видимости на
карте Слейта. Теперь он хотел понять мог ли компьютер Холлис помогать Слейту
наблюдать за ними. Хотя Холлис и сказала что она совсем недавно стала сотрудничать с
Бигендом во второй раз.
Он открыл программу для просмотра Интернет и перешел к сайту с почтой. Мог ли
Слейт видеть что я сейчас делаю? — подумал он. Его единственный адрес электронной
почты, принадлежал Голубому Муравью. Он открыл Твиттер. Если он правильно
понимал, Слейт мог бы знать на каком сайте он сейчас находится, но вряд ли он мог
знать что в этот конкретный момент он делает. Он ввел свой логин и пароль.
Винни час назад написала ему — Где ты?
— Все еще в Париже. Надо поговорить.
Он обновил окно программы, но ответа не было.
Девушка в хлопковом платье закончила обметать пыль и смотрела теперь на него. Она
была похожа на очень реалистичный персонаж из японского мультфильма с огромными
Диснеевскими глазами. Он встречал уже на улицах молодых людей, которые выглядели
подобным образом. Зачем это все? Похоже это было международным явлением, хотя
возможно оно еще не охватило весь мир. Это была одна из тех вещей, о которых он
хотел спросить Бигенда. Бигенд приветствовал такие вопросы, считая ценным все, о
чем спрашивает Милгрим. Милгрим, со слов Бигенда только что вернулся после
десятилетнего отсустствия из мест, где ничего подобного не было, он как будь-то бы
вышел из какой-то затерянной на время космической капсулы. Чистый лист,
ожидающий сказаний о новом веке.
— Это Мак Эйр? — спросила девушка.
Милгрим посмотрел на буквы на нижней части экрана и сказал — Да.
— Очень симпатичный.
— Спасибо, — ответил Милгрим. Он вдумчиво и осторожно нажал на стержень
чайного пресса, который венчался небольшим шариком, прогоняя прозрачную
жидкость сквозь хирургически тонкую нейлоновую сетку. Налил немного в стеклянную
чашку, которая выглядела еще более хрупкой нежели пресс. Сделал глоток. Сложный
металлический вкус. Совсем не как чай. Хотя возможно в лучшую сторону. — У вас
есть круассаны?
— Нет, — ответила девушка, — маленькие мадлены.
— Пожалуйста, — сказал Милгрим жестами попросив принести ему мадлены.
Печенье Пруста. Это пожалуй было буквально все что он знал о Прусте, хотя он как-то
слышал как кто-то рассказывал что Пруст описал эти маленькие кексы неправильно
или вообще в тот момент имел в виду что-то совершенно другое.
Пора было принимать лекарство. Пока девушка ходила за его мадленами в подсобку
магазина, он достал из сумки упаковку с лекарством и выдавил дневной рацион белых
капсул сквозь фольгу. По старой привычке он держал капсулы спрятав их в зажатой
ладони. Когда она вернулась и принесла ему три кекса на квадратной белой тарелке, он
уже убрал упаковку с лекарством. Один мадлен был без начинки, один был слегка
сбрызнут чем-то белым и один был с черным шоколадом.
— Спасибо, — сказал он ей. Он окунул тот, что был без начинки в свой чай, возможно
из-за каких-то смутных суеверий, возникших в связи с мыслями о Прусте, а потом
быстро съел их все. Они оказались очень вкусными, особенно обрызганный белым, он
оказался миндальным. Закончив с кексами он запил Базельские капсулы своим белым
грушевым чаем.
Затем он вспомнил о компьютере и обновил окно программы.
Две минуты назад пришло сообщение. «Ты здесь?»
«Да. Извини.»
Снова обновил окно.
«Твой телефон прослушивается.»
«Это лэптоп, я взял его взаймы. Телефон потерял.» Он заколебался. «Я думаю Слейт
следил за мной через него.»
Обновить окно.
«Как потерял?»
«Избавился от него.»
Обновить.
«Почему?»
Он уже думал об этом. «Слейт говорил моим преследователям где я нахожусь.»
Обновить.
«И что?»
«Мне это надоело.»
Обновить.
«Не делай больше таких резких движений ОК? Все будет нормально.»
«Не хочу чтобы он знал где мы остановились.»
Обновить.
«Где вы?»
«Остановились», — закончил он вслух, затем написал: «Отель Одеон, возле метро
Одеон.»
Обновить.
«Обратно следующим утром?»
«Насколько я знаю, да.»
Обновить.
«Что ищет твоя напарница?»
«Джинсы.»
Обновить.
«Забавно! Будь на связи. Удачи.»
«Пока», — сказал Милгрим, ощущая себя почти разочарованным поведением своего
федерального агента. Как будь-то пообщался с равнодушной молодой мамашей.
Он закрыл страницу Твиттера и выбрал в закладках страницу, которую сохранил в
прошлый раз. Фолей в модельной куртке с молнией и старомодный порнографический
четырехугольник. Откуда этот снимок вообще? Он прокрутил страничку, в этот момент