боем… Но вы еще здесь. И я вас здесь без дел не оставлю – вы еще раз этих чудовищ по тоннелям
прогоните. Должны же вы со зверушками попрощаться. И хорошо запомните этот маршрут со
всеми ориентирами… чтобы больше сюда ни шагу…
– Приказ о переводе уже пришел, командир?
– Вижу, твое любопытство, Лесовский, распространяется с большой скоростью и в
эпидемическом масштабе. Тебе бы в изолятор… Карцер – то, что надо. Ты же привык к карцерной
тишине и покою – только там ничего не мешает думать… Но время не на твоей стороне – можешь
так и не успеть урвать долю этой тишины. Так что бери, что есть, – и используй время на
размышления по прямому назначению.
Стикк оборвал передачу… Мы выходим из слепой зоны – впереди уже мерцает, перебивается
свет…
– Влад, но он серьезно?! Это ж не издевки чистой воды?!
50
– Не знаю! Он это делает одновременно! Но я уверен, что он нас перед начальством теперь
выгородить решил!
– Но на кой черт ему это?!
– Уверен, это для того, чтоб мы время на разбор не тратили! А потратили его, прощаясь со
зверушками и совершенствуя ориентацию, в этих слепых тоннелях! И еще я уверен, что
отключенный выход к поверхности тут действительно есть!
– Но это ж не обязательно значит, что он…
– А черт его знает! Хотелось бы думать, что это только похоже на открытый путь – “путь
дезертира”!
Мы сержанту дублированных линий не делали, но он и без того просек ход наших мыслей по
нашей скованности… Он вечно ставит нас перед сложным выбором – сообщить или промолчать…
Но при этом не дает никаких четких подтверждений тому, что есть прочный плацдарм для
постановки такого выбора. Вроде и молчать, и сообщать не о чем… Вроде, кроме наших догадок,
ничего нет… Но есть тут что-то не то… Мы думаем, что он издевается, но у него это значит что-то
другое… Стикк всегда безошибочно различает все подвохи – видит их насквозь, но и он сам всегда
и все делает с подвохом. Стараюсь выкинуть его из головы, но как назло не могу думать ни о чем
ином. Что бы я ни вспоминал – Ларс Стикк везде, и все сведено к нему. И в руинах Син, Небесного
города, и в той лесной чаще… Мы тогда вымотались и не обратили должного внимания, что все –
наши командиры и соратники, мы сами и наши враги – все мы отражались в его цепком взгляде…
И то сияющее звездами небо, те высокие ели и их синие иглы, упавшие на искристый снег – все это
мы видели только в отражениях его начищенных сапог и ремней… То его заявление вгрызлось нам
с Владом в головы до самых корней мыслей, как мы ни стараемся не думать об этом… Черт… Я не
должен об этом думать… Теперь нас ждет Хантэрхайм… Там мы больше не увидим этих
преломленных Стикком путей, отраженных с искажением на узких голенищах его сапог… Там
слепящий свет затмит – верней, засветит все отраженья…
Стикк не раз говорил, что в Хантэрхайме нет ничего – это правда. Там только ледники… и
свет… Хантэрхайм безжалостен к людям… ко всему живому. И хоть я не очень быстро соображаю,
теперь понимаю, что Стикк тогда, в руинах Небесного, был прав не только в этом… Хантэрхайм
будут держать до последнего, но ясно, что долго наши северные твердыни нам не продержать
никакими силами… Но бои еще идут… А нам тяжело знать, что где-то идут бои, когда мы в
стороне. Так спокойнее – знать, что делаешь действительно все, что можешь…
Запись№6 00 00 000 00:00
10. 04. 205 год Новой Техно-Эры 09:30
Как только въехали на базу, командир отдал распоряжение объявить о готовности второй
степени (не боевой, конечно, – ожидания Ульвэра). Офицер-S9 из окаменевшего состояния так и не
вышел – просто переложил заботы на плечи низших офицеров. А они перебросили суетные
обязанности на незаменимых унтер-офицеров, разбредшись по долам и далям личных, видно,
тяжелых дум. Не понимаю я, что они хмурые такие… Перевод на северный фронт – это серьезно,
но… Вид у них, будто весь мир вот-вот рухнет, а они – его единственные подпорки…
Одним нам с нашими бессменными командирами отделений каменеть никак некогда… Но даже
нам сейчас трудно перед этим устоять. Когда нервы рвутся, а главное – когда ты толком не
понимаешь, что их рвет, нужно встать, собрать мысли и установить причину. А когда нервы рвутся
не только у тебя, но и у всех вокруг, – это сделать просто необходимо… Определить, что что-то не
правильно – просто. Достаточно посмотреть как следует по сторонам. Но четко понять, что именно
– сложнее. Нужно проверить действием. Сейчас мы имеем возможность разобрать ситуацию
только одним способом – пропустить через разум данные и выявить их значение… Мы многое
замечаем, можем по ряду признаков безошибочно установить порядок событий, но офицеры
делают это быстрее и точнее… Я привык во всем полагаться на них – и теперь на них положусь…
Я уже сообразил, что им явно известно что-то, что еще не дошло до нас… Значит, что с этим
51
делать, решат они тоже скорее, чем мы… Только ощущение, что происходящее касается всех нас,
меня не покидает…
Мой зверь в этом всеобщем мраке тоже как-то под грозовую тучу подстроился – жди беды…
Сейчас когти выставит и ультразвук по этим отточенным ножам пустит – мой ошейник на кусочки
порежет и по горлу… Если он мой ошейник раздерет – это ничего еще, отчет пропадет, и Стикк
мне больше мозги раздирать не будет. Но то, что потом обязательно по горлу, – этого мне не нужно.
Спускаюсь осторожно, без резкостей, хоть и хочется спрыгнуть на пол быстрее. Встаю по левое
плечо зверя и сразу беру его на короткий сигнал, чтобы он расстояние держал, – не мог ни
приблизиться, ни отдалиться ни на шаг. Блокирую его выпад с плеча, еще не искрящим, но уже
готовым спустить разряд, бичом. Завожу еще осторожней – мне нужно блокировать не только
выпады когтями… Разворот для окончательной установки зверя по центру отсека беру широкий,
чтобы он шею ко мне не скрутил и по прямому корпусу прошел. Готовлюсь, если что, дать ему по
зубам рукоятью второго бича… Он об этом знает – проходили уже… Вроде подчиняется, хоть и
через силу.
Руггеры зубы вообще берегут – стараются сразу их в ход не пускать. Эти зверушки сначала
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});